Книга: Северные окраины Петербурга. Лесной, Гражданка, Ручьи, Удельная…

ПОКЛОННАЯ ГОРА

ПОКЛОННАЯ ГОРА

О названии Поклонной горы историки высказывали немало предположений. По преданию, во время Северной войны шведы, убедившись в непобедимости русского оружия, посылали с этой горы послов к Петру I просить мира. Другая версия связана с древним обычаем карел, древних обитателей этих мест, устраивать на возвышенных местах молельни, куда в дни, связанные с праздниками или важными событиями, приходили поклоняться языческим богам. Еще одно толкование связано с обычаем при въезде в город или выезде из него класть земные поклоны. Чаще всего это делалось с горы близ дороги.

Среди, по преимуществу, равнинного пейзажа Петербурга и пригородов Поклонная гора являлась одним из самых высоких мест. «В ясный летний вечер с Поклонной горы можно любоваться Петербургом сверху вниз и чувствовать себя выше Исаакиевского собора, блестящего издали своею золоченой царской шапкой. Это, бесспорно, лучший вид на Петербург с суши», – говорилось в одном из путеводителей по Петербургу в конце XIX века. Для тех, кто въезжал в Петербург по Выборгскому тракту, Поклонная гора – своего рода ворота в столицу.

Век назад рельеф Поклонной горы выглядел иначе, чем теперь: западный склон горы, обращенный в сторону озер, был гораздо более пологим, а не обрывистым, как сегодня. Виной этому деяния местных парголовских жителей, по воспоминаниям старожилов, они использовали этот склон горы в качестве карьера и возили оттуда песок в город, для обслуживания различных нужд петербуржцев. А поскольку такая картина повторялась из года в год на протяжении долгого времени, то склон горы значительно уменьшился в своих размерах.

Забегая вперед, скажу, что именно здесь, у подножия Поклонной горы, в песчаном карьере, в 1938 году проходили съемки эпизодов из фильма «Петр Первый». Тут построили макеты крепостей, которые «солдаты» массовки брали штурмом. Ветродуи (пропеллеры привязанных самолетов) поднимали пыль, создавая необходимый антураж…

Освоение местности на Поклонной горе происходило в третьей четверти XIX века, когда здесь стали появляться дачи. Нередко они пользовались даже большим спросом, нежели дачи в Озерках и Шувалово, поскольку местность на Поклонной горе отличалась, как замечали современники, «сухим и здоровым климатом». К примеру, весной 1909 года сдавалась внаем дача И.Д. Суслова на Поклонной горе, «с мебелью, садами, ледниками, прачечной, конюшнями и пр. Сухая сосновая местность на горе, песок, купание, три озера. Цены от 80 до 350 рублей. Осмотр ежедневно, спросить дворника Сергея».

Одна из дач на Поклонной горе (точнее, двухэтажный каменный особняк с башенкой в восточном стиле) принадлежала Петру Александровичу Бадмаеву – известному в Петербурге врачу, знатоку тибетской медицины. Именно с его именем на долгие годы оказалась связана Поклонная гора. В советское время его представляли как шарлатана, специализировавшегося на лечении половых болезней, не брезговавшего применять любые средства для влияния на высших чиновников государства и политического интригана.

В 1925 году в Ленинграде опубликовали письма П.А. Бадмаева под названием «За кулисами царизма». Целью публикации было намерение показать, что не в лечении «чудодейственными лечебными средствами, пользовавшимися особенно большим успехом в придворном кругу», заключался смысл деятельности Бадмаева, а в закулисной политической игре, связях и покровительстве Григорию Распутину, а также в крупных коммерческих аферах.

Анекдотичный образ Бадмаева создали в советской литературе, а потом и в кино. В романе писателя Валентина Пикуля «Нечистая сила» Петр Бадмаев представлен «коварным азиатом, имевшим прозвища „Клоп“, „Сова“, „Гнилушка“», который, прикрываясь неведомой никому тибетской медициной, вел «опасную торговлю возбуждающими наркотиками», а клинику свою будто бы специализировал на лечении сифилиса. «Ослабевших аристократов он делал пылкими мужчинами, а страстных аристократок (по просьбе их мужей) превращал в холодных рыбок». Об оргиях на его даче на Поклонной горе, как утверждал Валентин Пикуль, якобы знал весь Петербург.

