Книга: Северная Корея изнутри. Черный рынок, мода, лагеря, диссиденты и перебежчики

От Ким Ир Сена до Ким Чен Ира

От Ким Ир Сена до Ким Чен Ира

Хорошо известно, что своим положением руководителя КНДР Ким Ир Сен во многом обязан удаче. Он был достаточно известным партизанским руководителем, который действовал в основном в Маньчжурии, сначала — в союзе с китайскими коммунистами, а потом, уже ближе к концу Второй мировой войны, — с Советской армией. Образованием он не блистал и даже корейский знал посредственно из-за того, что слишком много времени провел за пределами своей страны. Советские стратеги, видевшие его частью будущего марионеточного правительства Северной Кореи, были абсолютно разочарованы его ответами на экзамене по теории марксизма.

Однако Ким Ир Сен привлек внимание печально известного начальника советской тайной полиции Лаврентия Берии, который и рекомендовал его Иосифу Сталину как подходящий материал для будущего руководителя[95]. С того момента Ким Ир Сен получил возможность в полной мере эксплуатировать те дары, что в конце концов обеспечили ему его славу — пропаганду, личное обаяние и макиавеллизм, — для того, чтобы устранять соперников и сконцентрировать власть в своих руках. Копируя Сталина, Ким Ир Сен и его советские советники начали стимулировать формирование культа личности, с годами только набиравшего масштаб. От тех, кто мог представлять угрозу избранному лидеру, избавлялись без всякой жалости: так, авторитетный коммунист-ветеран Пак Хон Ён, лидер коммунистической партии Кореи в период освобождения страны и один из наиболее вероятных кандидатов на пост руководителя страны, был объявлен предателем и изменником и казнен в 1956 году, несмотря на протесты советской стороны.

На смену таким, как Пак Хон Ён, пришли давние соратники Ким Ир Сена по партизанскому движению, которым он мог доверять. Что особенно важно, на ключевые посты он расставил членов своей семьи. Несмотря на демонстративный эгалитаризм Ким Ир Сена и несомненные успехи модернизации и индустриализации Северной Кореи на ранних этапах его правления, в душе он оставался феодалом и патерналистом. К тому моменту Корея совсем недавно освободилась от многовековой монархии и правления аристократов?янбанов (чтобы тут же попасть в недолгую по историческим меркам, но жестокую 35?летнюю колониальную зависимость от Японии). Появление настолько, казалось бы, противоречивого лидера, которым оказался Ким Ир Сен в таком историческом контексте, вероятно, не так удивительно. Если кому-то кажется странным, что в коммунистической — по крайней мере риторически — стране сложилась династическая форма правления, ему стоит лишь открыть книгу по истории Кореи[96].

Брат Ким Ир Сена Ким Ён Джу стал членом Центрального комитета Трудовой партии Кореи, секретарем Организационно-инструкторского отдела в 1962 году и постоянным членом Политбюро в 1970?м. Его дочь, Ким Гён Хи, также входила в Центральный комитет. Многочисленным двоюродным братьям достались другие важные посты. Родственникам женского пола раздали в управление организации помельче, а их мужей назначили в правительство. Старые партизанские товарищи Ким Ир Сена также смогли создать свои, менее масштабные, родственные кланы во власти: Чхве Хён, например, сражался бок о бок с Ким Ир Сеном против японцев, а потом (в 1968–1976 гг. — Прим. пер.) был министром обороны КНДР; а его сын, Чхве Рён Хэ, некоторое время считался одним из наиболее высокопоставленных и заметных государственных деятелей Северной Кореи[97].

В такой среде и шел к своим вершинам Ким Чен Ир, первый сын Ким Ир Сена, родившийся в 1941 году. В студенческие годы он, естественно, находился на особом положении, а как только в 1964 году окончил университет имени своего отца, был назначен в Центральное инструкторское бюро Организационно-инструкторского отдела Трудовой партии Кореи. Два года спустя его перевели в Отдел пропаганды и агитации, который он и возглавил в 1968 году. В тот момент впервые обнаружился его серьезный интерес к кинематографу — он с маниакальным упорством вникал во все детали съемочного процесса бюро кинематографии и искусств в составе своего отдела. В этой области он достиг совершенства; говорят, он выглядел по-настоящему счастливым, только работая в монтажной комнате или размышляя над съемочным ракурсом[98].

