Книга: Северные окраины Петербурга. Лесной, Гражданка, Ручьи, Удельная…

НОВО-ПАРГОЛОВСКАЯ НЕМЕЦКАЯ КОЛОНИЯ

НОВО-ПАРГОЛОВСКАЯ НЕМЕЦКАЯ КОЛОНИЯ

Если названия таких городских предместий, как Лесной, Гражданка, Удельная, Ручьи, сохранились в нынешней петербургской топонимике, перейдя на возникшие на их месте новые районы, то Ново-Парголовской колонии в этом отношении совершенно не повезло. Она пропала бесследно, оказавшись не только стертой с лица земли, но и лишенной какого бы то ни было напоминания о себе. О ее существовании знают сегодня лишь немногие старожилы да краеведы – знатоки северных окрестностей.

Располагалась Ново-Парголовская колония на 13 версте от Петербурга, напротив Озерков. Еще точнее – по восточной стороне Выборгского шоссе, от Поклонной горы до Дороги на Бугры, проходившей примерно по трассе нынешней улицы Хо Ши Мина. Ныне на ее месте расположены жилые дома (в том числе элитные комплексы с претенциозным названием «Город солнца»), гигантские супермаркеты «О’Кей», «Лента» и «Космополис».

Ново-Парголовская колония являлась одним из многочисленных немецких поселений в окрестностях Петербурга. Основали ее в 1868 году на землях графов Шуваловых переселенцы из старейшей близ Петербурга Ново-Саратовской немецкой колонии. К концу XIX века она занимала важнейшее место в системе северных пригородов столицы – как один из основных поставщиков продовольствия для населения этих предместий.

Как отмечал репортер «Петербургского листка» в июне 1898 года, Ново-Парголовская немецкая колония «давно уже зарекомендовала себя с наилучшей стороны, как в отношении рационального ведения хозяйства, так и в отношении чистоты и порядка. Трезвые колонисты из песчаных угодий сумели сделать плодоносные нивы и луга, далеко оставив за собой своих соседей, – парголовских крестьян.

Дачники с удовольствием поселяются в тихой, мирной колонии и, нужно сознаться, никогда не эксплуатируются дачевладельцами. Правда, здесь царит невообразимая скука, но она в достаточной мере искупается прелестями сельской жизни. Впрочем, желая своим съемщикам доставить удовольствие, колонисты, как мы слышали, устраивают огромную площадку для игры в лаун-теннис, поло и крокет».

«Немцы – Финки, Рихтеры, Кили – занимались сельским хозяйством, – вспоминал парголовский старожил Сергей Глазов. – Говорили жители колонии по-немецки. Учились в своей немецкой школе. Было в колонии два духовых оркестра, которые играли на свадьбах и похоронах. Женились и выходили замуж только за немцев из других колоний. Народ это был работящий, трезвый, сознательный».

Соседние русские жители совершенно беззлобно называли немецких колонистов «чухнами», как и живших рядом финнов. Колония славилась картофелем, молочными продуктами и овощами. В 1905 году в ней числилось 46 коров, 90 свиней и 175 кур. Занимались также колонисты садоводством, разводили клубнику. Кроме того, источниками их доходов служили: гужевой промысел – немцы содержали лошадей, на которых вывозили на свои поля нечистоты из городских выгребных ям; кузнечные работы; сдача внаем квартир разнорабочим и домиков под дачи горожанам.

Известно, что соседнее Парголово в летнее время считалось, как писали современники, «излюбленной летней колонией» петербургских немцев – сюда очень любили приезжать на отдых столичные немцы. По всей видимости, соседство Ново-Парголовской колонии играло в этом немалую роль.

«В Парголово и его окрестностях очень много немцев, – писал журналист В.О. Михневич в своих очерках „Петербургское лето“ (1887). – О своем национальном преобладании здесь они дают знать уже на невских пароходах и в железнодорожных поездах, через каждый час туда и обратно транспортирующих дачников финляндского тракта. Всюду во множестве попадаются сытые, цветущие физиономии тевтонского покроя, воинственно-задорные усы а la Бисмарк и растопыренные усы а la Барбарусса; непрерывно, со всех сторон, слышится громкая, как у себя дома, немецкая речь и покрывает собою все другие местные языки. Мы, русские, не умеем разговаривать, угрюмые финны молчат с таким видом, как будто еще до сих пор не выучились говорить; зато немцы чрезвычайно общительны между собой и болтливы…»

В начале XX века немецкие колонии Петербургской губернии составляли шесть общин, или приходов, столичной консистории Евангелическо-лютеранской церкви России – Ново-Саратовский, Петергофский, Ямбургский, Стрельнинский, Царскосельско-Павловский и Лиговский. Ново-Парголовская немецкая колония относилась к самому большому и самому старому, Ново-Саратовскому приходу, насчитывавшему 56 % прихожан всех шести приходов.