«Бадмаев умел связывать людей, не беря с них никаких клятв! – утверждал Пикуль в „Нечистой силе“. – Сила его заключалась в том, что все эти министры, их жены, сенаторы, их любовницы оставались перед ним… нагишом… Бадмаев хранил врачебные тайны, но всегда умел шантажировать пациентов знанием их тайн…»

Только с конца 1980-х годов началось признание его как врача-подвижника, создавшего собственную научную школу, за свою полувековую врачебную деятельность принявшего и оказавшего помощь полумиллиону больных. Немалая роль в этом принадлежала племяннику П.А. Бадмаева – тибетскому лекарю В.Н. Бадмаеву, практиковавшему в Польше, а потом в Швейцарии, а также внуку П.А. Бадмаева – писателю Б.С. Гусеву. Последний опубликовал серию очерков, а затем книгу «Мой дед Жамсаран Бадмаев».

И по сей день личность Бадмаева представляется противоречивой и загадочной. Итак, кем же он был?

Жамсаран Бадмаев (в православии принявший имя Петр, в честь Петра Великого, а отчество Александрович получивший, по существовавшей традиции, – царствующего императора), по рождению монгол, приехал в Петербург из Бурятии вслед за братом, начавшим в столице врачевание методами тибетской медицины. Получив первоклассное светское образование, Петр Бадмаев изучал тибетскую медицину под руководством бурятских, монгольских и тибетских лам, а после смерти брата продолжил его дело.

По учению врачебной науки Тибета, первыми условиями здоровья детей являются чистые воздух и вода, незагрязненная почва, тепло и свет. Именно поэтому Бадмаев решил обосноваться со своим семейством не в центре города, а на Поклонной горе, вдали от фабрик и заводов, среди озер, лесов и живописных дач. Здесь он купил участок земли и построил в 1880-х годах двухэтажный каменный дом с башенкой. Как сообщал строительный журнал «Наше жилище», дом Бадмаева являлся первым в России железобетонным зданием. Автором проекта необычного особняка стал архитектор Евгений Львович Лебурде (он известен также как автор церкви и здания санатория «Халила» на Карельском перешейке). Рядом возникло небольшое хозяйство (сам Бадмаев именовал свою дачу «мызой»), где держали коров, чтобы дети пили только парное молоко.

Виды дачи Бадмаева. Рисунки с фотографий 1900-х годов сделаны в 1997 году правнучкой П.А. Бадмаева – Марией Дмитриевой

Внук Бадмаева, ученый-химик Н.Е. Вишневский, вспоминал: «По четвергам на Поклонной собиралась молодежь… Играли в городки, в теннис. Потом всех звали к обеду. За стол садилось человек двадцать… Вся атмосфера на Поклонной была очень доброжелательной… По учению врачебной науки Тибета, окружающее нас пространство – тоже лекарство. Вот дед и стремился создать атмосферу всеобщей доброжелательности».

На Поклонной горе Бадмаев вел прием больных (кроме этого у него работала клиника на Литейном), здесь же находилась аптека тибетских лекарственных трав и больница-санаторий. Большинство составных частей лекарств – травы, плоды деревьев – привозились из Бурятии, а некоторые из Монголии и Тибета. Кроме того, на Поклонной постоянно стажировались врачи Медико-хирургической академии. Здесь же Бадмаев работал над переводом на русский язык древних рукописей по врачебной науке Тибета «Жуд-Ши», зародившейся три тысячи лет назад в Индии.

Лечение у Бадмаева являлось достаточно дорогим по тем временам, тем не менее к нему обращались за помощью люди всех сословий. С бедных он брал мало. Говорят, еще в 1930-х годах по могилу Бадмаева на Шуваловском кладбище приходили его бывшие пациенты и приносили цветы. А трамвайная остановка на Поклонной горе вплоть до войны называлась «Дача Бадмаева».

