Книга: Мальта без вранья

Неспешность

Неспешность

«Если мастер обещал вам заменить электроплиту на следующей неделе или механик – отремонтировать автомобиль завтра, не вздумайте принимать все эти обещания всерьез. Вполне вероятно, что эта неделя и этот день не настанут никогда». Я взяла эту цитату из статьи немецкой писательницы Сабины Альперт. Она уже двадцать лет живет здесь со своим мужем-мальтийцем. Ей нравится все – и климат, и пейзаж, и дружелюбие соседей… Все, кроме одного: необязательности местной публики.

Я, признаться, прочитав ее предупреждение, сделала скидку на национальность автора – известно ведь, что немцы большие педанты. Однако, пожив на острове некоторое время и полюбив его, я была поражена масштабом этой повсеместной необязательности. А выражение «Обещанное завтра может не наступить никогда» теперь воспринимаю не как метафору, а почти буквально.

…Высокопоставленный чиновник уважаемой организации Мальты в Москве покорил меня своей приветливостью. А главное, готовностью помочь мне в сборе материалов для этой книги. Он пообещал предоставить необходимую информацию, познакомить с интересными людьми, связать с учеными.

Наши переговоры длятся недели, месяцы. Переговорами, собственно, это общение назвать трудно. Я регулярно ему звоню, он весьма любезно говорит, что все помнит, что завтра же мне позвонит. И… не делает ничего. Нет, кое-что все-таки сделал. Передал мне имя и телефон профессора-антрополога, специалиста по Мальте. Спасибо хоть за это.

Обрадованная, принимаюсь звонить по указанному телефону. Выясняется, что профессор: а) специализируется на культуре корейцев, б) к антропологии Мальты не имеет решительно никакого отношения, в) уже несколько лет работает в Корее и на Мальте не бывает.

Ни моя интуиция, ни мой опыт почему-то не пробудили во мне никаких дурных предчувствий. Я тогда решила, что этот эпизод случайность, что персональная необязательность мальтийского чиновника – черта его характера. Знай я раньше, что пример этот не исключение, а правило, не стала бы так бурно огорчаться.

…В крупном мальтийском городе я встречаюсь с молодым мэром. Деловит, подтянут, всем своим видом показывает – он современный руководитель. Я радуюсь за молодое поколение Мальты. Он с ходу воспринимает все мои просьбы. Не задавая ни одного лишнего вопроса, записывает их и, коротко бросив «Идите за мной», быстрым шагом выходит из кабинета.

Мы входим в другую комнату.

– Знакомьтесь, моя помощница.

Из-за стола поднимается молодая дама. Красивое лицо, на нем уверенно поселилось деловитое выражение. Она просматривает листок, с пониманием кивает мэру. Тот, попрощавшись, уходит. Чиновница коротко просит меня подождать. Через несколько минут возвращается с другим листком. Сообщает:

– Здесь все имена и телефоны, которые вам нужны.

Я потрясена. Вот это класс! Вот это европейская организованность. Да, не зря маленькая Мальта принята в члены ЕС.

Взглянув на бумажку, я обнаруживаю там телефоны и имена, однако что они обозначают, совершенно не понимаю.

– Простите, – говорю виновато (если я чего-то не понимаю, то, очевидно, это моя вина), – а кто эти люди? О чем и с кем мне следует говорить?

Дама вздыхает, кидает на меня взгляд, явно фиксирующий мою бестолковость, и объясняет:

– А вы взгляните в свой блокнот, посмотрите, о чем беседовали с мэром. Вам все станет ясно.

Я чувствую себя крайне неловко. В самом деле, ну что я обременяю занятого человека всякой чепухой? Разберусь как-нибудь сама, кто есть кто. Совсем уже смущенно спрашиваю:

– А вы предупредили этих людей о моем звонке?

– Разумеется, – говорит она. – Больше не могу уделить вам времени: очень много работы. – И, кивнув мне, углубляется в компьютер.

Дома я обнаруживаю следующее. Из шести номеров телефонов три записаны неверно: они либо не существуют, либо принадлежат неизвестным лицам. Из оставшихся трех два номера совпадают. При этом между собой абоненты даже не знакомы. Ну и разумеется, ни один из рекомендованных не получал никакого предупреждения о моем звонке. Из-за этого я чувствую себя самозванцем, который звонит с улицы официальным лицам.

