Книга: Прогулки по Парижу с Борисом Носиком. Книга 1: Левый берег и острова

Сад растений

Сад растений

Знаменитый парижский Сад растений (Jardin des Plan-tes) раскинулся на площади 28 гектаров между набережной Сены (Сен-Бернар), Аустерлицким вокзалом, большой парижской мечетью и университетом Жюсье. Это не просто еще один городской сад, это сад-музей («музеум»), это памятник науки. И конечно, популярное место прогулок, куда мамы и няни водят детишек, чтобы они смогли нагулять аппетит, где влюбленные целуются или «выясняют отношения», где пенсионеры и безработные убивают время, в общем, это городской сад. Ну и вдобавок это один из любопытнейших уголков французской столицы.

Сад расположен недалеко от моего парижского дома, но мне бывает неловко и несколько странно отправляться туда одному, без привычной моей спутницы, без моей доченьки, которую я по этому саду годами «прогуливал». Но делать нечего, она на занятиях, учит нелегкий итальянский и вовсе уж непостижимый, зубодробительный русский язык, а я, перейдя через бульвары Опиталь и Сен-Марсель, вхожу в сад со стороны улиц Бюффона и Сент-Илера, минуя у входа симпатичный домик Бюффона. Прославленный французский натуралист Жорж-Луи Леклерк граф де Бюффон купил этот дом в 1772 году, когда ему было уже 65 лет, и успел прожить тут еще 12 лет, благополучно завершив свои дни до начала кровавой революции (не щадившей ни ученых, ни графов). В 1793 году сверх головы заваленный делами революционный Конвент нашел время специальным декретом переименовать тогдашний Королевский сад в Национальный музей естественной истории. Переименования (как вы, наверное, замечали сами) из-за своей сравнительной дешевизны и абсолютной доступности – одно из любимых «революционных» мероприятий всякой новой власти.

Конечно же старинный этот сад имел полное право сохранять свое «королевское» название, ибо создан был по проекту короля Генриха IV в подражание королевскому саду в Монпелье, а создание его должно было увенчать новые крупные достижения ботаников в XVI веке. А осуществлен проект Генриха IV был уже при Людовике XIII королевскими медиками Жаном Эроардом и Ги де ла Броссом. Последнему выпала честь стать первым интендантом этого сада, а то, что медики занимались садоводством, объяснить нетрудно: здешний сад (как и сад в Монпелье) являлся садом лекарственных растений. Он так и назывался – Королевский сад медицинских растений. Позднее при поддержке Кольбера и Гастона Орлеанского здесь также были созданы кафедры ботаники, химии и естественной истории. Позднее медик Людовика XIV Фагон и ботаник Турнефор, неустанно рыскавший по свету в поисках новых растений, немало усовершенствовали это уникальное учреждение. Еще позднее тут трудились Добантон, Жюсье, Жоффруа де Сент-Илер и другие славные французские естествоиспытатели, но теснее прочих имен связано с этим садом прославленное имя графа де Бюффона, создавшего теорию эволюции видов под влиянием среды и одомашнивания животных, которую он развил в своей сорокачетырехтомной «Естественной истории».

Бюффон был знаменитейший ученый, чьей дружбой гордились император Священной Римской империи Иосиф II и русская императрица Екатерина Великая. Хотя слава его давно перешагнула границы Франции, сам граф де Бюффон слыл домоседом. Тут вот он и сидел – в этом прелестном домике и этом волшебном саду. Устроил у себя кузню и, отдыхая от своего неустанного труда натуралиста, работал в кузнице, создавая кованые изделия, которыми архитектор Вернике украсил «Лабиринт» здешнего сада-музея (или даже «музеума», как предпочитал называть сад его директор, знаменитый палеонтолог профессор Анри де Люмле). Как вы уже поняли, этот сад – старинный Музей естественной истории, в первую очередь учреждение научное. В нем трудится полторы тысячи исследователей, старших и младших научных сотрудников, лаборантов, садовников и просто работяг. В нем есть галереи, лаборатории, музеи… И все же, прежде чем углубиться в дебри естественных наук, предлагаю просто погулять по самому саду, сверкающему мозаикой цветников, а по осени пылающему вдобавок пожаром листвы.

