Книга: Петербург: вы это знали? Личности, события, архитектура

Гимназия Императорского Человеколюбивого общества

Гимназия Императорского Человеколюбивого общества

Это учебное заведение – старейшее среди ныне существующих в городском районе Коломна. В марте 2010 года ему исполнилось 190 лет. До наших дней в гимназии, а затем в средней советской школе, аттестат зрелости по приблизительным подсчетам получили около 5000 учеников.

Гимназия Императорского человеколюбивого общества. Крюков канал, дом 15. Современное фото

Этот аттестат получил и я в далеком 1956 году, когда еще ничего не знал о том, в каком историческом месте учился. Никто из учителей, а среди них были и пожилые люди, не рассказывал об истории мужской гимназии Императорского Человеколюбивого общества (в сокращении – ИЧО), которая изначально находилась на Крюковом канале, напротив Никольского собора.

История эта начинается в 1817 году, когда Совет Императорского Человеколюбивого общества решил открыть «Дом воспитания и призрения бедных» для бедных мальчиков, в особенности круглых сирот, и для мужчин-инвалидов и стариков, то есть основать обычную богадельню. Однако уже через два года богадельню преобразовали в начальное учебное заведение под несколько измененным названием – «Дом воспитания бедных детей» с «целью дать призрение и образование для поступления в гражданскую службу, к канцелярским и счетным должностям и конторским занятиям: счетоводству на заводах, фабриках и в домах русского купечества», следовательно, предполагалось готовить мелких клерков, или – как их тогда называли – «стрекулистов»¹.

Что же представляло из себя вышеназванное Общество, открывшее в столице новое учебно-благотворительное учреждение? Оно было создано в 1802 году по инициативе императора Александра I с задачей «стараться вывести из состояния нищеты тех, кто трудами своими и промышленностью себя пропитать может». Общество содержало в крупнейших городах России множество разного рода филантропических заведений, за столетие своего существования, потратив на них 101 млн руб., которые поступили от казны и частных благотворителей. Императорское Человеколюбивое общество постоянно, до самой революции, финансировало Дом воспитания. Например, в 1878 году на это было выделено 74,5 тыс. руб., из них 85 % приходилось на Общество – эта пропорция сохранялась неизменной².

Парадная лестница. Старое фото

Для Дома воспитания в 1817 году у действительного статского советника Д.А. Масальского, директора Училища корабельной архитектуры, за 100 тыс. руб. купили каменное трехэтажное здание. Его перестройкой и приспособлением занимался В.П. Стасов, известный зодчий позднего классицизма. Он украсил главный фасад пилястрами, во дворе выстроил жилой флигель. Открытие Дома воспитания состоялось 10 (23) марта 1820 года. Долгое время он оставался закрытым учебным заведением.

В два класса Дома приняли на полное содержание 100 мальчиков от 5 до 10 лет, вне зависимости от их национальности, сословия и вероисповедания. Это были малоимущие дети, сироты и полусироты. Их обучение длилось четыре года – по два года в каждом классе. Однако уже в 1822 году первоначальный план образования пересмотрели – добавили еще один класс, в результате чего курс обучения стал шестилетним. Он основывался на программе уездных училищ. Окончив учебу, 30 лучших выпускников могли на казенный счет продолжить образование в Губернской (Третьей) гимназии; остальных, после годовых экзаменов, определяли в госслужбу или отдавали обучаться разным ремеслам.

Из-за канцелярской направленности обучения программа по русскому языку предусматривала «письма по предметам общежития к низшим, равным и высшим особам <…> литературные письма <…> и разговоры в царстве мертвых (!)», так обозначались абстрактные темы. Кроме русского, учащиеся изучали немецкий и французские языки, а также латынь. Большим знатоком языков был Фома Иванович Петрушевский, директор Дома в 1825–1834 годах, – он переводил Эвклида и Архимеда и приобрел известность как основатель русской метрологии³.