При всех преимуществах своего рождения Ким Чен Ир не был особенно счастлив; не было ему и гарантировано то, что он когда-нибудь унаследует трон своего отца. Его мать, Ким Чен Сук (Ким Джонсук), сегодня почитаемая как идеализируемый символ «матери нации» (во многом благодаря усилиям самого Ким Чен Ира), умерла, когда он был еще очень мал, как и его младший брат Ман Иль. Позже его и его сестру, Ким Гён Хи, регулярно унижала вторая жена Ким Ир Сена, Ким Сон Э. Она родила лидеру КНДР еще троих детей, попытавшись переключить внимание мужа исключительно на них, в ущерб Ким Чен Иру и Ким Гён Хи. Ким Сон Э и ее кровные родственники при северокорейском «дворе» пытались протащить в преемники Ким Ир Сена их среднего сына, Ким Пхён Ира, родившегося в 1955 году.

Однако главным препятствием на пути Ким Чен Ира к власти в 1960?х и 1970?х был его дядя, Ким Ён Джу. Со стороны, с учетом его возраста и опыта, он казался более вероятным кандидатом на роль преемника. Но Ким Чен Ир, помимо того, что он был первым сыном Ким Ир Сена, обладал еще одним важным преимуществом: он лучше остальных умел льстить своему отцу. Многие рассказывали, что Ким Ир Сен всегда был падок на подхалимаж; по мере того как низвергались его соперники и усиливалась его личная власть, росла и эта его слабость. Еду ему выращивали на специальных фермах[99]. Чиновники соревновались в том, кто поднесет ему лучший подарок, в число которых входили дома и молодые женщины[100]. И Ким Чен Ир, наверняка жаждавший любви и признания отца, внимания которого он был практически лишен в детстве, как известно, настаивал на том, чтобы преклонять колени перед Ким Ир Сеном, надевая на него ботинки.

Культ личности Ким Ир Сена с конца 1960?х годов развивался ускоренными темпами; пик его обозначало обострение конкуренции между Ким Чен Иром и Ким Ён Джу — каждый пытался превзойти другого в уровне подхалимажа. Как специалист по пропаганде Ким Чен Ир оказался в наиболее выгодной для себя ситуации для того, чтобы контролировать процесс создания и раздувания образа своего отца с помощью фильмов, книг, картин и опер, возвеличивавших его и превозносивших все более; были созданы новые творческие организации — такие как художественная студия «Мансудэ» и киностудия «Пэктусан» — с единственной целью: восхвалять Ким Ир Сена. Шестидесятилетняя годовщина Великого Вождя, отмечавшаяся в 1972 году, превратилась в череду бесконечных празднеств, продолжавшихся весь год — разумеется, во главе этого политико-идеологического карнавала стоял Ким Чен Ир, лично писавший тексты песен, организовывавший концерты и, что важнее всего, не забывавший зафиксировать свои заслуги.

Не удовлетворившись раздуванием личной репутации Ким Ир Сена, Ким Чен Ир приказал изъять из обращения (или переписать) мемуары других революционеров[101], опасаясь, что они могут перетянуть на себя часть общественного внимания. По его инициативе в 1970 году обязательной для членов партии стала практика носить значок с изображением Ким Ир Сена: они и сегодня носят такие значки на лацканах. Значок крепится слева, чтобы образ Ким Ир Сена всегда находился рядом с сердцем партийца[102]. Если культ личности Сталина концентрировался на роли лидера как непревзойденного, величайшего слуги партии, то Кимы пошли дальше: Ким Ир Сен был больше, чем партия, больше, чем социализм, и, безусловно, больше, чем любое другое человеческое существо. Больше чем кто бы то ни было для создания такого имиджа сделал его собственный сын.

