Книга: Мальта без вранья

Музыка

Музыка

– Раз, два. Раз-два-три. Раз, два. Раз-два-три. Понял? Теперь давай ты.

В ответ слышится барабанная дробь, что-то вроде: раз – два – три – четыре – пять…

– Нет, не так. Слушай. Раз, два, а потом – раз-два-три.

Это Андрей Качия занимается со своим сыном Джулианом. Я спускаюсь вниз и наблюдаю за обоими через открытую дверь. У них сосредоточенные лица – видно, что люди заняты серьезным делом. Я удивляюсь терпению отца и старательности сына. Первый, не теряя самообладания, в который уж раз повторяет ритм какого-то марша. У второго, видно, не очень хорошо с музыкальным слухом: он с трудом улавливает разницу между тем, что отстукивает на этом столе отец, и тем, что воспроизводит на барабане он сам. Тем не менее семилетний мальчуган отчаянно борется с отсутствием слуха и в конце концов побеждает. Он воспроизводит ритм почти что правильно.

Барабанная дробь замолкает. Их сменяют звуки флейты. Это старший брат Джулиана, девятилетний Уильям. У того со слухом все в порядке. Он старательно дует в небольшую дудочку и, к моему облегчению, выдувает вполне приятную мелодию.

– Музыка – непременная часть жизни почти любой мальтийской семьи, – говорит профессор Ланфранко.

Первое, что мне бросалось в глаза, когда я входила в дом, – пианино. Вообще-то такой же неожиданностью был для меня этот инструмент, когда я ходила по гостям в Америке, правда, там это чаще был рояль. Познакомившись поближе с хозяевами-американцами, я обнаруживала, что громоздкий величественный красавец, поблескивающий черным лаком, довольно часто оказывался лишь частью мебели: на нем никто не играл. Это был просто престижный атрибут обстановки.

Мальтийцы на своих пианино играют и учат играть детей. Если в доме нет пианино, то уж наверняка есть гитара, или флейта, или еще какой-нибудь инструмент.

– Да, мальтийцы очень музыкальны, – говорит Гуидо Ланфранко. – Любят петь всюду – в доме, во дворе, даже на улице. Не удивляйтесь, если встретите такого певца среди уличных прохожих.

Я и не удивилась, услышав в уличном шуме мужской голос, воспроизводивший какую-то очень знакомую мелодию. Довольно скоро я ее узнала. Это была ария Фигаро из оперы «Севильский цирюльник». Вслед за мелодией появился и исполнитель: невысокий крепыш лет тридцати в измазанном комбинезоне маляра. Пел он негромко, без особого выражения на уставшем лице. Никакого удивления на лицах прохожих я не заметила.

Меня, однако, поразил не столько сам работяга, поющий на улице, сколько его репертуар. Классическая оперная ария!

– Да, это тоже наша национальная особенность, – объяснил мне Ланфранко. – Мальтийцы любят оперу, поскольку она соединяет в себе музыкальное и театральное действо. А люди, и бедняки, и богачи, всегда любили у нас и то и другое.

Однако самым популярным все-таки остается исконно народное творчество – фольклор. Например, аны.

Первый раз я услышала ану так. Двое парней из соседних деревень пели, но не дуэтом, а попеременно. Один выводил какую-то протяжную мелодию, наложенную на четверостишие. При этом рифмовались только вторая и четвертая строчки. Последняя пелась протяжно и долго – очевидно, чтобы дать время подхватить ану второму певцу. Прелесть исполнения состояла в том, что исполнители пели под музыку на слова не знакомого, а только что сочиненного текста. При этом один певец продолжал развивать сюжет, начатый другим.

Ана исполнялась на мальтийском, и я, не понимая содержания, могла только угадывать, что речь идет о каком-то герое или историческом событии. Больше всего это походило на балладу. Певцы то возвышали голос до предельной громкости, очевидно прославляя подвиг, то, наоборот, понижали его, повествуя, по-видимому, о событиях драматических.

Мне вообще-то было интересно узнать именно смысловое содержание аны. Так что я попросила случайного попутчика перевести мне текст. Между тем парни остановились, перебросились какими-то репликами и совершенно изменили тональность. Теперь в ане звучали не торжественно-героические ноты, а задорно-бытовые мелодии-подначки. Толпа смеялась, мой попутчик с трудом успевал переводить:

– Один парень говорит: у вас в деревне коровы ходят немытые-нечищеные, ваше молоко даже пить опасно. Другой отвечает: а у вас петух, наверное, импотент, он на кур не глядит, вот они и яйца не несут.

Все это попеременное пение шло под аккомпанемент гитариста, который то убыстрял темп, придавая музыкальной перепалке большую остроту, то, наоборот, замедлял его, давая возможность сопернику собраться с мыслями перед ответом.

Позже я узнала, что культура аны широко распространена на Мальте и имеет десятки форм. Это может быть перебранка двух хозяек с соседних дворов. А может – соревнование мужчин, собравшихся в таверне, чтобы выпить.

Особенно забавно, когда между собой состязаются верующие. Я еще раньше обратила внимание на то, что во многих деревнях стоит не один, а два храма. Каждый построен в честь святого, который покровительствует той или другой части жителей. И тогда, выходя на главную площадь, сельчане с обеих сторон выбирают своих певцов для аны. Те, не щадя ушей противников, ругают почем зря их святого покровителя.

