Книга: Книга Москвы: биография улиц, памятников, домов и людей

Нирнзее дом «Я живу в высотном доме, но в подвальном этаже»

Нирнзее дом

«Я живу в высотном доме, но в подвальном этаже»

Именно так могли говорить многие поколения московских актеров, ни на йоту не погрешив против истины. Потому как дом, построенный архитектором Нирнзее и называемый его именем (а иногда и ошибочно с добавкой буковки «е» – Нирензее; так удобно русскому языку, что и мы попервоначалу ошибались), был одно время самым высоким в Москве – целых 10 этажей. А подвал дома Эрнест-Ришард Карлович специально спроектировал под размещение в нем театра. Зачем? А затем, что предназначался «небоскреб» для сдачи в аренду малокомнатных квартир холостякам и небольшим семьям – такая «малосемейка» дореволюционной эры (и это, оказывается, не советское изобретение, позже только ужмут жилплощадь до малоприличия). И как в таком молодежном доме, населенном людьми с досугом, не иметь театра? Помилуйте, никак невозможно. Вот и заработал в доме по Большому Гнездниковскому, 10 театральный конвейер.

Первым здесь прописалось кабаре «Летучая мышь». Ах, что это был за театр! Еще 29 февраля (исключительно редкий день) 1908 года Никита Балиев и другие актеры Московского Художественного театра открыли этот первый русский театр-кабаре (сначала в другой московской достопримечательности – доме Перцова, а уж когда возвели «небоскреб» в Гнездниковском, с радостью переехали туда). Рассказывали, что на представлениях лихо плясал «сам» Станиславский, а рафинированная Ольга Леонардовна Книппер-Чехова пела, как легкомысленная шансонетка. «Шутка богов» – такова была рецензия на дебют жанра. После 1917-го стало не до шуток, и в 1924-м помещение занял вполне серьезный Театр сатиры (и никаких там кабаре!). Конвейер крутился: 1928-й – студия Малого театра, 1931-й – «Ромэн» (тогда созданный и до сих пор единственный в мире цыганский театр), 1958-й – учебный театр ГИТИСа. Но в полном соответствии с законом диалектического развития по спирали в 1989 году конвейер привез на Большой Гнездниковский… кабаре «Летучая мышь». Это подвижник и эстет Григорий Гурвич сумел возродить не только жанр, но и театр.

А что же остальной дом? Ведь все-таки 10 этажей. Дом не скучал. Побывал в должности «Чедомоса» (не поняли? это означает 4-й Дом Московского совета – казенные квартиры для размещения руководящего состава 4-го уровня), держал под крышей множество журналов и газет. Хорошо, что вспомнили про крышу. Она у дома тоже была уникальная (не в том смысле, что охрану «крутые» ребята держали, а совсем в прямом, архитектурно-строительном). С самого начала Нирнзее предусмотрел там «зону досуга», даже площадку для катания на роликах (скейтинг-ринг) соорудил. На крыше размещались съемочные павильоны сначала дореволюционного товарищества «Киночайка», а потом Ассоциации революционной кинематографии (где оттачивал свое мастерство великий Эйзенштейн). А еще вплоть до 30-х годов работал на крыше кинотеатр: никто в щелочку без билета не посмотрит, 10-й этаж все-таки, да и еще учтите, что потолки в доме – не два шестьдесят пять. Получается, что этот дом – от подвала до крыши – весь в искусстве, как в шоколаде. Хорошо.

Оглавление книги