В 1838 году заведение получило новый устав, согласно которому усиливалось изучение математики и законоведения, то есть юридических наук, необходимых для канцеляристов. Одновременно школе даровались «права и преимущества учебных заведений Министерства народного просвещения». Через три года открылся подготовительный двухгодичный класс – в него принимали с восьми лет. Фактически был введен гимназический курс.

Однако повышение статуса остановилось в 1847 году, когда Дом воспитания официально приравняли к низшим учебным заведениям, отчего способные выпускники утратили возможность учиться дальше. Тогда же стали все больше принимать платных пансионеров, их число через некоторое время достигло 200 человек, из-за чего пришлось выстроить два новых флигеля. Плата за содержание пансионеров постоянно росла – от первоначальных 80 до 400 рублей к началу революции 1917 года.

Каков был распорядок дня у воспитанников? Жившие в самом Доме вставали в шесть утра и час спустя получали скромный завтрак – сбитень с куском черного хлеба. В 8 утра, после молитвы, начинались уроки; каждый длился полтора часа. Затем, в два часа, наступал перерыв на обед из двух блюд (обычно щей и гречневой каши) и прогулка.

С шести до восьми вечера ученики готовили уроки и после ужина и вечерней молитвы спать ложились в девять часов. Такой распорядок типичен для всех закрытых учебных заведений этого уровня⁴.

За дисциплиной строго следили комнатные надзиратели, или «дядьки», – согласно официальному документу, «люди кроткие, благонравные и основательные». Это были главным образом отставные унтер-офицеры. В середине XIX века их сменили воспитатели с педагогической подготовкой, окончившие университет. Число оных колебалось от 4 до 10 человек.

Ученики делились на: штатных, содержавшихся на деньги ИЧО (300 руб. в год на ученика); на пансионеров, за которых платили разные ведомства и благотворители; и на приходящих – их обучение оплачивали родители. Если приходящий ученик был беден, то ИЧО ежегодно выделяло ему 50–55 руб., выдавало бесплатные учебники, одежду и обувь, а на пропитание выплачивало 3–5 руб. в месяц. В день же на еду уходило сперва – 7, позднее – 10 копеек.

Количество штатных учеников постепенно сократилось до 40 человек и до такой же цифры упало число пансионеров. Своекоштных, то есть приходящих, насчитывалось 20 человек. Подобное положение создалось к середине 1860-х гг. и оно очень тревожило будущего директора Петра Михайловича Цейдлера, которого власти командировали за границу, чтобы подготовить реформирование Дома воспитания. В 1864 году он подал соответствующий проект, согласно которому из курса были изъяты юридически-канцелярские предметы, расширены общеобразовательные, введены физика, педагогика, пение и гимнастика. Целью этих преобразований являлось приготовление учеников к поступлению в вузы⁵.

В 1868 году школу преобразовали в среднее учебное заведение, а четыре года спустя оно обрело статус гимназии. Итак, через полвека, Дом воспитания бедных детей стал в 1872 году гимназией со всеми ее особенностями, в том числе с преподаванием классических языков и восьмилетним курсом обучения. По уставу от 31 августа 1873 года, в штатные воспитанники «принимаются сироты и полусироты беднейших дворян, гражданских и военных чиновников, и духовенства и вообще привилегированные сословия, преимущественно из жителей Санкт-Петербурга». На своекоштных учеников сословные ограничения не распространялись, но при поступлении они сдавали устный и письменный экзамены⁶.

В 1914 году сословный состав 344 гимназистов был следующим: дети дворян – 152, духовенства – 17, купцов – 43, мещан – 49, крестьян – 70, то есть школа была всесословной. В том же году только 5 % воспитанников являлись неправославными, это – 8 католиков, 6 лютеран, 3 иудея. Закон Божий им преподавали приглашенные ксендз, пастор и раввин. Напомним, что каждое из этих вероисповеданий имело в Коломне свои приходские школы⁷.