Лечились у Бадмаева и представители власти. Его не раз приглашали в Зимний дворец, стремились попасть к нему и люди из придворного круга, в том числе и совсем одиозные личности. Не остался он в стороне от «распутинской эпопеи», причем сначала выступал на стороне его противников, потом – его сторонников. В 1911–1912 годах он некоторое время поддерживал епископа Гермогена и иеромонаха Илиодора в их борьбе против Г.Е. Распутина. Когда Синод постановил выслать Илиодора в отдаленный монастырь, Бадмаев на целую неделю спрятал Илиодора у себя на даче на Поклонной горе. В дальнейшем Бадмаев сблизился с Распутиным. По некоторым сведениям, Распутин бывал у Бадмаева на Поклонной горе. Именно связь с Распутиным стала одной из причин того, что в дни февральской революции дачу Бадмаева, окрещенную «осиным гнездом», сожгли, поскольку она казалась одним из символов свергнутого режима.

П.А. Бадмаев с женой Н. Васильевой. Около 1880 года. Фото из семейного архива потомков П.А. Бадмаева. По семейной легенде, приехав в Петербург из Бурятии, Бадмаев жил в доме графа Васильева. Однажды в считанные дни ему удалось поставить на ноги своими лекарствами заболевшего отца графа. Благодарность графа была безмерна, и он предложил Бадмаеву на выбор все, что тот пожелает. «Ее хочу», – сказал Бадмаев, и положил руку на плечо 17-летней дочери графа…

Мало кто тогда ведал, отмечал внук П.А. Бадмаева писатель Б.С. Гусев, что во время революции 1905 года Бадмаев спрятал в доме на Поклонной горе группу бежавших студентов-революционеров, обратившихся к нему с просьбой не выдавать их в руки полиции. Бадмаев распорядился переодеть этих студентов в форму аптечных работников и посадить их к огромным медным ступам толочь лекарства. Полиция обошла усадьбу на Поклонной горе и никого не нашла. А вскоре Петр Александрович помог студентам деньгами, и их переправили через границу в Великое княжество Финляндское…

Впрочем, в феврале 1917-го не только «чернь», но и многие представители общественности относились к Петру Бадмаеву без симпатии. Дело в том, что он пытался сочетать врачебно-научную деятельность с политической, брал на себя смелость выдвигать прожекты государственного значения. Еще в 1893 году он представил Александру III записку «О задачах русской политики на азиатском Востоке», где предлагались меры по мирному присоединению в Российской империи Монголии, Китая и Тибета. Император начертал на записке Бадмаева: «Ново, необоснованно и фантастично. С трудом верится в возможность успеха», – но выделил два миллиона на исполнение замысла. В 1900 году Бадмаев издал книгу «Россия и Китай», где продолжал развивать личные политические взгляды по «восточному вопросу».

Петр Бадмаев не скрывал своих монархических и славянофильских убеждений. Согласно показаниям бывшего царского министра А.Д. Протопопова, данным им в 1917 году Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, в 1916 году у Бадмаева собирался монархический кружок. В него, кроме самого А.Д. Протопопова, входил генерал П.Г. Курлов, посещал эти собрания и Г.Е. Распутин. Что дало потом повод A.A. Блоку написать в своей книге «Последние дни императорской власти» такие резкие строки: «Бадмаев – умный и хитрый азиат, у которого в голове политический хаос, а на языке шуточки и который занимался, кроме тибетской медицины, бурятской школой и бетонными трубами, – дружил с Распутиным и Курловым…».

Свои идеи Бадмаев изложил в нескольких брошюрах, появившихся в последние годы царской власти. В брошюре «Своевременность призыва всероссийской дружины в помощь армии и населению», изданной в 1915 году, Бадмаев предлагал создать «Всероссийскую дружину» для помощи русскому воинству, а в брошюре «Конец войны», вышедшей в 1916 году, развивал антинемецкие взгляды и противопоставлял лютеранство православию – естественно, в пользу последнего. Идущую войну Бадмаев считал борьбой русского народа против врага православных. Врагом он считал лютеранскую религию.