Усмехаясь, я вспоминаю деловой стиль, который так впечатлил меня в мэрии, и понимаю ему цену. Теперь уже безо всякого чувства вины я звоню все той же помощнице мэра. Мне же надо хоть что-то полезное извлечь для себя из этой неразборчивой бумажки. Но чиновницы нет. В первый день секретарша отвечает, что она заболела. Во второй – что уехала по неотложным делам и не вернется. В третий – что сегодня День поминовения усопших. Вообще-то это праздник религиозный, а мэрия – учреждение светское, должно работать. Потом наступают два выходных. В понедельник дамы опять нет в офисе, а секретарша доверительным тоном сообщает:

– Знаете, сейчас такое время, работы мало. Так что не думаю, что она скоро появится.

…Ольга, умненькая девочка из Петербурга, замужем за мальтийцем, говорит:

– Меня вначале выводила из себя эта вольность в обращении со временем и со своим словом. До конца я и сейчас не привыкла.

Притом что у каждого мальтийца есть на руке часы, а в кармане мобильник, иногда мне кажется, что в их жизни категория под названием «время» имеет весьма условный характер.

– Приходите завтра в мой кабинет в два часа, – приглашает меня директриса крупного подразделения Мальтийского университета.

Я живу в другом городе. Чтобы добраться до университета вовремя, беру такси. Запыхавшись, влетаю на третий этаж. Дверь директора заперта. Жду пятнадцать минут, иду к секретарю:

– Простите, ваша шефиня не звонила? С ней ничего не случилось?

– А сколько вы ее ждете?

– Пятнадцать минут.

– Ну, это же очень мало. Подождите еще минут двадцать, а потом я позвоню ей по мобильному.

Почти через час после назначенного времени директриса появляется у своего кабинета и без извинений сообщает:

– У меня очень мало времени на беседу. Меня ждет…

Кто именно ждет мою собеседницу, меня уже не интересует.

Я жалуюсь на эту незадачу все той же моей соотечественнице Ольге, она меня утешает весьма своеобразно:

– Ну, это еще что! Бывает, они и вовсе не приходят…

Как в воду глядела. В этот день я звоню профессору-социологу, договариваюсь о встрече на завтра. В назначенный час профессора, разумеется, нет. Но теперь я уже менее нервно реагирую на опоздание. Терпеливо жду полчаса. Сорок минут. Час. Ухожу. Через три часа я на всякий случай возвращаюсь к профессорскому кабинету. Дверь открыта.

– Здравствуйте, – говорю я с вызовом.

– Здравствуйте, – отвечает доброжелательный, приветливый человек. В голосе ни намека на раскаяние. – Чем могу быть полезен?

– Мы с вами вчера договаривались, что сегодня встретимся…

– Ах да! Но я просто об этом забыл. Ну, совершенно забыл! Вы меня понимаете?

Меня поражает не сам факт – в конце концов, можно и забыть, – а тон, которым это все произносится. Мол, у меня есть алиби, очень веская причина: я просто за одни сутки все забыл…

– Мальтиец не терпит суеты, не спешит ничем обременять себя, – говорит Ольга. – Иногда мне кажется, что для него важнее всего внутреннее равновесие. Он не любит торопиться. Такая вот расслабуха, извините за сленг.

Я смеюсь:

– А знаете, Оля, это ведь не сленг, а почти научный термин. Так называют ученые эту характерную для народов Средиземноморья черту – «средиземноморская расслабленность».

– Вот-вот, – подхватывает Ольга. – Именно расслабленность. Вы встретитесь с этим явлением еще не раз.

…Я иду в магазин. Он закрыт. Смотрю на табличку: «Перерыв с 13 до 16». Сиеста, дело святое. Прихожу в пять. Магазин закрыт. Почему? Спрашивать бесполезно. Так здесь принято.

Из города Слима, где я живу, мне надо ехать в город Мзида, где расположен университет. Езды всего пятнадцать минут. На остановке я пытаюсь узнать расписание. Рассматриваю таблички с номерами автобусов. Их много, но того, что мне надо, нет. К счастью, на глаза попадается человек с бляхой на груди – диспетчер. Я радостно бросаюсь к нему:

– Извините, в котором часу приходит автобус, который идет до университета?

– Раз в час, – отвечает диспетчер.

– А в какое точно время?

– Раз в час, – повторяет он и добавляет: – Ждите вон там, на остановке. – При этом он показывает куда-то себе за спину и уходит.

Я иду точно в указанном направлении. Сажусь на скамейку под козырьком, жду. Автобусы идут один за другим, но моего среди них нет. Спрашиваю у других пассажиров – никто про такой маршрут не знает. Я себя успокаиваю: если он идет раз в час, то в течение ближайших шестидесяти минут должен же появиться? Не появляется. Может, он ушел прямо перед моим приходом? Жду еще час. Тот же результат.

Опять подхожу к диспетчеру. Разговор, как записанный на пленку, дубль два, повторяется точь-в-точь. Опять: «Автобус ходит раз в час, идите на остановку». И опять жест куда-то за спину.

