Книга: Есть, любить, наслаждаться. Еда. Путеводитель-травелог для женщин по ресторанам, кухням и рынкам мира

Париж

Пробежка по Парижу

«Мои друзья подтвердят: я способна отправиться на другой конец Парижа за хорошим багетом, а потом пересечь его в обратном направлении, чтобы купить лучший сен-фелисьен (сыр), кусочек которого по возвращении домой с гордостью водружу на свежий хлеб». Аньес тридцать семь лет, и ей досконально известны все места в городе, где парижские гурманы всегда найдут чем поживиться. Когда у этой гиперактивной женщины выдается немного свободного от работы времени, она проводит его либо на кухне, либо за едой и, не умолкая ни на секунду, говорит все о той же еде. Впрочем, она способна без проблем совмещать эти три занятия. Любовь к хорошей кухне у нее в крови. «Моя мать – еврейка родом из Туниса, а родственники по линии отца – из Турени и Лимузена. Поэтому, уж поверьте, еде в нашей семье придают огромное значение». Аньес любит вспоминать, что выучилась читать по туристическому справочнику Gault Millau,[36] когда отправлялась на каникулы в провинцию («Я читала родителям отзывы о ресторанах, критические статьи…»). С молоком матери она впитала любовь к кулинарии, система же ее ценностей сложилась еще в глубоком детстве и с годами практически не претерпела изменений. Она знает Париж вдоль и поперек, иногда ездит на машине, чаще на метро или ходит пешком. Она всегда идет на поводу у своих желаний, стремясь непременно побывать в новых местах, о которых она слышала или читала в специализированных журналах и блогах в Интернете.

К адресам магазинов, рынков и ресторанов у Аньес такое же трепетное отношение, как у Марселя Паньоля[37] – к говору обитателей юга Франции. Иллюстрация к обычному воскресному утру: светит весеннее солнце (наконец-то оно появилось!), мы стоим на рынке Жуанвиль в XIX округе, на берегу канала Урк. «Ты увидишь, здесь самая дешевая рыба и зелень во всем Париже», – сообщила Аньес мне по телефону. Половина одиннадцатого утра, а здесь уже яблоку негде упасть, и перед рынком, пусть и меньшим по размерам, чем рынок Барбес, но столь же популярным, выстроилась огромная пробка. Маленькие китаянки, дебелые магрибские и африканские матроны, старики, всю жизнь прожившие в этом районе и избежавшие выселения в силу того, что процессы джентрификации[38] обошли их стороной, заполняют плоские плетеные корзины недорогими фруктами и овощами: в них нет ни свеклы с корнеплодами конической формы, ни экологически чистых сицилийских апельсинов, зато есть горы свежей зелени по цене 30 сантимов за пучок и марокканского красного жгучего перца. «Здесь я покупаю только рыбу, зелень и перец», – предупредила меня Аньес. Она была одета в джинсы, кроссовки и полосатую футболку, солнечные очки не давали растрепаться золотисто-каштановым волосам. Мы стоим в очереди к Пуантье, торговцу рыбой, у которого она обычно отоваривается. Аньес пропускает вперед двух или трех человек, чтобы ее обслужил именно Патрис, ее любимый продавец, грубый человек с необыкновенным шармом. Невероятно мясистый морской гребешок (и это в конце сезона и всего лишь за 15 евро три килограмма), морской язык, выловленный в Онфлёре по цене 19,90 евро за килограмм… Несомненно, здесь сочетание цены и качества превосходит все ожидания. Патрис, у которого на покрасневших от работы пальцах поблескивает огромная печатка, шутит с покупателями, объясняя им, как разделывать семгу со спины. «Вы только посмотрите на это! Мечта, наслаждение!» – восклицает он, подхватывая по-царски роскошную дораду.

Через несколько минут мы уже сидим на террасе кафе на берегу водоема Виллетт, напротив бывших парижских складов, перестроенных под студенческие общежития и мастерские ремесленников. Аньес живет недалеко отсюда, на берегу канала, и заходит сюда по-соседски. «Мой жених не может взять в толк: как же можно отправиться на другой конец Парижа, чтобы купить сливочное масло “Бордье” с водорослями или помидоры “бычье сердце”? Я же поступаю так регулярно».

Снобка? Вы не угадали. Да, порой Аньес нравится постоять в очередях перед прилавками Жоэль Тибо, пурпурная морковь которой и почти черные крымские помидоры для мира овощей примерно то же самое, что костюм Шанель для мира французской моды. Да, она питает слабость к сырам Мари Катромм, королевы сыроварения, она без сожаления расстается с деньгами, покупая слоеные яблочные пирожки у Контичини, упакованные как драгоценности. Но неймдроппинг[39] при посещении, например, парижских бистро и ресторанов ей совсем не свойствен. Она гурман в самом полном смысле этого слова. Она настолько любит вкусно поесть, что, перефразируя слова Генриха IV, может спросить себя: а не скрываются ли за всем этим какие-то страшные пороки? «Безвкусная еда может довести меня до депрессии. Но я не собираюсь тратить состояние на продукты, которые не стоят того». Как любая здравомыслящая парижанка, Аньес посещает магазины сети Monoprix. Но даже в этом случае ее не устроит первый попавшийся магазин, даже здесь она умудряется все просчитать. Ей не нравится ассортимент товаров в магазине на улице Терн. Магазины на улице Богренелль (в XV округе) и на авеню Секретан (XIX округ) слишком многолюдны. Она ходит в них по четвергам, когда завозят сыр моцарелла сорта Bufala Monoprix Gourmet, и только в том случае, если у нее нет времени сделать крюк и зайти в итальянский кооператив Цистернино. Некоторые упрекают Аньес в излишней щепетильности, когда дело доходит до выбора продуктов, но она уже такая, какая есть, и ничего тут не поделаешь.

