Книга: Как открывали мир. Где мороз, а где жара [Из истории путешествий и открытий]

Бухта Сан-Хулиан

Бухта Сан-Хулиан

31 марта 1520 года флотилия вошла в бухту Сан-Хулиан, где Магеллан собирался зимовать. Это было в канун большого католического праздника, вербного воскресенья. В бухте было мрачно и пустынно, выл ветер, небо заволокли тяжелые тучи. А в Испании сейчас благодать! Каждый вспоминал свой дом, свою семью, вспоминал, как праздновался этот день, какие вкусные блюда готовились на кухне, и какой вкусный запах распространялся по всему дому, и как воздух дрожал от звона колоколов… Эх, перенестись бы туда хоть на минутку на крыльях ветра, взглянуть бы хоть одним глазком на лица близких, дорогих людей! А тут сиди и жди у моря погоды… Так каждый вздыхал и думал о своем, о дорогом, знакомом с детства… И к чему это выжидание? Еще неизвестно, найдут ли они пролив. Может, его и вовсе нет! Пока что между ними и Молукками лежит этот материк и не пускает их в то, другое, Южное море!

Да, все это, может, и так, но Магеллан был по-прежнему стоек и решителен. Однако праздник — всюду праздник, и он приказал всему экипажу сойти на берег, чтобы прослушать мессу, а позднее все начальствующие лица были приглашены к его столу на обед.

Невесело было за обедом у сурового, неразговорчивого адмирала. Между прочим, он обратил внимание, что ни на берегу, во время церковной службы, ни здесь, за его столом, не видно Мендосы и Кесады. Магеллан ничем не выразил своего неудовольствия, он, разумеется, понял, что это вызов! Что ж, и в молодости, когда он плавал в Индию, ему приходилось держать руку на рукояти шпаги, ожидая предательского удара кинжалом в спину. Видно, так уж ему на роду написано, что он все время должен быть начеку, знать, что его окружают враги.

И все же то, что он узнал наутро, для него было неожиданностью. Оказалось, как ему доложили Дуарти Барбоза и Гонсало Гомес де Эспиноса, мятежные капитаны ночью захватили в свои руки три больших корабля — «Сан-Антонио», «Консепсион» и «Викторию». Преданных Магеллану людей, таких как капитан Мишкита на «Сан-Антонио» и штурман Элорьяго, они ранили, связали, лишили возможности сопротивляться. Они открыли склады продовольствия для матросов, чтобы привлечь их на свою сторону, и ждали утра, чтобы поставить Магеллана в известность о своих действиях и предложить ему подчиниться их воле и двинуться обратно в Испанию.

Каждый на месте Магеллана, наверное, решил бы, что карта его бита, что ему ничего не остается, как согласиться с неопровержимым доводом силы. С одним маленьким «Сантьяго» он все равно не сможет продолжать экспедицию.

Каждый, но только не Магеллан! И он идет на величайшую дерзость. На виду у всех к борту «Виктории» пришвартовывается шлюпка с альгвасилом Гонсало Гомесом и пятью невооруженными матросами. Цели у них, как видно, самые мирные. По веревочному трапу они поднимаются на палубу, и Гомес протягивает капитану Мендосу записку от адмирала. Прочитав, что адмирал приглашает его на флагман для переговоров, тот дерзко улыбнулся, но не успел он сказать «нет», как кинжал Гомеса вонзается ему в горло. И тут же спутники Гомеса выхватывают кинжалы, а в это время им на подмогу уже поднимается неизвестно откуда вынырнувший отряд из пятнадцати вооруженных матросов под предводительством Дуарти Барбозы. Не встречая ни малейшего сопротивления, они бросаются к парусам. И вот «Виктория» уже плывет к флагману и становится с ним бок о бок, загораживая выход из бухты.

Удар был настолько неожиданным, смелым и решительным, что мятежники не успели оказать никакого сопротивления. Что же остается делать «Сан-Антонио» и «Консепсиону»? Бежать? Но как? Мимо флагмана можно попытаться проскочить только темной ночью. Они решаются на этот безумный шаг и… ничего не выходит! Как и следовало ожидать! Правда, случилось так, что «Сан-Антонио» в последнюю минуту сорвался с якоря и врезался носом в флагманский корабль. Но вряд ли, если бы этого и не случилось, Магеллан дал бы им улизнуть! Он был настороже. Едва произошел толчок, как матросы «Тринидада» высыпали на палубу с криком: «Вы за кого?» И с мятежных кораблей отвечали; «За короля нашего суверена и за вашу милость».