Такое беспредельное подобострастие окупилось сторицей. К 1973 году было ясно, что преемником будет именно Ким Чен Ир, а не Ким Ён Джу (здоровье которого к тому времени еще и пошатнулось). В сентябре того года Ким Чен Ир стал членом Политбюро и вернулся в ОИО уже в качестве заведующего — на место своего дяди. Ким Ён Джу пришлось довольствоваться чередой почетных синекур. Мать Ким Пхён Ира, Ким Сон Э, принудили к унизительному признанию первенства Ким Чен Ира, заставив публично возносить хвалы его матери — той, кого она заменила в качестве жены вождя нации.

Ким Чен Ир также стал главой движения «Трех революций»[103]. Эти группы молодых лоялистов, подобные хунвэйбинам («красногвардейцам») в Китае периода культурной революции, были созданы для того, чтобы ослабить и в конечном счете вымести вон «старую гвардию». Но, в отличие от хунвэйбинов, северокорейские «красногвардейцы» находились под абсолютным контролем центра. Десятки тысяч участников движения «Трех революций» инспектировали фабрики, школы, деревни и правительственные учреждения, проверяя все аспекты работы и поведения людей. Они вынуждали людей проводить сеансы публичной самокритики, поощряя окружающих присоединяться к этим сеансам. Кроме того, молодые «революционеры» должны были шпионить за теми, к кому они приходили, передавая всю релевантную информацию в центр. Даже Центральный Комитет Трудовой партии Кореи не мог противостоять инспекциям движения «Трех революций».

Участников движения, наиболее отличившихся на поприще шпионажа и доносительства, Ким Чен Ир продвигал на значимые посты[104]. Поэтому они были крайне заинтересованы в построении атмосферы страха, в которой даже малейшая демонстрация нелояльности могла привести к жестокому наказанию — публичному унижению, потере поста или даже отправке в трудовой лагерь. Лагеря всегда оставались реальной угрозой даже для тех, кто занимал самые высокие ступени властной лестницы. В 1976 году заместитель премьер-министра Ким Дон Гю был вынужден сменить свой особняк на барак в трудовом лагере — за критику Ким Чен Ира. В лагере он и умер.

Сеть информаторов Ким Чен Ира пронизывала все уровни структуры власти в КНДР, вплоть до самых высших. В конце концов жертвой этой сети пал и Ким Пхён Ир: осведомители донесли Ким Чен Иру, что прихлебатели его младшего соперника любили скандировать: Ким Пхён Ир мансе («Да здравствует Ким Пхён Ир»)! (здравица мансе дословно означает «десять тысяч лет [жизни]». — Прим. пер.); подобное пожелание допускалось исключительно в адрес Ким Ир Сена. Ким Чен Ир доложил об этом отцу, который к тому времени уже искренне верил в тот общественный ажиотаж, что окружал его образ. Ким Пхён Ир был «изгнан» из страны — отправлен в качестве дипломата за рубеж в 1979 году. Когда Ким Чен Ир умер в декабре 2011 года, его сводный брат все еще находился далеко от родины, в Польше, где он служит послом до сих пор (в 2015 году он был переведен послом в Чехию. — Прим. пер.).

Даже за самим Ким Ир Сеном велась слежка. Примерно к 1976 году Ким Чен Ир перекоммутировал все телефоны своего отца на свой кабинет, чтобы перехватывать все разговоры человека, которого он представлял всем остальным жителям Северной Кореи практически в качестве живого бога. Сам факт того, что он был в состоянии сделать это, свидетельствует о многом. С тех пор, что бы ни планировал лидер государства, Ким Чен Ир всегда мог заранее подготовить какие-то меры противодействия, если считал, что намерения отца могут как-то ему повредить[105]. Стоило лидеру только выразить интерес к каким-то новым политическим мерам или иным средствам прославления себя, Ким Чен Ир демонстрировал почти сверхъестественные способности предвосхищать его прихоти и исполнять их.