Начнем с упомянутого выше «Лабиринта». Это название носят два холма, которые появились в 1640 году и засажены были ароматическими растениями, призванными навевать романтические воспоминания. В этом благоухающем «Лабиринте» Шатобриан повстречал Гортензию Аллэ, а сам Бюффон принимал Марию-Антуанетту. Гуляя здесь, я не раз вспоминал рассказ о сером дне 1777 года, когда по этому саду гуляли начинающий поэт, юный Николай Львов (позднее он станет и переводчиком, и архитектором, и художником-иллюстратором, и фольклористом, и ученым-изобретателем) и друг его, русский немец, восторженный поэт Иван Хемницер (оба без памяти были влюблены в юную Машу Дьякову). Николай принялся тут же срисовывать удивительную здешнюю оранжерею, а Иван, чувствительная душа, вступил в беседу с обольстительной мошенницей-парижанкой, которая, ничтоже сумняшеся, выдала себя за графиню… А ведь уже и тогда на склоне этого холма росли редкостные деревья, посаженные в 1702 году Турнефором, шелестели широколистые клены, завезенные с острова Крит, красовался посаженный в 1736 году Бернаром де Жюсье первый во Франции ливанский кедр…

Давно нет на свете всех этих людей, названных мной, а кедр вот он, все здесь, на холме!

На подходе к вершине холма видна могила земляка и сотрудника Бюффона – Добантона, а чуть выше павильон, построенный Вернике, так называемый глориет Бюффон, старейшая такого рода металлическая конструкция в мире, датированная 1786 годом. Вообще надо отметить, что Сад растений не только прославленное ботаническое, минералогическое, зоологическое и палеонтологическое научное учреждение, но и памятник архитектурного новаторства, ибо там ведь и кроме «глориет Бюффон» можно обнаружить такой архитектурный шедевр, как оранжерея архитектора Шарля Роо де Флери. Архитектор «музеума» создал первое сооружение такого рода – из железного каркаса и больших (до 30 сантиметров) квадратов стекла. Это был великолепный, особый сорт французского стекла, но прусская бомбардировка 1871 года его, увы, не пощадила. А до того публика валом валила подивиться на залитую солнечным светом оранжерею. Ходят туда и нынче. Мы не раз там гуляли с дочкой. А в 1994 году после долгих реставрационных работ открылась Большая галерея в саду, и за первые три месяца ее посетило 300 000 экскурсантов.

– Развивается культурный туризм, развивается… – с удовлетворением сказал мне в те дни директор Сада профессор Люмле. – Прошлое, как видите, вызывает интерес у публики, которая ищет не только переживаний, но и понимания. Да, понимания…

Я почтительно кивнул и сказал по-русски:

– Вашими бы устами да мед пить…

Несколько раз доводилось мне бывать в замечательной библиотеке здешнего «музеума», оборудованной в старинном Королевском кабинете естественной истории. В этой библиотеке насчитывается 750 000 книг по естествоведению, 4000 геологических и географических карт, 4000 эстампов и фотографий, а также 3000 рукописей, среди которых рукописи Бюффона, предтечи Дарвина Ламарка, Кювье, де Жюсье, Турнефора… В особом фонде библиотеки иллюстрированные издания по ботанике и зоологии из личного собрания Кювье, книги по алхимии и химии из собрания де Шевреля, книги по ихтиологии и орнитологии из собрания принца Шарля-Люсьена Бонапарта, вдобавок бесценная коллекция королевских пергаментов и шеститысячное собрание рисунков и акварелей с изображением растений и животных. Собрание это было начато в 1630 году Никола Робером по заказу Гастона Орлеанского, но оно расширяется и по сей день… Нетрудно догадаться, что любитель в этих священных стенах, покрытых фресками Рауля Дюфи, может засесть надолго.

Оглавление книги