Известно также, что, кроме медицины и политики, Бадмаев занимался предпринимательской деятельностью. В 1894 году в Чите он учредил торговый дом «П.А. Бадмаев и К0», открыл в Восточной Сибири несколько магазинов и создал большие скотоводческие хозяйства. В Чите появилась его типография, где в 1895–1896 годах Бадмаев издавал газету «Жизнь на Восточной окраине» на русском и монгольском языках, пропагандировавшую политику царского правительства на Дальнем Востоке среди китайцев и монголов. Когда в 1896 году Бадмаев обратился к Николаю II и С.Ю. Витте за дополнительной субсидией для своего торгового дома, то получил отказ. После чего он стал выступать противником финансово-политической деятельности С.Ю. Витте, а торговый дом пришлось ликвидировать.

Справедливости ради надо сказать, что и врачебная деятельность Бадмаева вызывала различные оценки среди авторитетов российской медицины того времени. Многие медики выступали против того, что Бадмаев считал европейскую медицину отсталой по сравнению с тибетской, а отсутствие в его книгах «О системе врачебной науки Тибета» (1898) и «Главное руководство по врачебной науке Тибета» (1903) конкретных рекомендаций по приготовлению лекарственных средств насторожили серьезных ученых, врачей и членов медицинского совета Министерства внутренних дел.

Широкую огласку в обществе получило выступление против Бадмаева доктора медицинских наук И.С. Крайделя. Он доказывал, что Бадмаев подверг безграмотному лечению профессора консерватории К.К. фон Арка, страдавшего раком желудка. Крайдель также обвинил Бадмаева в том, что тот незаконно выдает свидетельства о смерти неудачно леченных им больных, используя для этого услуги дипломированного врача. Бадмаев пытался через суд добиться опровержения статей Крайделя, но потерпел неудачу: судебное разбирательство 10 января 1904 года в Петербургской судебной палате завершилось оправданием Крайделя. На суде огласили документ медицинского департамента, согласно которому Бадмаеву запрещалась врачебная практика и выдача справок о смерти. Однако, несмотря на запрет, Бадмаев не прекратил врачебную деятельность.

Все эти факты, взятые вместе, объясняют то, что после февраля 1917 года Бадмаева, в числе других представителей «царского режима», арестовали и выслали из Петрограда. Одновременно с бывшей царской фрейлиной A.A. Вырубовой и И.Ф. Манасевичем-Мануйловым его доставили в Гельсингфорс, на бывшую императорскую яхту «Полярная звезда», где подвергли допросу. «Царского лекаря» новые власти хотели отправить сначала в Свеаборгскую крепость, но затем отпустили и разрешили вернуться в Петроград. Однако особняк на Поклонной горе все-таки конфисковали. Остался небольшой деревянный дом на Ярославском проспекте, в восьмистах метрах от горы, принадлежавший Бадмаеву еще до революции. После октября 1917 года Бадмаева подвергали неоднократным преследованиям, ему довелось стать узником нескольких тюрем – «Крестов», тюрьмы на Шпалерной улице, Военной тюрьмы и первого в Советской России концентрационного лагеря, находившегося на территории бывшей Чесменской богадельни.

Дочь Бадмаева врач-хирург А.П. Гусева отмечала в своих записках, что Бадмаев действительно являлся сторонником абсолютной монархии, но не преследовал при этом корыстных целей. «Он был предан России и доказал это. Имея неоднократную возможность покинуть ее в тяжелые годы Гражданской войны, он остался в России и испил горькую чашу крушения своих иллюзий, надежд». Однако пребывание в тюрьмах и лагере подорвало здоровье Бадмаева, и в июле 1920 года он скончался. Похоронили Бадмаева 1 августа на Шуваловском кладбище, вблизи алтаря Спасо-Парголовской церкви.

Бывший дом Бадмаева на Поклонной горе перешел впоследствии в ведение военных властей. Затем здесь долгие годы располагалось отделение милиции.

…Существует легенда, что после февральской революции неподалеку от дачи Бадмаева, у подножия Поклонной горы, сожгли труп Г.Е. Распутина, привезенный в Петроград из вскрытой могилы в Царском Селе. С тех пор это место будто бы считается «нечистым». Однако это не более чем легенда – как рассказано выше, тело «старца» сожгли в котельной Политехнического института, а здесь, возможно, происходило ритуальное сожжение чучела…

Есть у Поклонной горы и другая тайна: после войны здесь устроили кладбище немецких военнопленных. До недавнего времени тема о подобных захоронениях оставалась полностью закрытой для исследователей. По данным историка Венедикта Григорьевича Бёма, всего на территории Ленинграда и Ленинградской области вплоть до 1950 года похоронили пять с половиной тысяч пленных. Среди них были не только немцы, но и люди самых разных национальностей – венгры, австрийцы, югославы, литовцы, поляки.