Но, разумеется, далеко не все парижане с таким самозабвением относятся к процессу приготовления пищи, как Аньес. Вообще для такого образа жизни много значат бюджет, количество свободного времени и, естественно, любовь к хорошей кухне. А это значит, что парижане, как и все остальные люди в мире, посещают супермаркеты, где толкают перед собой железные тележки по освещенным неоновым светом коридорам.

Но именно парижанкам первым пришла в голову мысль открыть в 1948 году продуктовый магазин самообслуживания, филиал сети Гуле-Тюрпен, на улице Андре-Мессаже в XVIII округе, куда приходили, чтобы купить какую-нибудь мелочь: пачку сахара, соль, молоко… А первый супермаркет появился в окрестностях Парижа в 50-х годах прошлого века. «После вступления в силу закона о модернизации экономики от 2008 года лимит на получение предварительного разрешения на открытие магазина вырос с 300 квадратных метров до 1000 квадратных метров», – с сожалением отмечает Лин Коэн-Солаль, заместитель мэра Парижа, на которую возложены, помимо всего прочего, обязанности регулирования торговли. Парижу не удалось избежать участи Ялты в том, что касается крупных распределительных сетей: Casino и Carrefour и их многочисленные филиалы поделили между собой территорию внутри Парижа, в то время как Leclerc и Auchan были вынесены за пределы города. В довершение всего следует сказать лишь, что системы скидок так же разнообразны и многочисленны в XVI округе, как и в менее фешенебельных районах XIX округа.

Пристрастия Аньес очень хорошо демонстрируют многовариантность торговли продуктами в Париже (хотя она и бойкотирует биомагазины, считая, что снобизм здесь превалирует над коммерцией, однако в этом «грехе» в Париже принято обвинять любого и каждого). «Парижане очень избалованы, – говорит Лин Коэн-Солаль. – Все магазины, причем хорошие, торгующие качественными продуктами, в пределах шаговой доступности». А сколько в городе рынков! В общей сложности восемьдесят три, семь из которых были открыты в период, когда пост мэра города занимал Деланоэ (некоторые, подстроившись под образ жизни парижан, открываются только к полудню). Сюда приходят за продуктами как домохозяйки, так и молодые матери, находящиеся в послеродовом отпуске. С собой они берут младенцев, висящих у них на животах в слингах из биологически чистого хлопка. Здесь можно встретить безработных, пенсионеров, не утративших вкус к жизни, старичков и старушек, покупающих всего лишь одну морковку или стебель порея с тем, чтобы завтра прийти сюда еще раз, служащих высшего звена, которых мы называем гастросексуалами, потому что приготовление пищи по выходным является для них одним из способов расслабиться, клошаров,[40] роющихся в выставленных на улицах ящиках с испорченными фруктами и овощами, перед тем как их заберут службы по уборке мусора… «Мы бы хотели, чтобы в каждом квартале был свой рынок, – объясняет заместитель мэра. – Это место, где течет своя эфемерная, таинственная жизнь. Жизнь, в которую могут включиться люди преклонного возраста. Моя мать, которой восемьдесят пять лет, ежедневно рассказывает мне о том, что она утром видела на рынке. С рынками у парижан существует своего рода интимная связь».

У парижан всегда есть выбор, даже в том случае, если им предстоит приобрести продукты в магазинах сети Пикар.[41] Ах эти замороженные измельченные луковички или кубики помидоров по-итальянски! Работающие женщины, не имеющие ни минуты свободного времени, оказались не единственными, кто не смог устоять перед искушением и сдался на милость сладкоголосым сиренам, предлагающим замороженные полуфабрикаты. Даже Франсуаза Бернар, автор многочисленных кулинарных книг, женщина, на которую молятся все француженки, однажды купила замороженную рыбу, поддавшись на уговоры своей продавщицы. Делая вид, будто виновата и чувствует себя сконфуженной, она сама рассказала нам эту историю во время одного из совместных обедов (одна из привилегий, которой мы, будучи авторами совершенно определенной серии книг, наконец-то удостоились) в Cul de poule («Куриная гузка»), ресторане, наиболее полно соответствующем, судя по его названию, представительницам нашего птичьего двора. Любая уважающая себя француженка просто обязана хранить верность своему поставщику продуктов. Эти узы крепче, чем узы брака. Брижитт, арлезианке, переехавшей в Париж около двадцати лет тому назад, повезло: она живет напротив крытого рынка Сен-Кантэн, в двух шагах от Восточного вокзала (Gare de l’Est). «Здесь все меня знают, я “взрослела” на глазах у этих людей, – говорит Брижитт. – Продавцы видели меня беременной, потом с маленькими детьми. Я обожаю, когда они меня узнают и окликают по имени. Это провинциальная черта, но так я себя чувствую увереннее». В основе ее отношений с продавцами, которые оказывают ей мелкие знаки внимания, лежат определенные ритуалы. «Может быть, добавить петрушки или положить лимон?» – обращается к ней продавец рыбы, тем самым давая понять: «Я положу побольше, но за ту же цену». А если бы вы хоть раз увидели, как продавец птицы потрошит для нее утку или ее «рыбник» разделывает окуня, вы бы сразу же поняли, что людей этих связывают по-настоящему дружеские отношения. На рынке обмениваются рецептами, спорят до хрипоты по поводу того, класть ли грибы в рагу из телятины и закладывать ли мясо при тушении в холодную воду, чтобы бульон был наваристее, или в горячую, чтобы мясо было нежнее. И исход подобных баталий иногда бывает не менее кровавым, чем хороший антрекот.

Оглавление книги