Книга: Исторические районы Петербурга от А до Я

Еврейский квартал

Еврейский квартал

Так в начале ХХ в. называли одно из мест компактного проживания петербургских евреев – в районе Торговой и Офицерской улиц (ныне – ул. Союза Печатников и Декабристов).

Как отмечает историк-этнограф Наталия Юхнева, еврейская колония стала появляться в Петербурге во времена Александра I, когда по положению 1804 г. евреям-фабрикантам и ремесленникам было разрешено приезжать на короткие сроки во внутренние губернии Российской империи. До этого никто из евреев не имел права даже на временное пребывание вне «черты оседлости». Петербургский генерал-губернатор охотно давал евреям разрешения на длительное жительство в столице, хотя это и было противозаконно.

При Николае I положение питерских евреев резко ухудшилось, но при царе-освободителе Александре II в их жизни снова наступила светлая полоса. В 1865 г. евреям-ремесленникам законодательно разрешили селиться в любом месте империи, а через два года такое же право получили отставные нижние чины. Численность еврейской колонии в Петербурге резко возросла.

По данным переписи 1869 г., из петербургских евреев 40 % составляли отставные солдаты, почти столько же было мещан и 13 % купцов. В профессиональном отношении больше половины работавших столичных мужчин-евреев – сапожники, каждый десятый – портной. 11 % были заняты в торговом деле – занимались уличной разносной торговлей, служили в банковских конторах, торговали в мелких лавочках. Постепенно доля евреев-сапожников уменьшалась, многие представители еврейской колонии стали заниматься медициной, юридической практикой, наукой, литературой и искусством.

По данным той же переписи, уже тогда можно было говорить о существовании в Петербурге «еврейского квартала»: две трети всех петербургских евреев жило в районе, прилегающем к Садовой улице между Сенным и Никольским рынками и дальше, за Театральной площадью. На несуществующем сегодня НовоАлександровском рынке, что находился на углу Садовой и Вознесенского проспекта, почти все мелкие мастерские и дешевые лавочки принадлежали евреям. В питерском «еврейском квартале» сохранялись даже некоторые черты «местечкового» быта, связанные с народными традициями и обычаями.

Любопытное описание еврейских районов столицы можно встретить в романе В.В. Крестовского «Петербургские трущобы» (надеюсь, читатель простит писателя за некоторый свойственный его словам антисемитизм).

«Близ Обухова моста и в местах у церкви Вознесенья[2], особенно на Канаве[3] и в Подьяческих, – отмечал В.В. Крестовский, – лепится население еврейское – тут вы на каждом почти шагу встречаете пронырливо-озабоченные физиономии и длиннополые пальто с камлотовыми шинелями детей Израиля».

А вот еще одна цитата из «Петербургских трущоб» В.В. Крестовского: «В Петербурге нет и не было официально „жидовского квартала“; но с тех пор как евреям дозволено селиться в столицах, они сами по себе завели нечто в этом роде. Центр еврейского населения в Петербурге представляют Подьяческие улицы, Садовая – от Кокушкина переулка до Никольского рынка – и набережные Екатерининского канала, близ Вознесенской церкви.

Затем некоторая часть этого населения уклонилась от своего главного центра и перебросилась за Фонтанку, у Обухова моста, по Обухову же проспекту[4]. Тут, в одном доме, она оселась так прочно, что самое место, в среде знающих людей, получило название „еврейского двора“, или „жидовского подворья“»…

В центре импровизированного квартала есть целые дома, сплошь заселенные одними только евреями; их легко отличить по особенному характеру грязи и запустения: снаружи в окнах – ни штор, ни занавесок, а занавешиваются они от солнца каким-нибудь камзолом или юбкой, от холоду же затыкаются бебехом, то есть подушкой или перинкой детской. На черных лестницах и во дворе под окнами вы почти всегда можете найти в изобилии рыбью шелуху, срезанную кожицу картофеля и лука, которые так и выкидываются куда ни попало»…

Постепенно количество евреев в «еврейском квартале» Петербурга уменьшалось за счет того, что шла ассимиляция, и многие евреи переставали стремиться к национальному обособлению. Как отмечает Наталия Юхнева, в 1910 г. в «еврейском квартале» проживало уже не более четверти всех петербургских евреев, но именно здесь был самый высокий процент тех, кто считал еврейский язык родным. Недаром Осип Мандельштам писал в те годы об уникальном своеобразии этих мест: «Там, на Торговых, попадаются еврейские вывески с быком и коровой, женщины с выбивающимися из-под косынки накладными волосами и семенящие в сюртуках до земли многоопытные и чадолюбивые старики»…

Оглавление книги