Не меньше сорока кладбищ появилось в области и около десяти – на окраинах города. Самое большое из них находилось возле станции «Шоссейная» – теперь на этом месте свалка и пожарный водоем. Другие кладбища находились возле лагерей на правом берегу у Володарского моста, на Щемиловке, на Поклонной горе и в Красном Селе. Под лагеря пленных приспосабливали, как правило, отдельно стоявшие здания интернатов или ремесленных училищ. По воспоминаниям старожилов, лагерь военнопленных на Поклонной горе находился в хозяйственных постройках бывшей мызы Бадмаева. Каждое утро пленных водили отсюда строем, под охраной, на строительные работы…

По директиве Главного управления лагерей НКВД, кладбища пленных огораживались колючей проволокой, а территория разбивалась на квадраты. Захоронения производились только в индивидуальном порядке, причем на каждой могиле полагалось устанавливать опознавательный знак. Правда, выполнялось это далеко не всегда. Нередко пленных просто зарывали «неизвестно где».

После того как в 1949 году Советский Союз подписал Женевские конвенции по военнопленным, было принято решение о возвращении пленных на родину, в Германию. По специальному распоряжению половина кладбищ военнопленных подлежала полному уничтожению. Согласно директиве от 19 января 1952 года, «на подлежащих уничтожению кладбищах необходимо сровнять могильные холмики, территорию вспахать и засеять травой». Списки умерших пленных не передавались в Германию, поэтому многие солдаты и офицеры до сих пор числятся там «пропавшими без вести».

Фактически же на месте кладбищ военнопленных устраивались свалки, строились заводы, разбивались огороды, появлялись садоводства. Среди тех захоронений, которые начальство МВД позволило сохранить, находилось «образцово-показательное кладбище» в Сестрорецке. Со временем опознавательные знаки на нем уничтожили, а могилы оказались вскрытыми мародерами. В начале 1990-х годов при содействии немецкой стороны кладбище в Сестрорецке восстановили. Памятный знак появился также на месте кладбища немецких пленных в Колпино.

…В ноябре 1949 года Поклонную гору украсил величественный памятник Сталину – один из нескольких произведений монументальной «сталинианы», появившихся в Ленинграде к 70-летию «великого вождя» и «отца народов». «Сталиниана» – почти позабытая уже страница ленинградско-петербургской истории. После развенчания «культа личности» власти провели радикальную «десталинизацию» и сделали все, чтобы вытравить в Ленинграде все упоминания о Сталине. Сегодня даже как-то и не верится, что были в нашем городе в немалом количестве памятники Сталину, Сталинский район (теперь Выборгский) и проспект имени И.В. Сталина (до этого – Международный, после и теперь – Московский). Мало кто помнит, наверное, что Лиговский проспект звался Сталинградским проспектом.

Достаточно только полистать страницы ленинградских газет конца 1940 – начала 1950-х годов, чтобы окунуться в атмосферу той поры… «Нет таких слов, какими можно было бы выразить то безграничное чувство любви и благодарности товарищу Сталину, которое живет в сердце каждого ленинградца. Жить и творить под солнцем Сталинской Конституции – величайшее счастье нашей эпохи». Это – из «Ленинградской правды», декабрь 1950 года. А вот только несколько характерных газетых заголовков того времени: «Великий Сталин – творец новой жизни», «Трудом своим славим великого Сталина», «За Сталина, за счастье Родины» и т. д., и т. п. «Сталин! Нет для советских людей более дорогого и близкого имени, чем это имя. Великий Сталин – надежда и знамя всего прогрессивного человечества, ум, честь и совесть нашей эпохи. Гениальный Сталин – величие и слава нашей родины…» Это – снова из «Ленинградской правды».