Цейдлер привлек к работе молодых учителей с высшим образованием и завел «читальные беседы», где директор, учителя и воспитатели читали, а затем обсуждали с учениками произведения русской литературы. Учебную программу дополнили светским пением и музыкой. Медосмотры стали ежемесячными, была заведена регулярная чистка зубов. Директор ввел для учащихся новую форму: парадные синие куртки с серебряными пуговицами, в классах – черные блузы с кушаком.

Зимой на Крюковом канале, а позднее во дворе работал каток, где играли также в хоккей. Коньки выдавались бесплатно. По воскресеньям выезжали за город на лыжные прогулки. В школе имелись: гимнастический зал, свой врач и лазарет. Имелся даже собственный зубоврачебный кабинет. Дети болели главным образом простудами и золотухой. Для оздоровления некоторых из них на лето отправляли на гимназическую дачу близ станции «Перкиярви» на Карельском перешейке. За гигиеной (она входила в число необязательных предметов) следили строго: например, в туалетах полотенца меняли ежедневно, помещения убирались пылесосами.

Как и ныне, в здании было 9 классных помещений и 4 зала для рекреации⁸.

По сравнению с классической 5-й Аларчинской гимназией в той же Коломне в гимназии ИЧО насчитывалось почти на 30 % меньше учеников, но она была более демократичной (имела «слишком русский дух», по словам ее ученика А.Н. Бенуа). Своего расцвета гимназия достигла в 1871–1895 годах при директоре Александре Александровиче Голицынском, «Юпитере педагогического Олимпа», чей портрет позднее поместили в актовом зале. Свою библиотеку Голицынский завещал гимназии. В конце XIX века в гимназической библиотеке насчитывалось – за вычетом учебников – около трех тысяч книг. За домашним чтением учащихся с 1891 года следила особая комиссия педагогов⁹.

А.А. Голицынский

В гимназии в 1915 году преподавали: десять штатных, два внештатных и восемь учителей по контракту. Половина учеников по большинству предметов имела хорошие оценки. При полном восьмилетием курсе штатному воспитаннику «дозволялось пробыть в заведении не более 11 лет, если в некоторых классах он будет оставлен на второй год по уважительным причинам <…>, а именно два раза в четырех младших классах и один раз в четырех старших <…> и в последнем классе – два раза». Возрастным пределом считались 22 года, после чего следовало исключение. 76 % второгодников принадлежало к низшим сословиям из-за «необразованности той среды, в которой вращаются эти дети»¹⁰.

Актовый зал. Старое фото

В среднем в начале XX века гимназию после выпускного экзамена ежегодно заканчивали 25–30 учеников, из них треть поступала в университет, остальные – в разные вузы. С 1888 года при гимназии действовало Общество вспоможения, как малоимущим учащимся, так и бедным студентам из выпускников. За 25 лет оно выплатило последним 13 218 руб. в качестве пособий. Кроме того, Императорское Человеколюбивое общество абитуриентам из штатных назначало небольшую сумму на экипировку и ежегодную стипендию в 180 руб. до окончания вуза. От гимназии им давали письменные характеристики с тем, «чтобы в состав (студентов. – В. А.) не могли войти неблагонадежные элементы, присутствие которых может вредно отразиться на ходе учебного дела»¹¹.

За успехи в учебе и хорошее поведение (благонравие) воспитанников награждали книгами русских классиков или сочинениями по истории. Как во всех гимназиях, существовал кондуит, красная и черная доски, где вывешивали фамилии отличников и нерадивых учеников. Карцером карали в исключительных случаях: «за курение, дерзость и неодобрительное поведение», и всего на четыре часа. Розги применялись только до 1859 года, затем высшей мерой наказания стали выговор педсовета и исключение из школы.

Из преподавателей гимназии следует, прежде всего, назвать Леонида Николаевича Майкова (1839–1900), он работал в гимназии в молодости (1861–1864 гг.), прежде чем сделаться крупным филологом, знатоком русских былин, творчества К.Н. Батюшкова, A.C. Пушкина и многих классиков. Был избран в Академию наук и стал ее вице-президентом. Его старший брат, поэт Аполлон Майков, часто читал воспитанникам свои стихотворения и присутствовал на экзаменах. На его похороны от учителей и учащихся была послана депутация.

