Книга: Германия и немцы. О чём молчат путеводители

9.4. Как относится к вылазкам правых экстремистов большинство населения?

9.4. Как относится к вылазкам правых экстремистов большинство населения?

В Германии люди организованны и активно борются за свои убеждения. Различными гражданскими инициативами они постоянно доказывают, что правые экстремисты напрасно надеются на молчание большинства.

Когда в ноябре 2000 года федеральный канцлер призвал к «восстанию порядочных людей», в Берлине в знак протеста против враждебного отношения к иностранцам люди вывешивали из своих окон на улицу простыни как флаги. Повсюду были выставлены пикеты для защиты иностранцев, в школах обсуждались проекты действий в их защиту. С демонстрациями протеста против вылазок неонацистов только на улицы Берлина вышли 200 000 человек.

В Мюнхене на улицы вышли две трети жителей. Крупнейшие демонстрации протеста прошли в Гамбурге и Кёльне — таких массовых акций не было со времени Второй мировой войны. Под Рождество сотни тысяч людей по всей стране в знак солидарности с иностранцами выстроились на улицах и площадях в бесконечно длинные светящиеся цепи с зажженными свечами в руках.

Вспышки насилия против иностранцев в Германии вызвали возмущение во многих странах мира, в том числе в Америке. Однако Германия продемонстрировала всему миру, что она защищает живущих в стране иностранцев, преследует и наказывает за насилие против них.

В печати за пределами ФРГ порой выражаются сомнения в искренности протеста немцев против насилия по отношению к иностранцам. Не могу согласиться с этим — по моим наблюдениям, эти преступления возмущают и тех немцев, которые в принципе недовольны наплывом мигрантов.

По объявлению в католической церкви я познакомился с одним кружком, который занимался общественной работой с целью поддерживать в нашем городе иностранных иммигрантов. Это были люди разных профессий: медсестра, инженер, учитель, архитектор и другие. В свободное время — такое у них было хобби — они контролировали общежития беженцев, добивались от властей улучшения условий их жизни, оказывали им всевозможную помощь, предотвращали вылазки правых экстремистов. Я был восхищен тем, с какой деловитостью члены этого кружка реализуют свои убеждения. Именно эти люди и другие мои немецкие друзья, интеллигентные и отзывчивые, а не экстремисты всех мастей, олицетворяют для меня Германию — гуманную и демократическую страну. О них я в первую очередь вспоминаю, когда меня спрашивают о том, какие они, немцы, и правда ли, что все они враждебно относятся к иностранцам.

Однажды в этом кружке меня попросили помочь в работе с детьми иностранцев в общежитии. Наших соотечественников там совсем не было, там жили только семьи беженцев из других стран. Здание, похожее на бывшую казарму, было внутри довольно обшарпанным. Семьи сами готовили себе еду, в коридорах общежития стоял какой-то странный запах. Комендант общежития, молодая немецкая женщина, встретила меня дружелюбно и рассказала о тех, кто там живет. Ей было жаль этих детей, многие из которых никогда не видели своего нормального дома. Общаться с ними я мог только на немецком языке. Я обратил внимание, что один ребенок в группе никогда не смеется и даже не улыбается. Вот две девочки — сестры из Афганистана, старшая — Анжела и младшая — Нашла. «Откуда вы?» — спрашиваю я. «Из Кабула», — отвечает Анжела, а Нашла обеспокоена, она настойчиво повторяет: «Я — немка». Потому что я для нее — немец. «Конечно, — успокаиваю я девочку. — Ты — немка. Мы все, кто здесь живет, — немцы».

Так я сам оказался в роли немца — впервые и неожиданно для себя.

Школьники и студенты создали антифашистскую организацию против насилия и враждебности по отношению к иностранцам. Назвали ее «Белая роза» — в память об антифашистах в годы нацистского режима. В Мюнхене в годы войны студенты университета Ганс Шолль и его сестра Софья создали организацию «Белая роза» и распространяли листовки с призывом: «Пора положить конец нацистскому рабству!» В 1943 году они были казнены. Теперь их именами названа площадь перед университетом.

В нынешней «Белой розе» работает около 1 800 людей по всей стране, все на общественных началах. «Белая роза» проводит свои акции по всей стране. Они разнообразны и порой выглядят для меня совершенно непривычными. Например, в Берлине 100 баров вместе проводят акцию «Выпьем против правых». С каждой кружки выпитого пива они отчисляют определенный процент в пользу жертв экстремистов. Люди разных профессий организуют подобные акции под лозунгом: «Мы делаем это против правого свинства». На некоторых школах можно увидеть таблички — «Школа без расизма». Организуются футбольные матчи между немцами и мигрантами. И даже проводилась кампания под лозунгом: «Не занимайтесь сексом с нацистами».

