Книга: Вокруг Петербурга. Заметки наблюдателя
На волховских порогах
На волховских порогах
Давно уже ушли в прошлое знаменитые когда-то волховские пороги. Они перестали существовать с постройкой Волховской ГЭС в 1920-х годах. А сколько бед и неприятностей приносили они: даже XIX веке там бились пароходы, а что уж говорить о более давних временах? С другой стороны, пороги в буквальном смысле кормили жителей окрестных деревень – давали им возможность заработка. Ведь лоцманское дело было привычным для многих жителей селений, расположенных вдоль порогов, на всем протяжении от Гостинополья до Дубровиков…
Как отмечает известный волховский историк-краевед Виктор Астафьев, река Волхов занимала важное место в системе сообщений Древней Руси, через нее проходил отрезок пути «из варяг в греки». И волховские пороги служили на нем серьезным препятствием. По словам исследователя С.Л. Кузьмина, занимающегося раннесредневековой археологией и историей Северной Руси, статистика кораблекрушений свидетельствует о гибели на волховских порогах десятков судов в год.
«Волховские пороги скрылись под водой только после сооружения плотины Волховской ГЭС, – указывает Виктор Васильевич Астафьев в своем пятом авторском сборнике «Тропинки в прошлое», в котором он продолжает исследование малоизвестных страниц истории волховского края. – А до этого река на одиннадцатикилометровом участке от бывшей Гостинопольской пристани (ныне поселок Волхов) до деревни Дубовики мчалась вниз среди отвесных берегов по каменистому ложу, усыпанному валунами и обломками известняковых плит. Из-за мелководья, быстроты течения и множества подводных камней это место считалось очень опасным для судоходства».
Находки, которые случаются в этих местах, могут свидетельствовать о самых разных эпохах. Как отмечает археолог К.В. Шмелев, в 1951 году школьники города Волхов обнаружили небольшое чугунное орудие, которое потом попало в Артиллерийский музей. Оно относится к широко известному в Европе типу орудий малой корабельной (фальшбортной) артиллерии, известной как фальконеты. Однако такие орудия, выполненные в чугуне, в европейский странах единичны, а в России эта пушка является уникальной.
«Интересны обстоятельства находки орудия – оно было обнаружено в районе волховских порогов в момент, когда были открыты шлюзы ГЭС и уровень воды в реке сильно упал, – отмечает Кирилл Владимирович Шмелев. – Это означает, что оно могло быть потеряно при прохождении порогов или перевозке военных грузов каким либо из военных отрядов. Вполне вероятно, что это может быть связано с намечавшимся во время войны 1656 году морским походом на Стокгольм»…
«Волховские, или Ладожские, пороги начинаются в 1-й версте ниже Гостинопольской пристани, простираются на 8 верст 200 саженей до села Михаила Архангела, – говорилось в словаре Ф.А. Брокгауза и И.А. Эфрона, изданном на рубеже XIX–XX веков. – Волхов здесь 120 саженей ширины, берега скалистые, отвесные, высотой 110 футов. Пороги расположены уступами и состоят из двух частей, разделенных между собой плесом в 3 версты.
Верхняя часть – Велицкая у села Вельсов; здесь особенно неудобен для судоходства так называемый Велицкий руб; в древности здесь суда обыкновенно разгружались и товары везли сухим путем для обхода порогов. Петропавловская часть порогов состоит из 5 рубов и 4 каменных кос.
Дно Волховских порогов состоит из плитняка. Глубина весной до 2,5 (1,78 м) аршин, осенью же в мелководье 0,5–1,5 (1,05 м) аршина, вследствие чего большинство судов наполовину разгружаются на специальные суда и вновь нагружаются по проходе порогов. Падение воды в Волховских порогах 29 футов 6 дюймов (более 9 м), течение бурливое. Среднее навигационное время для Волхова 215 дней».