Вот пример из музыкальной перепалки двух приходов – Святого Себастьяна и Святого Георгия – одного и того же селения Хорни.

Сначала выступают певцы-себастьяновцы. Они, не жалея красок, поносят образ святого Георгия – грубый, неотесанный невежда, потому, мол, и сами георгианцы такие же, как сказали бы по-русски, «деревенские лапти». В ответ исполнители из прихода Святого Георгия лукаво спрашивают: а почему это ваш Себастьян такой нежный, сентиментальный и чувствительный? Мужчина ли он вообще? Может, он предпочитает заниматься любовью с себе подобными?

И естественно, популярна на Мальте духовная музыка. Ее, кстати, часто можно услышать в банд-клубах. Назначение таких клубов на Мальте в основном заключается в том, чтобы подготовиться к религиозному празднику и выступить на нем. Говорит Ланфранко:

– Во время праздника жители сравнивают, кто лучше подготовился к празднику, состязаются в украшениях, нарядах, декорациях. Но прежде всего в исполнении музыкальных произведений. У кого самый лучший оркестр, тот и победил. Любой верующий не пожалеет денег, чтобы музыкальное сопровождение шествия именно его прихода было самым впечатляющим.

…Музыкальный урок в семействе Качия, о котором я написала в начале главы, это не просто домашние занятия – это еще и репетиция к предстоящей фесте (о ней речь впереди), главному празднику мальтийцев. Не думайте, что на празднике будут выступать персонально Уильям и Джулиан. Нет, они состоят в большом оркестре, он принадлежит банд-клубу, членами которого является все семейство.

Первое время я слегка путалась в смысле самого названия band-club. То ли это именно клуб, то есть помещение, где репетируют музыканты, то ли это сам оркестр. Не уверена, что понимаю до конца эту разницу и сейчас. Но, по-моему, это название соединяет в себе оба понятия. Расскажу, как это выглядит в банд-клубе при церкви Стелла Марис (St. Stella Maris Bend Club), в городе Слима. Всего клубов в городе четыре. Я выбрала этот, потому что он находился рядом с моим домом.

Я вошла в большое, хорошо отремонтированное помещение, которое напоминало именно клуб. Он состоял из двух залов – большого и маленького. В первом за стойкой слева симпатичный бармен разливал кофе, чай, пиво, подавал нехитрые закуски. Справа у игровых автоматов толкались несколько подростков. Посреди за столиками сидели люди самого разного возраста.

Во втором зале репетировали музыканты. Кто на флейте, кто на тромбоне, кто на саксофоне. Несколько дверей вели в небольшие комнаты, там давали уроки учителя музыки.

Моим гидом был директор клуба и дирижер оркестра Люк Велла. Он начал с небольшой комнаты, где хранились инструменты:

– Вот видите, это разные трубы – основной наш инструмент: валторна, саксофон, кларнет, флейта, тромбон. А это барабаны, литавры, тарелки.

– На них играют ваши музыканты?

– Нет, в основном ученики. Музыканты обычно приобретают собственные инструменты. А на этих мы обучаем новичков.

– Кто эти люди?

– Кто угодно, все, кто любит музыку и хочет научиться хорошо играть. В мальтийских семьях каждый с детства выбирает себе любимый музыкальный инструмент и играет на нем всю жизнь. Ну, а мы помогаем им овладеть этим искусством.

– В основном молодежь?

– Большей частью да. Но много людей среднего возраста, есть и совсем пожилые.

Мы сидим с Люком в баре. Он прерывается и просит освободившегося бармена пригласить к нам Мартина и Джорджио.

Мартин, семнадцатилетний бледнолицый юноша, сильно смущается. Люк объясняет:

– Он только начал учиться, стесняется любого внимания. Ничего, научится хорошо играть – будет выступать, привыкнет к публике.

На мои вопросы Мартин отвечает коротко. Я лишь узнаю, что он учащийся выпускного класса, что отец его рабочий и что здесь он учится играть на тромбоне.

– Почему на тромбоне?

– Потому что я еще в детстве очень любил играть на дудочке. А потом услышал, как мой друг играет на большой трубе, и мне очень захотелось тоже научиться.

– А почему только сейчас?

– Так я же маленького роста был, только недавно вырос, раньше тромбон бы не удержал.

– Сколько у вас стоит обучение?

– Да нисколько. Здесь учат всех бесплатно.

– Да-да, – подхватывает подошедший к нам Джорджио. – Даже я могу себе это позволить. А то моей пенсии на частные уроки бы не хватило.

Джорджио выглядит не просто пожилым человеком, а глубоким стариком.

– Сколько вам лет, мистер Джорджио? – не могу удержаться я от вопроса.

– Через пять лет будет сто, – с явной гордостью отвечает он. – Всю жизнь играл на флейте, так, для себя, кое-как. А тут рядом с моим домом банд-клуб открылся. Ну, я и решил научиться наконец играть профессионально.

– И какова в дальнейшем судьба ваших учеников? – спрашиваю Люка.

– Некоторые начинают играть в нашем оркестре. Другие становятся профессионалами. Джозеф сейчас в армии, служит в военном оркестре. Лука стал хорошим барабанщиком, его часто приглашают на военные парады. Но большинство учится просто для себя. По-моему, настоящий мальтиец просто не представляет себя без музыки. А тот, кто не играет ни на каком инструменте вообще, тот, считай, и вовсе не мальтиец.

Оглавление книги