Книга: Петербургские окрестности. Быт и нравы начала ХХ века

Страсти вокруг Башмакова

Страсти вокруг Башмакова

Политические страсти кипели не только в столице, но и в провинции. Ныне забыты имена тех, кто представлял Петербургскую губернию в дореволюционных Государственных думах. Полагаю, что читателям будет любопытно узнать их имена.

Итак, в I Государственную думу от губернии прошли три депутата, причем все они представляли либеральную конституционно-демократическую партию (партию «Народной свободы»). Это инженер, профессор, председатель союза инженеров Алексей Степанович Ломшаков, учитель Павел Александрович Быстров и земский врач Николай Андреевич Колпаков. Быстров и Колпаков поставили впоследствии свои подписи под знаменитым антиправительственным «Выборгским воззванием» депутатов к гражданам России после разгона царем Государственной думы.

Среди выбранных во II Государственную думу от Петербургской губернии были земледелец Андрей Иванович Лепянен – в Думе он вошел в состав Трудовой крестьянской группы («трудовики»), рабочий, член Российской социал-демократической рабочей партии Иван Андрианович Петров и деятель кадетской партии профессор Владимир Матвеевич Гессен.

В III Государственную думу от Петербургской губернии прошли политические деятели консервативного направления, поскольку избирательный закон серьезно изменился после роспуска II Государственной думы. Ими являлись председатель Совета объединенного дворянства граф Алексей Александрович Бобринский и члены партии «Союз 17 октября» («октябристы») Федор Михайлович фон Крузе, Сергей Петрович Беляев и Степан Трифонович Трифонов.

В IV Государственной думе Петербургскую губернию представляли петергофский уездный предводитель дворянства и удачливый коммерсант Лев Александрович Зиновьев (о нем мы подробно поговорим в главе, посвященной родовому гнезду Зиновьевых – усадьбе Гревова близ Копорья), видный экономист А.С. Посников, земский деятель И.Т. Евсеев (во время Гражданской войны он принял активное участие в белом движении – в качестве министра юстиции вошел в состав Северо-Западного правительства при армии генерала Юденича) и социал-демократ А.Е. Бадаев.

Последний в 1912-1913 годах являлся официальным издателем газеты «Правда», в ноябре 1913 года вступил в большевистскую фракцию Госдумы, а с 1914 года вплоть до революции находился в ссылке в Сибири. В советское время А.Е. Бадаев большую часть времени занимал руководящие посты в сфере потребительской кооперации и пищевой промышленности. В отличие от очень многих «старых большевиков» он уцелел в годы сталинских «чисток», а его имя использовалось в пропаганде как символ партийной истории…

Выборы в дореволюционные Государственные думы и в Петербурге, и в провинции, как и сегодня, становились настоящим сражением идей и мнений. К примеру, настоящие баталии развернулись осенью 1912 года при избрании в IV Государственную думу в уездном городе Луге.

Всего от Петербургской губернии предстояло избрать 70 выборщиков. По первой курии города Луги надлежало избрать одного выборщика из четырех кандидатов. Нешуточные страсти закипели вокруг кандидата в выборщики А.А. Башмакова – представителя Славянского общества, он шел на выборы от «партии националистов». В то время разгоралась война на Балканах, и в российском обществе существовали сильные воинственно-патриотические настроения. Именно под их флагом и выступал Башмаков, проповедуя идеи «русского народного национализма, то есть учения, признающего русский народ за главное ядро русского государства».

Дебют Башмакова как кандидата в выборщики состоялся 29 августа 1912 года в Лужском общественном собрании – ровно за месяц до выборов. В тот день Башмаков выступил с лекцией о своем путешествии по Нубии, Египту и Судану. Сама по себе лекция ничего особенного не представляла, но Башмаков преследовал ею совсем иную цель – заявить о себе как о политике.

Трибуной Башмакова стала официозная «Лужская газета», а главным его противником – оппозиционный «Лужский листок». Первая приводила «послужной список» Башмакова: служил в гражданском управлении Болгарии на пользу «освобождению от турецкого ига силой русского оружия», состоял при министре юстиции при введении судебной реформы в Прибалтийском крае, занимал целый ряд постов в канцеляриях и комиссиях, закончив редакторством в «Правительственном вестнике».

