Книга: Из истории Москвы

Ассамблея.

Первый дошедший до нас указ о ношении иностранной одежды относится к январю 1700 года. В этом акте приказано: «боярам, окольничим, думным и ближним людям, стольникам, дворянам московским и всех чинов людям в Москве и в городех носить платья — венгерские кафтаны — верхние, длиною по подвязку, а исподние короче верхних, тем же подобием». До масленицы каждый должен побеспокоиться о приобретении такого платья. Летом все должны носить немецкое платье. И женщины высших классов должны участвовать в этой бытовой перемене, а также являться на ассамблеи для танцев и других увеселений.

Но русские люди с трудом и неохотой расставались со своей национальной одеждой. Царю докладывали уже в том же году, что надобно возобновить указы о платье, хотя бы «с пристрастием», потому что думают, что все будет по-прежнему. Пришлось повторять указы, выставлять на улицах чучела в немецких, венгерских, французских и других платьях и прямо запрещать носить и продавать в лавках русское платье. С ослушников брали пошлину в воротах, с пеших 40 копеек, с конных по 2 рубля с человека.

Желая разграничить резкою чертою старое время от нового, царь 20 декабря 1699 года повелел, по примеру западных народов, ввести летосчисление не от сотворения мира, как было доселе, а от Рождества Христова, и Новый год начинать и праздновать не 1 сентября, а 1 января. «В знак того добраго начинания и новаго столетняго (XVIII) века, — говорится в петровском указе, — в царствующем граде Москве, после должнаго благодарения к Богу и молебнаго пения в церкви, и кому случится и в дому своем, по большим проезжим и знатным улицам, людям знатным и у домов нарочитых духовнаго и мирского чину, перед воротами, учинить некоторыя украшения от древ и ветвей сосновых, еловых и можжевеловых, против образцов, каковы сделаны на гостинном дворе и у нижней аптеки, или кому как удобнее и пристойнее, смотря по месту и воротам учинить возможное; а людям скудным комуждо, хотя по деревцу, или ветви над воротами или над хороминою своею поставить; и чтоб то поспело ныне будущаго января к 1 числу». Далее было предписано, как в этот день все должны поздравлять друг друга «с новым годом» и «столетним веком», «какая должна быть стрельба из пушек и мушкетов и какая иллюминация». Пальба из 200 пушек, стоявших на Красной площади, а по всему городу из ружей, не умолкала целую неделю. Ночью по Москве горели потешные огни и хлопали ракеты. Торжество кончилось только в Крещенье крестным ходом на Иордань, на Москве-реке. Но, в отмену прежнего обычая, царь не пошел в крестном ходу, а в офицерском мундире стоял при своем полку, построенном с другими — на реке. Все солдаты были прекрасно обмундированы и вооружены, но красивее всех был царский «лейб-регимент» (Преображенский полк) в темно-зеленых кафтанах. Так вступала Москва в новое XVIII столетие. В это время угас старомосковский церковный обряд встречи нового года, в виде молебствия на площади перед Успенским собором, которое совершалось 1 сентября, в день Симеона-летопроводца.

Оглавление книги