В те же 1860-е годы в гимназии по совместительству преподавал русскую словесность Александр Михайлович Скабичевский (1838–1910), историк литературы, публицист и видный литературный критик либерального направления. Его труд «История новейшей русской литературы» долго пользовался широкой популярностью. В этот же период учителем истории трудился другой молодой выпускник университета – Егор Егорович Замысловский (1841–1896), позднее много занимавшийся проблемами русской истории¹².

После окончания университета, с 1906 по 1910 год, преподавал в старших классах учитель философской пропедевтики (введения в философию) Лев Платонович Карсавин (1882–1952), будущий знаменитый русский философ. Затем он уехал в научную командировку в Италию и в гимназию больше не возвращался. Жизнь его закончилась в советском концлагере¹³.

Согласно школьным правилам, концерты, театры, цирк и подобные места ученик «посещал не иначе, как с родителями или опекунами и избегал других случаев, которые могут иметь неприятные для него и для начальства гимназии последствия». Гимназия организовывала для воспитанников образовательные экскурсии в музеи, библиотеки, вузы, известные храмы, обсерваторию, на заводы и т. п., устраивала рождественскую елку и пасхальные праздники. В отчете 1904 года читаем: «Воспитанники прошли на Петровский остров, где катались с ледяных гор, ездили на оленях и осматривали чум самоедов»¹⁴.

С 1909 года в гимназии проходила ежегодная выставка «Досуги учеников», где показывались рисунки, лепка, резьба и другие поделки, а также детские коллекции марок, бабочек и т. п. Например, в выставке 1914 года участвовали 50 учащихся, экспонировалось 250 предметов. Часть из них, вероятно, была создана на уроках лепки и резьбы по дереву. В школе действовали: небольшой духовой и струнный оркестры, ансамбль балалаечников под управлением Аполинского. Они играли на музыкальных вечерах. В 1915 году на одном вечере выступал сказитель былин Виноградов, на другом – украинский кобзарь¹⁵.

О внимании дирекции к художественному воспитанию гимназистов говорят и другие факты. Педагог из Консерватории учил желающих игре на рояле. В 1897–1904 гг. бесплатные уроки танцев давал танцор Императорских театров Иосиф Феликсович Кшесинский (1868–1942), брат знаменитой балерины. Он умер в блокадном Ленинграде¹⁶. Пение в 1867–1895 годах преподавал другой артист этих театров Ф.П. Иванов. Дело было поставлено так хорошо, что некоторые учащиеся могли исполнять оперные арии. Разумеется, существовал и церковный хор школьников, он пел во время служб в домовой церкви гимназии, освященной в 1858 году митрополитом Санкт-Петербургским Григорием, главным попечителем ИЧО. До этого ученики молились в Никольском соборе.

Церковь Св. равноапп. Константина и Елены находилась на верхнем этаже правого флигеля, специально для нее выстроенного по проекту Н.В. Трусова на деньги столичного купца Ивана Артемьевича Ефимова. Она вмещала до тысячи человек и арочным проемом соединялась с основным зданием. Образа в одноярусном иконостасе написал A.B. Малов, преподававший иконопись в Духовной семинарии¹⁷.

Интерьер церкви

Первым настоятелем храма стал Иоанн Никитич Полисадов, выпускник Петербургской Духовной академии, он прослужил в нем полвека и прославился своими блестящими проповедями, хотя А.Н. Бенуа оставил о нем юмористическую характеристику. Полисадова в 1908 году сменил молодой священник и будущий новомученик Иоанн Григорьевич Никитин, умерший в 1938 году в концлагере¹⁸.