Как отмечает Виктор Астафьев, все крупные суда, которые шли с верховьев Волхова, разгружались в Гостинополье, поскольку из-за низкой посадки не могли пройти пороги. Товар выгружался на маленькие лодки (паузки) и переправлялся через пороги. Затем проводилось судно и снова грузилось у деревни Дубовики, а порожние паузки лошадиной тягой возвращались в Гостинополье. При этом прохождение судов через волховские пороги допускалось только с местными лоцманами…
«Какие только путешественники не преодолевали Волховские пороги, кто только не проезжал мимо них!» – восклицает историк Виктор Астафьев. Тут пролегал путь и первого князя Древней Руси Рюрика, и Вещего Олега, и князя Владимира Святославича (Крестителя), и новгородского князя Александра Ярославича, более известного нам под именем Александра Невского. И легендарный Садко, самый богатый новгородский купец, согласно одной из былин, тоже преодолевал волховские пороги. Бывали здесь сын Петра I царевич Алексей и фельдмаршал Миних, Екатерина II и герцог Георг Ольденбургский, Константин Ушинский и Николай Рерих…
Прохождение порогов на Волхове ярко описал известный немецкий путешественник и ученый Адам Олеарий, проезжавший пороги в 1634 году. Будучи секретарем посольства, посланного шлезвиг-голштинским герцогом Фридрихом III к персидскому шаху, Олеарий записал и опубликовал свои заметки, собранные во время путешествия.
Многое восхитило Адама Олеария в том путешествии, многому он поразился. К примеру, способу «оживления» пострадавших русских людей. «Когда ветер стал попутным для нас, мы подняли паруса, – сообщал он о путешествии по Волхову в своем „Описании путешествия в Московию“. – Однако едва стали мы под паруса, как канат лопнул и парус упал на одного из наших стрельцов, свалившегося замертво. Когда он, однако, через час начал приходить в сознание и получил чарку водки, то у него все прошло». Простой способ, но и по сей день весьма действенный…
«Волхов – река почти той же ширины, как и Эльба, течет, однако, не так сильно; она вытекает из озера за Великим Новгородом, называющегося у них Ильмер-озером, – сообщал немецкий путешественник. – Впадает она в Ладожское озеро. В семи верстах от Ладоги (пять верст составляют одну немецкую милю) на этой реке пороги, и еще через семь верст другие, через которые очень опасно переезжать в лодках, так как там река стрелою мчится вниз с больших камней и между ними. Поэтому, когда мы прибыли к первым порогам, то вышли из лодок и пошли берегом, дожидаясь, пока наши лодки сотнею людей перетаскивались через пороги на канатах.
Однако все прошли счастливо, за исключением последней, в которой мы должны были оставить Симона Фризе, купеческого сына из Гамбурга, ввиду сильной болезни, которою он страдал. Когда эта лодка сильнее всего боролась с течением, вдруг разорвался канат, и она стрелою помчалась назад. Она, вероятно, достигла бы опять порогов, через которые ее с трудом перетащили, и, без сомнения, разбилась бы тут, если бы, по особому счастию, канат, значительный обрывок которого еще остался на лодке, не закинулся случайно за большой выдававшийся из воды камень, зацепившись за него с такой силою, что только с трудом можно было опять отвязать его. Нам сообщили, что на этом самом месте несколько ранее засело судно некоего епископа, нагруженное рыбою, и погибло вместе с епископом»…
Спустя много лет, в 1900 году, не менее увлекательное описание волховских порогов оставил художник Николай Константинович Рерих, бесконечно влюбленный в эти места.
«Пароход дальше Дубовика не идет, – тут начинаются пороги, так что до Гостинопольской пароходной пристани (расстояние около 10 верст) надо проехать в дилижансе. Дилижанс этот представляет из себя не что иное, как остов большого ящика, поставленный ребром с выбитыми дном и крышкой. Мы сели лицом к реке. Лошади рванули и проскакали почти без передышки до пристани. Дорога шла подле самой береговой кручи; несколько раз колесо оказывалось на расстоянии не более четверти от обрыва, так что невольно мы начинали соображать, что, если на какой-нибудь промоине нас выкинет из дилижанса, упадем ли мы сразу в Волхов или несколько времени продержимся за кусты. А Волхов внизу кипел и шипел.