– Да ведь я там уже два часа жду, – объясняю. – Нет там моего автобуса.

– А зачем же вы там ждете? – невозмутимо спрашивает он. – Остановка вашего автобуса вон там, через триста метров отсюда.

Как выяснилось в дальнейшем, автобус приходил на свою остановку действительно раз в час. Правда, каждый раз в разное время: то на пятнадцать минут раньше, то на сорок минут позже.

Я бесконечно сталкиваюсь с тем, что не могу спланировать свое время даже на день вперед.

– Встретимся в шесть на остановке автобуса, договорились?

– Договорились.

По дороге на остановку получаю эсэмэску. Общение через мобильную связь самое популярное, при этом ради облегчения жизни или экономии времени либо денег слова сокращаются до полной потери их смысла. В моей эсэмэске я читаю: «Tod cdnt cm meet tmr». По-русски это выглядело бы примерно так: «сгд нм встр звр», то есть: «Сегодня не могу, встретимся завтра». С электронной почтой еще хуже. Бесполезно запрашивать какую-нибудь информацию, если ее надо получить срочно. Ответ придет через неделю, а может и вовсе не прийти.

Все эти свои жалобы я излагаю социологу, профессору Мальтийского университета Марку Фальзону.

– О, узнаю своих соотечественников! – хохочет он. – Да, пунктуальность отнюдь не наша национальная черта. Я думаю, что необязательность – это оборотная сторона неспешности. Мне иногда кажется, что у каждого мальтийца где-то глубоко в подсознании живет убеждение: никогда не надо торопиться – куда спешить? Обратите внимание на выражение лиц мужчин, сидящих на улице…

Да, я еще не рассказала, что мальтийцы любят сидеть на лавочках возле дома. Несколько человек в один ряд лицом к дороге. Однако я не заметила в них никакого любопытства по отношению к прохожим. Кажется, их ничто не может удивить. И никто не вызывает осуждения. Полнейшая невозмутимость.

– А как мальтийцы относятся к иностранцам? – спрашиваю я профессора.

– Приветливо. Дружелюбно. Но… будьте осторожны: с такой же милой улыбкой могут запросто вас обсчитать.

…В кафе, расположенном у городских ворот Валетты, я заскакиваю наскоро перекусить. Вижу в витрине пирожок, стоит 2,50 €. Хочу купить, но нельзя: надо заказать у официанта.

Сажусь за столик, прошу кроме пирожка еще чашку кофе. Официантка приветливо улыбается, принимает заказ и – исчезает. Буквально пропадает. Я разыскиваю ее в зале, на кухне, на улице… Наконец минут через сорок появляется.

– Послушайте, я очень тороплюсь, – говорю. – Не могли бы вы…

– Да-да, сейчас, – откликается девушка; улыбка не сходит с ее лица. И пытается опять исчезнуть.

Но я бдительно за ней наблюдаю. Она это видит. Наконец несет мне мой пирожок и чашку кофе. Говорит все с той же улыбкой:

– С вас шесть евро пятьдесят центов.

– Простите, сколько стоит кофе?

– Один евро.

– Значит, пирожок…

– Да-да, пять пятьдесят.

– Но я видела ценник, на нем стояло два пятьдесят.

– Да? – удивляется она без всякого намека на смущение. – Ну, значит, с вас три пятьдесят.

Профессор Фальзон меня успокаивает:

– Жаль, что вы не можете прожить здесь несколько лет. Знаете, европейцев эта неспешность сначала раздражает, а потом начинает им нравиться.

И правда, в той же статье немецкой писательницы Сабины Альперт я читаю: «Вначале я сходила с ума, когда мастер не приходил вовремя, а при встрече говорил: “Будет у вас новая плита, не беспокойтесь, только не надо торопиться”. Но постепенно я стала к этому привыкать. Я сказала себе: “Расслабься. Не напрягайся. Разве что-то серьезное изменится в твоей жизни, если плита прибудет на несколько дней позже? Так зачем же трепать себе нервы, а окружающим портить настроение?” И я поняла, что в этой безмятежности есть своя прелесть».

…Я стою на балконе дома супругов Качия и наслаждаюсь любимым пейзажем, чистейшими, словно на детском рисунке, красками: море синее, небо голубое, песок желтый. Между прочим, времени на это любование у меня нет, надо работать. Но я вдруг обнаруживаю, что трудиться мне вовсе не хочется. Не то чтобы меня обуяла лень. Просто мне совершенно необходимо вот так несуетно отдаться безмятежной созерцательности. «Средиземноморская расслабленность, – вяло подсказывает мой внутренний голос. И насмешливо добавляет: – Мальтийский синдром».

Оглавление книги