В декабре 1950 года в Сталинском избирательном округе Ленинграда 100 % избирателей проголосовали за избрание товарища Сталина депутатом Ленинградского областного совета депутатов трудящихся. На многих бюллетенях, как сообщали газеты, избиратели сделали надписи «За Сталина!» и оставили даже письма и стихи. Вот одно из них:

Не будем отрицать, что этого не было. Все это было, как существовали в то же время многотысячные армии обитателей ГУЛАГа…

Сталинская эпоха в Ленинграде не мыслилась без монументальной «сталинианы». Она выразилась не только в бесчисленных бюстах и бюстиках, в изобилии стоявших в школах, вузах, заводах, научных учреждениях и т. п. Появились в нашем городе и произведения «крупных форм», их авторами стали известные и талантливые советские скульпторы.

Установка памятников вождю на въездах в Ленинград власти приурочили к ноябрьским торжествам 1949 года, в канун 70-летия вождя. 4 ноября открылся памятник Сталину на Поклонной горе, 5 ноября – на Обводном канале, в сквере у Балтийского вокзала (одновременно с памятником Ленину у Варшавского вокзала), 6 ноября – в Невском районе, на проспекте Деревни Мурзинки (ныне это часть проспекта Обуховской обороны). В те же дни воздвигли монумент Сталину на Средней Рогатке, в районе нынешней площади Победы. Кроме того, 6 ноября появились бюсты Ленина и Сталина у Смольного. Ленинградские газеты тех дней сообщали строчками официоза о многолюдных митингах трудящихся на открытии этих памятников. Звучали здравицы, лозунги, призывы, хвалебные оды. Начавший митинг на Поклонной горе, секретарь Выборгского райкома ВКП(б) Иванов в частности сказал: «Мы горды тем, что въезд в наш город открывается скульптурой великого Сталина, поставленной здесь в знак огромной любви ленинградцев к гениальному вождю народов».

Памятник Сталину у Балтийского вокзала. 1949 год

Автором трех памятников (у Балтийского вокзала, в Невском районе и на площади Победы) являлся известный скульптор Н.В. Томский – автор памятника С.М. Кирову на площади за Нарвскими воротами. Монумент Сталину на Поклонной горе отлили по модели талантливого скульптора Владимира Иосифовича Ингала «Н.В. Сталин – генералиссимус», законченной им в 1947 году и представленной на выставке к 800-летию Москвы.

Памятник Сталину на южном въезде в Ленинград. 1949 год

Памятник на Поклонной горе в Ленинграде получил то же гордое название «Н.В. Сталин – генералиссимус» (иногда его еще называли «Сталин – полководец»). Кроме того, В.И. Ингал, совместно с В.Я. Боголюбовым, выступил и автором бюстов вождей у Смольного. Современники признавали, что памятник на северном въезде в город получился лучшим памятником Сталину в Ленинграде.

Памятник И.В. Сталину на Поклонной горе. 1950 год

Однако крайне несправедливо, если бы с именем скульптора Владимира Ингала ассоциировались только памятники Сталину и Ленину, над которыми долгое время он трудился. Нет, Владимир Ингал был подлинно петербургским скульптором, работавшим на благо нашего города. Не его вина, что творить ему пришлось в такое время, когда он не мог выбирать, когда, чтобы получить признание на родине, требовалось в первую очередь лепить изваяния вождей.

Но и в этих условиях Ингалу удалось раскрыть свой талант: его памятники Сталину и Ленину (Ингал стал автором памятников Ленину в Риге, Свердловске и в других городах) стали одними из лучших произведений советской скульптуры. Среди истинно петербургских работ Ингала, навсегда занявших свое достойное место в нашем городе, – памятник H.A. Римскому-Корсакову (создан вместе с В.Я. Боголюбовым), установленный на Театральной площади, а также великолепные надгробные памятники актрисе В.А. Мичуриной-Самойловой в некрополе мастеров искусств в Александро-Невской лавре и балетмейстеру и педагогу А.Я. Вагановой на «Литераторских мостках». В конце 1950-х годов он работал над памятником Л.А. Говорову и монументом в ознаменование 250-летия Кронштадта. К сожалению, тяжелая болезнь не позволила завершить многие работы…

