Книга: Ленинград Довлатова. Исторический путеводитель

Фарцовка

Фарцовка

Фарцовка в ее классическом виде возникла в середине 1950-х годов. В 1956 году у ленинградских модников и модниц появился новый источник познания и улучшения жизни. У Никиты Хрущева установились замечательные личные отношения с чемпионом Финляндии по прыжкам в высоту, президентом Финляндии Урхо Калева Кекконеном. Было решено, что скромные финские лесорубы, купив копеечную профсоюзную путевку, могут отправиться на сказочный уикенд в Ленинград, с его баснословно дешевыми шампанским, балетом, черной икрой и приветливыми девушками. Запрещенная под страхом уголовного преследования покупка или обмен иностранных вещей – фарцовка – становится основным промыслом «флибустьеров Невского проспекта». Город обогащается не продающимися в советских магазинах плащами «болонья», нейлоновыми рубашками, безразмерными носками. Знание иностранных языков в оттепельном Ленинграде – огромное преимущество. В одном из писем актрисе ленинградского ТЮЗа Тамаре Уржумовой Довлатов рассказывал, что перед армией на третьем курсе он успел поработать переводчиком в молодежной гостинице «Дружба» на Чапыгина, 4.

За работой фарцовщиков можно было наблюдать около гостиниц, у Эрмитажа и крейсера «Аврора», во всех местах, входивших в программу экскурсий «Интуриста». Наиболее продвинутые уже в 1950-е обзавелись мотоциклами и отправлялись на Приморское шоссе, где «бомбили» финнов во время «санитарных стоянок». Часто в доле были водители туристических автобусов, которые за небольшое вознаграждение открывали двери автобуса своим постоянным клиентам. Фарцовщик шел по проходу с мешком, куда «турмалаи», «лесорубы» – так называли финнов в Ленинграде – сбрасывали свой товар. С ними тут же рассчитывались русскими деньгами или водкой. Фарцовщики собирались поначалу на Невском около «жердочки», медного поручня, ограждавшего стеклянную витрину Елисеевского магазина. Оттуда на своих рычащих «Явах» и «Уралах» они отправлялись на промысел. С начала 1970-х годов фарцовка на Карельском перешейке становится небезопасной. Там начинают действовать местные – «зеленогорские».

Элитой фарцовщиков считались «валютчики». Это был другой доход, несоизмеримый с фарцовкой, но и другая степень риска: за валютные операции в крупном размере могли и расстрелять. Рассказывает фарцовщик Сергей Медведев: «Истинный подпольный мир мало кто видел, органы в том числе. Вернее, не понимали его масштабов. Настоящие валютчики собирались в ресторанчике «Чайка» на канале Грибоедова, 14, неподалеку от Невского проспекта. Но не для сделок – дураков не было, а чтобы переговорить. Бешеное было местечко. Деньги наживали сумасшедшие. Например, пароходная схема: мы давали первому помощнику судна «Мазовша» 10 000 долларов. Он привозил джинсы по 12 долларов, а брал их там по 6. Нам джинсы обходились в 25 рублей, а раскидывали мы их уже по 130-150. За неделю 2040 долларов наживы. Это как сегодня миллионов десять долларов. А тратить некуда ‹…› играли на катранах (в подпольных казино) до одурения. Дурдом (фарцовщик Фридман) как-то жену проиграл, а еще приличный мальчик, в музыкальной школе учился. ‹…› А город был еще маленький, как коммунальная квартира. Сережа Довлатов показывался среди нас, но особо не промышлял, больше на халяву пил с нами, у него денег никогда не было. Рано женился, все задумчивый бродил. С Бродским на скамеечке как-то бухали. ‹…› Помню, Бродский по какой-то Марго все безответно страдал, но мы его не поддержали».

Фарцовщиков стали называть «центровыми». Они вели в Ленинграде абсолютно несоветский образ жизни: до обеда работали, потом обедали за «шведскими» столами гостиниц «Москва», «Европейская», «Ленинград». С 16.00 часов начиналось «второе время», фарцовщики «утюжили» иностранцев, прогуливающихся вечером по центру Ленинграда. В рестораны уходили в 7-8 и оставались там до полуночи. Так проходила жизнь с четверга по воскресенье. В остальное время сбывали товар. Начиная с 1960-х годов все «центровые» на Невском играли в «шмен» (выигрыш зависел от номера купюры). Это был опознавательный знак принадлежности к касте. Возле входа в кафе «Север» и ресторан «Нева» в дневное время прохожий легко мог заметить странных, уверенных в себе персонажей, которые внимательно всматривались в советские червонцы.

Социальный состав фарцовщиков был разнообразным. В основном это были ребята, учившиеся или закончившие технические вузы, бойкие, знавшие азы английского и финского языков. Они старались жить в СССР, как на воображаемом ими Западе. Ездили в Прибалтику и Дагомыс, играли в теннис, обзаводились японскими магнитофонами. С Довлатовым и его кругом их роднило глубокое отвращение к советской власти. К кругу знакомых Довлатова и Пекуровской начала 1960-х принадлежал связанный с криминальным миром Анатолий Гейхман, учившийся одновременно с ними на филфаке. Он писал стихи под псевдонимом Неклюдов. По легенде, имевший две судимости Гейхман уже в девятнадцать лет купил своим родителям дачу в Комарове и жил в трехкомнатной квартире на проспекте Майорова (ныне – Вознесенском).

Сам Довлатов был беден и покупать заграничные вещи не мог. В «Чемодане» его лирический герой признается:

Из рассказа «Креповые финские носки» мы знаем, что Довлатов хорошо представлял себе практику фарцовки.

Читатель помнит, что встреча с Фредом обернулась покупкой 720 пар финских носков за 432 рубля. «После этого было многое. Операция с плащами «болонья». Перепродажа шести немецких стереоустановок. Драка в гостинице «Космос» из-за ящика американских сигарет. Бегство от милицейского наряда с грузом японского фотооборудования. И многое другое».

Оглавление книги