Мы скакали мимо самых злых порогов. Несмотря на разлив, давно незапамятный, из воды все же торчали кое-где камни; подле них белела пена, длинным хвостом скатываясь вниз. Сила течения в порогах громадна: в половодье груженная баржа проходит несколько десятков верст в час. Целая толпа мужиков и баб правит ею; рулевого нередко снимают от руля в обмороке – таково сильно нервное и физическое напряжение.
Баржу гонят с гиком и песнями; личность потонула в общем подъеме. Вода бурлит, скрипят борты… Какая богатая картина! Название „Гостинополь“ заставляет задуматься – в нем слышится что-то нетеперешнее. Наверное, здесь был волок, ибо против течения пройти в Волховских порогах и думать нечего. В Гостинополе же ладьи снова спускались и шли к Днепровскому бассейну. Может быть, до Дубовика шли в старину на мореходных ладьях (слово „дубовик“ напрашивается на производство от „дуб-лодка“), а в Гостинополе сохранялись лодки меньшего размера – резные…».
С волховскими порогами пытался бороться еще Петр Великий. Как отмечает Виктор Астафьев, в конце 1724 года царь подписал указ о чистке порогов мастером-самоучкой Шарком, повелев отпустить «на приготовление припасов к той работе и на наем работников» до 3000 рублей. Работы по улучшению судоходства на Волхове предпринимались и впоследствии, однако, чаще всего дело ограничивалось выемкой отдельных камней с фарватера и частичным углублением плитного дна в порогах.
«И только с появлением Волховской ГЭС, построенной в 1926 году по проекту инженера Генриха Графтио, эта проблема исчезла», – отмечает Виктор Астафьев. Действительно, волховских порогов больше не стало. Казалось бы, наступило торжество прогресса. Однако, не все так просто…
Стоит привести любопытный эпизод, связанный с популярным в 1930-х годах детским писателем Евгением Васильевичем Дубровским, выступавшим под псевдонимом «Лесник». Его называли одним из самых известных «писателей-природолюбов» 1920–1930-х годов. Евгений Васильевич не мог не приветствовать технический прогресс, но в то же время видел, что вмешательство человека может порой навредить придуманному не им природному ходу вещей.
А вспоминал о Дубровском-Леснике известный литературный и художественный критик русского зарубежья, поэт и журналист Вячеслав Завалишин. Его рассказ о поездке в 1934 году, в качестве специального корреспондента газеты «Крестьянская правда», на торжества, связанные с десятилетием со дня пуска в ход Волховской гидроэлектростанции, которую с гордостью называли «первенцем грандиозных новостроек», был опубликован в 1952 году в нью-йоркской газете «Новое русское слово».
«В Ладоге я познакомился с замечательным писателем Лесником, который приехал сюда, если не ошибаюсь, по поручению журнала „Вестник знания“.
– Вот вы, батенька мой, третий день инженерам глаза мозолите, а слона то и не приметили. Самое интересное и самое важное проморгали, мимо глаз пропустили, – сказал мне как-то Лесник. Я полюбопытствовал, в чем же это «самое важное» состоит.
– Извольте покажу.
И мы вечером пошли по направлению к плотине. Темная вода бурлила, клокотала от рыбы. Косяками шел сиг. Но рыбы не могли перепрыгнуть через плотину и, разбивая грудь о гранит, отступали назад, – с тем, чтобы снова предпринять безуспешную попытку пробиться в реку Волхов. Вдоль плотины и вблизи от нее бродили толпы рыболовов с большими сачками в руках. Рыбаки без труда вытягивали усталых сигов.
– Вот оно, индустриальное варварство. Во всей красе! – пояснял Лесник. – Сиг из Ладожского озера по Волхову идет метать икру в озеро Ильмень. И это из года в год, в течение долгих тысячелетий. Через пороги сиг пробивался, а через плотину не может. Промысел сига гибнет у нас на глазах. Понимаете, что это значит. То, что ильменские рыбаки обречены на нищету. Если мы подсчитаем убыток, причиненный стране гибелью сигов, то увидим, что ущерб будет стоить дороже Волховстроя. Почитай три таких станции соорудить можно!
Когда мы возвращались в Ленинград, Лесник прочел наброски очерка о гибели сиговых промыслов. Описания природы удались Леснику блестяще. Я заметил, что без влияния Бунина дело не обошлось…».
Оглавление книги