В.И. Ингал. Фото 1955 года (из семейного архива его дочери М.В. Ингал)

Даже неоднократное прославление в скульптуре образов «великих вождей», призванное служить доказательством его лояльности властям, не стало гарантией личной неприкосновенности Ингала и его родственников. Его племянник Георгий, бывший студент Литературного института, сидел в тюрьме по политической статье. Владимир Иосифович очень беспокоился о его судьбе и постоянно отправлял ему в тюрьму посылки. В семье Ингала сохранились письма из лагеря. Потом связь прервалась. Только в конце 1980-х годов родственники узнали о дальнейшей судьбе Георгия Ингала: его убили в тюремном бараке уголовники – за то, что он писал по ночам. Они решили, что он занимается доносами лагерному начальству. Потом оказалось, что сочинялся роман о французском композиторе К. Дебюсси…

Сам В.И. Ингал в марте 1953 года, уже после смерти Сталина, едва не подвергся организованной травле. В «Литературной газете» появилась статья «Дельцы от искусства». В ней Ингал и несколько других ленинградских скульпторов обвинялись в продаже авторских копий как оригиналов и в эксплуатации студенческого труда. Поступки Ингала назывались «безобразными», и автор статьи взывал к широкой общественности осудить «дельца» Ингала. Это сегодня мы уже привыкли к пустой болтовне на страницах «желтой прессы», а в те времена такая статья могла означать только одно: вечная опала с печальными последствиями, вплоть до смертного приговора.

Поскольку статья была явной клеветой, то Ингал делал все, чтобы защитить свое честное имя. Он собирал необходимые документы, опровергающие ложные обвинения, обращался к правительству, доказывая свою правоту. И ему удалось неимоверное – отстоять право на жизнь и свободу. 7 апреля 1955 года в той же «Литературной газете» последовало официальное опровержение. Правда, восстановление справедливости завершилось инфарктом Владимира Иосифовича.

Кроме всего прочего, Ингал являлся талантливым педагогом. Будучи профессором Мухинского училища, в начале 1950-х годов он сплотил вокруг себя яркий коллектив молодых скульпторов. И наконец, он был просто замечательным человеком – удивительно бескорыстным, совершенно равнодушным к материальным благам и ценностям, никогда не подчеркивавшим своей известности, очень добрым и жизнелюбивым. Дети Ингала рассказывают, что они буквально боготворили его. Несмотря на то, что отец очень много работал, лишь изредка появляясь дома, он каждую свободную минуту делил с детьми. Его помнят как прекрасного рассказчика, с которым всегда было весело и интересно…

После XX съезда партии Ленинград, как и вся страна, подвергся тотальной «десталинизации». Впрочем, сперва взялись за названия, а памятники Сталину простояли еще несколько лет, напоминая о еще не ушедшей эпохе. Изображение памятника Сталину на Поклонной горе даже вошло в юбилейный альбом «Архитектура Ленинграда: Площади, набережные, проспекты, памятники, сады и парки», изданный в 1957 году к отмечавшемуся в тот год 250-летию Ленинграда.

Имя Сталина в Ленинграде сняли с проспекта и района в 1956 году. Тогда проспект Сталина стал Московским, а Сталинский район – Выборгским. Но только XXII съезд партии, окончательно решил судьбу сталинских монументов.

Партийный съезд явил стране новые разоблачения сталинизма, однако они никоим образом не должны были опорочить советский социалистический строй. 30 октября 1961 года XXII съезд единогласно постановил вынести тело Сталина из ленинского мавзолея на Красной площади. Этому предшествовали довольно смелые антисталинские заявления москвичей и ленинградцев.

Принятое съездом постановление звучало достаточно радикально: «Признать нецелесообразным дальнейшее сохранение в Мавзолее саркофага с гробом И.В. Сталина, так как серьезные нарушения Сталиным ленинских заветов, злоупотребления властью, массовые репрессии против честных советских людей и другие действия в период культа личности делают невозможным оставление гроба с его телом в Мавзолее В.И. Ленина». 31 октября 1961 года тело Сталина вынесли из мавзолея и перезахоронили у Кремлевской стены, а «собрания трудящихся» на фабриках и заводах на следующий день единодушно одобрили «политику партии и правительства по преодолению последствий культа личности».