Ребята из «Белой розы» организуют свой контроль, создают цепь наблюдения и передачи сообщений. Они говорят: мы не можем к каждому приставить охрану. Но антифашисты могут сообщить в полицию, дать свидетельские показания. Антифашисты объясняют подросткам: кричать «Турки — вон!» или носить свастику запрещено. Если это подтвердят свидетели, дело пахнет крупным штрафом. В Германии можно загреметь в тюрьму только за свастику, нарисованную в подъезде. Ни платить штрафы, ни попасть в тюрьму экстремистам не хочется. Чувствуя готовность к отпору, они боятся высовываться.

Молодые антифашисты постоянно ведут с неонацистами борьбу в Интернете. Они раскрывают имена участников неонацистских групп, что вредит их репутации. Через Интернет связываются с теми, кого нацисты угрозами втянули в свою сеть, и помогают им оттуда выбраться. Иногда помогают даже сменить школу, место жительства, найти работу. Они беседуют с родственниками подростков и привлекают их на свою сторону. Эта деятельность «Белой розы» вызывает у меня особый интерес. Как и почему подростки попадают в неонацистские группы? Что может заставить их покончить с этим? И почему для этого нужна помощь?

Мне приводят в пример историю Герда Йенсена. Сейчас ему 24 года, и с помощью «Белой розы» он вышел из неонацистского движения, а с 14 лет был активным участником банды скинхедов. Недавно он помог молодой чернокожей африканке поднять на лестницу коляску с ребенком. Ничего особенного? Конечно, но Герд удивляется сам себе — еще недавно он бы скорее сбросил эту женщину с лестницы. Он и его друзья ненавидели чернокожих и называли их полуобезьянами. «Я бы скорее пожалел застрелить собаку, чем негра», — говорит Герд.

Ему было два года, когда его бросил отец. Мать избивала его ногами в ковбойских сапогах, дома он видел только насилие и жестокость. Потом мать вышла замуж за мусульманина, приняла его религию и стала носить паранджу, и это было уже слишком. Герд ушел в интернат, а в выходные дни нашел себе друзей на улице — подружился со скинхедами. Вместе под фашистские рок-песни они напивались, а потом выходили на улицу и гонялись с бейсбольными битами за иностранцами. Компанией из 20 человек они нападали на пятерых. Герд говорит, что это давало ему ощущение своей силы. Он женился в 19 лет, но жена вскоре развелась с ним: ей надоело каждое утро просыпаться под флагом со свастикой и портретом Гитлера. Герд считал своего учителя истории в школе лжецом. Информацию о прежних временах юноша черпал из разговоров старых нацистов и нацистских видеокассет. Он был готов умереть за фюрера и верил, что когда-нибудь в новой Германии получит видный пост.

Друзья предложили Герду поехать в Скандинавию и пройти там обучение, как обращаться со взрывчаткой. Он испугался: если у него найдут взрывчатку, то посадят на 5 лет, а за убийство — на 15 лет. После долгих колебаний Герд обратился к антифашистам, и ему помогли начать новую жизнь, снять квартиру на юго-западе Германии, вдали от его родных мест. Герд хочет работать торговым агентом и ищет место для обучения. Но старые друзья не оставляют его в покое. У себя в почтовом ящике он обнаружил записку от них — его угрожают убить. «Белая роза» поддерживает связь с ним. Герду готово прийти на помощь и Ведомство по охране конституционного порядка. Оно организовало для таких, как он, программу «Exit» (выход).

По статистике, возраст почти 90% сторонников праворадикальных группировок — от 15 до 24 лет, причем 82% имеют неоконченное среднее образование, а 12% не имеют никакого образования и нигде не учатся. Кое-кому из подростков, особенно из неблагополучных семей, нравится входить в группу физически сильных ребят, которые любому могут набить морду. Они хотят почувствовать себя сильными и избивают не только иностранцев, но порой набрасываются и на других, кто слабее их, — на бомжей, на людей с физическими недостатками. Эти настроения использует небольшая группа хорошо образованных людей с правоэкстремистскими взглядами. Они привлекают скинхедов в своих интересах и ведут свою активную пропаганду. «Полиция устраивает погромы в клубах бритоголовых шестнадцатилетних щенков, отнимая у них любимые игрушки — флажки со свастикой, значки и журналы. „Вот она — опасность справа!” — убеждают народ. Хотя и дураку ясно, что настоящие правые сидят в кабинетах, носят костюмы, галстуки и солидные прически», — возмущается один из наших друзей.

Подытоживая свой рассказ о неонацистах, я хотел бы заметить, что ксенофобия и правый экстремизм существуют почти повсюду. Однако в Германии есть гражданское общество и устойчивые демократические традиции. Там постоянно организуются массовые акции антифашистского сопротивления, причем их поддерживают и в них участвуют представители власти. Это обнадеживает — у меня нет сомнений в том, что немцы не допустят второй эпидемии коричневой чумы.

Оглавление книги