В дополнение к лести и слежке Ким Чен Ир в своем восхождении к вершине власти полагался еще и на очевидную силу денег — контроль над денежными потоками позволял ему формировать систему лояльности и политического патронажа, укреплявшую его статус. Ким Чен Ир был создателем «Бюро 39», организации, получившей по всему миру самую дурную славу в качестве организационного центра северокорейской «экономики в духе клана Сопрано (т. е. мафиозной — аллюзия на одноименный популярнейший американский сериал о жизни мафиозного клана Сопрано. — Прим. пер.)». «Бюро 39» появилось в 1974 году. Деньги, заработанные «Бюро 39», не только обеспечивали роскошный образ жизни клана Ким, их также тратили на подарки (машины, яхты, дома, золотые часы и тому подобное), обеспечивающие лояльность подчиненных и прислужников. Рост этой организации способствовал размыванию границ между правящей семьей и государством и ускорял переход КНДР от идеологизированного государства к стране, в которой все и всех можно было купить — за твердую валюту, конечно.

Ким Чен Ир стоял во главе «Бюро 39», но настоящим мозговым центром этой организации и дирижером ее операций был Чан Сон Тхэк. Он родился в относительно обычной семье, но его харизма и интеллект еще в студенческие годы привлекли к нему внимание сначала Ким Гён Хи, а потом и Ким Чен Ира. Впоследствии Ким Гён Хи вышла за него замуж — несмотря на противодействие самого Ким Ир Сена, — а Ким Чен Ир сделал его своим ближайшим сподвижником и главным «решальщиком».

Чан прекрасно осознавал, какие возможности для бизнеса предоставляют прикрытие со стороны государства и его внешние атрибуты — такие как дипломатическая почта, например. Диппочта неприкосновенна: согласно Венской конвенции 1961 года, дипломатические сообщения и посылки нельзя изъять или обыскать. Для тех, кто не сильно обременен этическими ограничениями, это гарантированный источник легких денег: сначала по дипломатическим каналам из страны на продажу вывозилось золото, добытое на корейских приисках; потом Чан понял, что таким же путем можно вывозить опиум и метамфетамин. Вместе с торговлей законными товарами (морепродуктами, в частности) по обычным каналам «дипломатическая» контрабанда генерировала мощнейший приток наличности в кимченировское «Бюро 39». Деньги, кстати, тоже перевозились (и продолжают перевозиться) этим путем: известно, что северокорейские дипломаты возят с собой миллионы долларов наличными.

Значительная часть денег «Бюро 39» уходила на обеспечение роскошного образа жизни семьи Ким — беломраморные особняки, например, с потолками настолько высокими, что для очистки люстр от пыли приходилось использовать строительные леса; другой серьезной статьей расходов была покупка лояльности. Чан Джин Сон, высокоранговый перебежчик, рассказывал авторам о том, как Ким Чен Ир подарил ему золотой «Ролекс». Другие получали дома или машины. К сожалению, внедренная Ким Чен Иром практика «покупки лояльности» распространилась, похоже, по всем уровням северокорейского общества, заражая его меркантилизмом и коррупцией. Одной из определяющих характеристик эпохи Ким Чен Ира был переход от политического идеализма к устойчивому представлению о том, что «у каждого человека есть своя цена и купить можно все».

Как бы то ни было, к 1976 году Центральное разведывательное управление (ЦРУ) США пришло к выводу о том, что Ким Ир Сен уже не является главной политической фигурой в стране. Лестью выманивший у своего отца полный карт-бланш, Ким Чен Ир ускорил процесс перехода власти в свои руки, применив для этого технически безупречную стратегию, объединившую, как мы видели, слежку (создававшую и поддерживавшую атмосферу страха в обществе); аккумуляцию богатств всеми доступными способами для создания системы политического патронажа; узурпацию контроля над политическими и административными институтами за счет расстановки на ключевые посты людей, лояльных лично ему, — активистов движения «Трех революций», например. Культ личности тем временем распространился и на Ким Чен Ира — коммунизм «сталинского» типа, характерный для эпохи правления Ким Ир Сена, уступал место наследственной монархии[106].

Оглавление книги