«Публицистические труды сделали Башмакова известным даже за пределами России», – резюмировала «Лужская газета» и даже ставила ему в заслугу железное здоровье, а также то обстоятельство, что летом Башмаков вместо курортов отправлялся на Балканский полуостров, сражаясь за идеи славянофильства.

Оппозиционный «Лужский листок» в ответ на подобное возвеличивание Башмакова парировал с едкой иронией: «За последнее время Башмаков редко появлялся на арене общественной жизни, но не так давно этот господин был одним из первых застрельщиков реакции самого квасного пошиба». И далее: «По всей видимости, Башмаков решил, что лучше быть первым в Луге, чем последним в Петербурге! Живешь в Луге и не подозреваешь, что дышишь одним воздухом с такой знаменитостью. Кто смеет не знать Башмакова?! Кто может быть лучше Башмакова?!»

А далее обозреватель «Лужского листка» гневно обрушивался на Башмакова, видя в его лице представителя раболепной бюрократии, которой ненавистен «истинно-парламентский строй». «Довольно, господа бюрократы! Вам не место в парламенте!» – восклицал он. Кроме обвинений в «воинствующем национализме» «Лужский листок» ставил в упрек Башмакову тот факт, что к Луге у него весьма далекое отношение: не имея ценза в Луге, Башмаков получил доверенность от своей жены, владеющей здесь собственностью. В противовес националисту-бюрократу Башмакову «Лужский листок» выдвигал «кандидатов-прогрессистов».

«Лужская газета», продвигавшая Башмакова, со своей стороны, обвиняла «Лужский листок» в злостной клевете. Об одной из «антибашмаковских» статей, опубликованных в «Лужском листке», обозреватель «Лужской газеты» написал следующим образом: «В общем своем содержании статья эта, которую рекомендую читателям прочесть со вниманием, так как подобного перла публицистики не встретишь нигде, кроме "Лужского листка", представляет собой совершенную галиматью, переходящую местами в бред человека, одержимого бешеной и в то же время бессильной злобой. Местами автор прибегает к таким словечкам, как "бароносроды", "Гамбет" (что-то среднее между Гамлетом, Гамбеттой и гамбитом), смысл которых составляет его авторский секрет».

В результате на состоявшихся 29 сентября в зале Лужской городской думы выборах Башмаков потерпел сокрушительное поражение: он набрал меньше всего голосов. Лужские избиратели отдали предпочтение «прогрессивному кандидату» – директору городского общественного банка Петру Плетцеру. «То ничтожное количество голосов, которое получил г. Башмаков, лучше всего свидетельствует о проявившемся сознании избирателей», – резюмировал обозреватель «Лужского листка». В проигрыше оказались и еще два кандидата в выборщики – лужский купец А.С. Горшков, по своим политическим воззрениям примыкавший к «октябристам», и гласный городской думы монархист Н.Д. Миклухо-Маклай…

Чего же ждали от Государственной думы провинциальные избиратели? Не только и не столько решения глобальных политических задач. Гораздо больше, чем война на Балканах, деревню беспокоило, к примеру, конокрадство. Прежде лошадей воровали в селах поблизости от больших дорог, однако постепенно конокрады стали промышлять и вдали от трактов. Отчасти из выгоды, отчасти от страха перед ворами целые деревни стали укрывать краденых лошадей.

Оппозиционные политики винили во всем правящий режим, «правые», как водится, обвиняли «тлетворное влияние Запада», объясняя распущенность сельских нравов «порчею, идущей от города, а также проникновением в деревенскую среду фабрично-трактирной цивилизации». Распространению конокрадства способствовало также очень слабое наказание за это преступление.

Поэтому многие сельские обыватели были благодарны думцам прежде всего за то, что они усилили наказания за кражу лошадей. Число краж лошадей за короткое время после издания нового закона сократилось в Гдовском уезде в пять раз, в Лужском – в четыре раза. «Этим законом, прошедшим почти незаметно, III Дума заслужила благодарность русской деревни и доказала ей пользу своего бытия», – замечал лужский обозреватель…

Оглавление книги