Вслед за XXII съездом в стране развернулась кампания по снятию памятников Сталину, начатая еще после XX съезда. Их убирали без широкой огласки – власти боялись привлекать общественное внимание: как бы кто не усомнился в правильности «политики партии и правительства».

Памятники Сталину в Ленинграде по распоряжению Ленгорисполкома сняли одновременно в конце 1961 года и отправили в переплавку. Естественно, подобная судьба постигла и памятник Сталину на Поклонной горе…

Уникальное положение Поклонной горы как одной из редких возвышенностей среди равнинного пейзажа города давно привлекало архитекторов. Когда-то после войны всерьез обсуждалось предложение построить здесь здания Ленинградского университета – наподобие МГУ на Ленинских (Воробьевых) горах. Но проект так и остался на бумаге, а Поклонная гора оставалась любимым местом, куда горожане зимой ездили кататься на лыжах с гор. Потом постепенно сюда пришел город, и с начала 1970-х годов Поклонная гора оказалась в районе новостроек.

Западный склон Поклонной горы у пересечения проспекта Энгельса с Поклонногорской улицей. На заднем плане – башенка бывшего особняка П.А. Бадмаева. 1979 г. Фото А.Е. Глезерова

Особняк у склона Поклонной горы, снесенный в 1980-х годах. Фото А.Е. Глезерова, 1979

Поклонную гору ждали серьезные перспективы. «Пройдет несколько лет, и административный центр района переместится к Поклонной горе, – говорилось в одной из ленинградских газет в начале 1970-х годов. – Здесь появится прекрасная площадь с разнообразными общественными зданиями. А жилые кварталы будут двигаться все дальше на север, взбираясь на холмы и пригорки, уютно располагаясь среди густой зелени».

Однако площадь на Поклонной горе так и не появилась. Возникла крупная транспортная развязка. По причине ее устройства снесли старинную бывшую дачу Бадмаева, где долгие годы находилось отделение милиции. Это случилось в 1981 году. Потомки знаменитого врача обращались во все инстанции, писали даже в ЦК партии, доказывая, что дачу надо сохранить как памятник истории и культуры, но их попытки оказались тщетными…

На юго-восточном склоне Поклонной горы, недалеко от места расположения бывшей дачи Петра Бадмаева, в 1985 году закончилось строительство корпусов больницы имени Карла Маркса. Впоследствии ее переименовали в больницу имени Святого Георгия. Имя этого святого означает не только победу оружия над врагами, но и символизирует победу над грехом, болезнью и смертью. В декабре 1995 года в больнице освятили церковь св. Георгия Победоносца. Особенностью храма является то, что в нем хранится чудотворная реликвия – частица мощей святого. Их преподнесли настоятелю больничного храма отцу Геннадию во время его паломнической поездки в Иерусалим. Вместе с деревянным ларцом с частицами мощей святого в церковь привезли из Иерусалима освященную на Гробе Господнем икону святого и два драгоценных креста…

Что же касается Поклонной горы, то ее восточные склоны застроили типовыми новостройками в 1980-х годах. Затем, в конце 1990-х годов, развернулось строительство на самой вершине горы. Возведенные здесь здания играют особую градостроительную роль, поскольку они призваны служить своего рода северными воротами современного Петербурга. Около Поклонной горы появилось несколько крупных торговых центров, в том числе первый в Петербурге гипермаркет – «О’Кей».

Во время подготовки к празднованию 300-летия Петербурга возникло предложение построить на Поклонной горе, на участке пересечения проспектов Энгельса и Мориса Тореза, часовню во имя иконы Федоровской Божией Матери – небесной покровительницы и защитницы русских государей Дома Романовых. Целесообразность сооружения часовни обосновывалась необходимостью «отдания памяти всем русским людям за веру, царя и Отечество пострадавшим, и памяти всем жителям 900-дневной блокады города Ленинграда». С инициативой строительства часовни выступил региональный общественный фонд «Офицерское собрание». Проект поддержали петербургская патриархия, Комитет по подготовке и проведению празднования 300-летия Петербурга, Территориальное управление Выборгского района, однако осуществить его не удалось.

Оглавление книги