Мятеж подавлен. Враги Магеллана открыли забрало, и Магеллан мог теперь рассчитаться с ними.

На мрачном берегу Сан-Хулиана состоялся суд. Это были тяжелые дни для всех. Бледный, подавленный ходил юнга Хуан де Сибулетта.

Бледен и подавлен благородный рыцарь Пигафетта, даже грубые матросы-головорезы, собранные со всех концов света, и те ходили удрученные и растерянные.

Испанцы — большие законники, а во флотилии было достаточно разных эскривано и альгвасилов, чтобы мог состояться суд по всей форме. На этом особенно настаивал Магеллан. Он помнил, что по возвращении в Испанию он должен отдать отчет королю.

Перед судом со связанными руками, с непокрытой головой стоят мятежники — впереди Хуан де Картахена, рядом с ним Гаспар де Кесада, священник Педро Санчес де ля Рейна, подстрекавший матросов к бунту. Сзади еще сорок человек, и среди них кормчий дель Кано, судьба которого особенная в этом плавании.

Суд единогласно выносит решение, записанное по всем правилам. Глава заговора Хуан де Картахена, как это уже давно известно Магеллану, и священник Санчес де ля Рейна приговариваются к изгнанию; они останутся здесь, на этом мрачном берегу, когда флотилия уйдет отсюда, и пусть сама судьба решит их участь. Мендоса уже мертв, но Кесада жив, и его Магеллан приговаривает к смертной казни «через отсечение головы».

Кто решится стать палачом? Каждый, содрогаясь, отворачивается. Но… соглашается верный слуга Кесады, Луис Молина, приговоренный к повешению. Его помилуют, если он совершит правосудие. Иначе придется ему болтаться на рее. И он берет в руки позорный топор…

Остальных сорок человек, в том числе и кормчего дель Кано, Магеллан помиловал. Он не захотел быть излишне жестоким. А потом… потом ему нужны люди. Впереди тяжелое плавание, и помощи ждать неоткуда.

…И потянулись долгие дни зимней непогоды; и никуда не уйти от тяжелых воспоминаний; и кровавые призраки витают над мрачной бухтой Сан-Хулиан; и юнга Хуан де Сибулетта весь во власти тяжких воспоминаний: он часто бормочет что-то во сне, вскакивает, просыпается. И благородный рыцарь Пигафетта тоже мрачен и задумчив. Но по-прежнему каждый день ведет свой дневник. Ему тяжело вспоминать о суде, но он все же признает правоту Магеллана…

Медленно тянутся дни, и только одно происшествие заставило людей немного отвлечься от тяжелых воспоминаний, и оно даже повеселило матросов; по веселье это было грубым, как, впрочем, грубы были правы того времени.

На берегу в один прекрасный день появился какой-то великан в шкуре животного, накинутой прямо на голое тело. Он был вооружен луком и стрелами. Наверное, охотник. Говорит он на каком-то непонятном наречии, но, похоже, намерения у него самые мирные. Бедняга, он и не подозревал, как опасны эти незнакомые люди, приплывшие неизвестно откуда на своих громадных каноэ! Моряки жестами объясняются с ним, угощают его и с недоумением рассматривают его ноги необыкновенной величины. Таких они еще никогда в жизни не видывали. По-испански «патаго» значит «огромные ноги», вот почему весь берег получил название от этого слова — Патагония. Оно сохранилось и до сих пор на картах мира.

Он был необыкновенно высок, этот голый человек в звериной шкуре, испанцы доходили ему лишь до пояса. А ел он… нет, ничего похожего моряки не видали за всю свою жизнь, хотя и сами не отличались плохим аппетитом. Этот патагонец съедал сразу полбочонка сухарей и запивал их бочонком воды… Он был добродушен, это огромное дитя природы, и — увы! — доверчив. Магеллану приказано было привезти с собой образцы минералов, различных растений, животных, и несчастный патагонец вошел в этот список, хотя он был человеком. Да, то был грубый век; даже у таких людей, как Магеллан, не хватало человечности, для того чтобы пощадить несчастного дикаря. Патагонца захватили хитростью. Ему показали блестящие браслеты — ножные кандалы — и предложили надеть их ему на ноги. Когда он понял, что попал в ловушку, было уже поздно. Он бушевал, рвался на волю, но сделать уже ничего не мог. Так он стал пленником, и ему навеки пришлось расстаться с суровой, но милой его сердцу родной землей…

Оглавление книги


Генерация: 0.640. Запросов К БД/Cache: 4 / 1
поделиться
Вверх Вниз