Храмовыми богослужениями отмечались как церковные, так и светские события. В 1892 году праздновалось 500 лет кончины прп. Сергия Радонежского. Вначале была отслужена литургия, затем учащиеся перешли в актовый зал, где преподаватель русской литературы А.Е. Антонов произнес слово о святом, а хор из ста человек пропел гимн «Слава святителю дивному Сергию», после чего гимназисты читали свои стихи о святом. С панихид начинались чествования годовщин памяти императоров, известных русских писателей и ученых¹⁹.

В 1880–1885 годах в гимназии учился Александр Николаевич Бенуа, будущий художник, искусствовед и художественный критик. Его семья жила поблизости, на углу Екатерингофского проспекта и Никольской улицы (ныне – пр. Римского-Корсакова и ул. Глинки). Гимназию подросток быстро невзлюбил и оставил о ней в основном негативные отзывы, хотя отмечал, что «отношение учителей было скорее гуманное, классы, если и не отличались чистотой, то были просторны и светлы». Претил юному либералу дух «„казенщины“ вообще, к которой я уже тогда чувствовал непреодолимое отвращение». К этому надо добавить и слабые успехи Саши – в результате его оставили на второй год, и родителям пришлось перевести его в гимназию Мая²⁰.

В 1895 году весьма торжественно отмечалось 75-летие учебного заведения. Присутствовало начальство из Учебного округа и ИЧО, а также множество приглашенных. После литургии, молебна и панихиды прозвучала юбилейная кантата, французские стихи для которой сочинил учитель П. Вейдлинг. С приветствиями выступили старшеклассники; для собравшихся приготовили праздничное угощение. Также изготовили юбилейный значок и выпустили исторический очерк²¹. Увы, столетие и последующие юбилеи уже не отмечались.

Вопрос о национально-религиозном воспитании особое значение приобрел с началом Первой мировой войны. Постановление педсовета от 1914 года требовало выделять в литературе те места, «где автор с особенной силой возбуждает любовь к Родине». Годом ранее были даны следующие рекомендации: «Желательно восстановить преподавание церковно-славянского языка, учить на уроках пения православные песнопения и вести в неучебное время религиозные чтения и беседы»²².

После начала войны для старшеклассников стали читать лекции о перевязке и транспортировке раненых, ввели обучение стрельбе. Матери учеников шили белье для солдат; к Рождеству и Пасхе в гимназии собирали подарки для фронтовиков 2-го отдельного батальона Гвардейского экипажа, расположенного по соседству. В сентябре 1914 года в одном из помещений открыли лазарет на 18 раненых, который финансировался ИЧО и Красным Крестом. Одновременно действовало убежище для увечных воинов, имевшее сапожную мастерскую. После его отъезда пришлось делать срочный косметический ремонт.

«Для оказания помощи семьям, призванных на войну в полевых работах», в 1916 году из старшеклассников-добровольцев организовали трудовые дружины, бесплатно работавшие в крестьянских хозяйствах Петербургской губернии: косили сено, убирали хлеб, трудились на огородах. Другие ученики на летних каникулах были заняты в госпиталях санитарами и братьями милосердия. Расходы на проезд и пропитание взяло на себя общество «Народная помощь»²³. Вот как давно зародились школьные трудотряды!

Незадолго до большевистского переворота пансион при гимназии закрыли, а пансионеров – «за счет пансионных стипендий» – раскассировали по другим гимназиям, в том числе в провинции²⁴. 15 (28) сентября 1917 года состоялся последний годичный акт с раздачей медалей и наград. Он уже не закончился пением национального гимна «Боже, Царя храни!».

1 сентября 1918 года гимназию назвали Трудовой советской школой, а два года спустя ее объединили с двумя другими петроградскими школами. Прежние учителя еще продолжали преподавать, но уже по новым программам и в марксистском духе. Хотя история старейшего учебного заведения Коломны не завершилась, в ней начался совершенно другой этап. Этап средней городской школы под №№ 28, 33, 252, 260, 232, где былые традиции вскоре напрочь забыли.

Оглавление книги