В колонии существовала своя церковь – в 1877 году немцы построили для себя деревянный молитвенный дом. В 1891 году его дополнили и расширили колокольней по проекту архитектора К.В. Фортунатова. В 1903 году молитвенный дом стал церковью Марии Магдалины, которую на свои средства отделал купец Жиллис. В ней насчитывалось 150 сидячих мест. Рядом с церковью на старых картах отмечено колонистское кладбище (ныне это место можно условно определить в районе пересечения проспекта Луначарского и Выборгского шоссе). Существовала также в колонии своя школа – ее здание сохранилось до сих пор. Оно находится на противоположной стороне Выборгского шоссе – на Варваринской улице, дом № 23.

Здание на Варваринской улице в Озерках, в нем помещалась немецкая школа ново-парголовских колонистов. 2006 год. Фото автора

Со временем немецкая колония стала многонациональной по своему характеру: немцев перед Великой Отечественной войной здесь оставалось уже не больше трети, хотя они продолжали вести довольно замкнутый образ жизни. Немало было в колонии и русских. С 1901 года одним из жителей колонии стал плотник из Костромской губернии Никита Андреевич Гусев (1870–1937), арендовавший участок на Выборгском шоссе, возле Поклонной горы, практически на месте нынешней станции метро «Озерки».

Костромской плотник Н.А Гусев, обосновавшийся в 1901 году в Ново-Парголовской колонии. Фото 1920 года (из личного архива его внучки В.Г. Александровской)

По воспоминаниям его внучки Валентины Геннадьевны Александровской, чье детство прошло в Ново-Парголовской колонии, в 1930-х годах почти все немцы работали в созданном в колонии колхозе имени Карла Либкнехта, а дети колонистов учились с русскими в одной школе. До 1936 года существовало название «улица Немецкой колонии», она проходила в районе нынешней улицы Есенина.

«У нас был роскошный сад: потрясающие сосны, яблони, черемуха, дивная сирень, – вспоминает о своем детстве в Ново-Парголовской колонии Валентина Александровская. – Отец выбирал из питомника изумительные сорта яблок, разводил разные сорта крыжовника, которым особенно славились Озерки и Ново-Парголовская колония, а на картофельном поле специально подбирал агротехнику под сорта картофеля. Мама разводила цветы. Все это было как настоящий земной рай…»

Дом Гусевых в Ново-Парголовской колонии. Фото 1932 года (из личного архива В.Г Александровской)

Тяжелыми испытаниями стали для жителей Ново-Парголовской колонии предвоенное десятилетие, а затем блокадные годы. Во время коллективизации зажиточных хозяев выселили и сослали, оставшиеся вступили в колхоз, получивший имя вождя немецких коммунистов Карла Либкнехта (в советской стране имена Карла Либкнехта и Розы Люксембург, убитых в Германии контрреволюционерами в январе 1919 года, служили одними из ярких символов «мировой революции»).

Немало жителей Ново-Парголовской колонии оказались жертвами сталинских репрессий конца 1930-х годов. А вскоре после начала войны немецких жителей стали принудительно депортировать. Об этом уже рассказывалось выше.

О тяжелой судьбе немцев-колонистов можно судить по представителям рода Финков, издавна живших в Ново-Парголовской колонии. (Информацию о семействе удалось обнаружить в материалах красноярского отделения общества «Мемориал».)

Николай Андреевич Финк (1906–1938) служил начальником пожарной охраны в Ново-Парголовской колонии. Был арестован, 20 мая 1938 года Комиссией НКВД и прокурора СССР приговорен к расстрелу, all июня 1938 года приговор привели в исполнение. В декабре 1957 года реабилитирован Военным трибуналом Ленинградского военного округа. Его жену Татьяну Александровну Финк с тремя детьми 27 марта 1942 года депортировали из Ленинграда в Сибирь. Ей пришлось работать с сыном на комбайновом заводе. Освободились они в начале 1956 года, после чего остались жить в Красноярске.

Севастьян Севастьянович Финк (1907–1938) жил с женой и детьми в собственном двухэтажном деревянном доме по Выборгскому шоссе, дом № 8. Он работал возчиком в колхозе имени Карла Либкнехта, жена его тоже работала в колхозе. С.С. Финка арестовали И апреля 1938 года, при обыске изъяли в качестве «вещественного доказательства» топографическую карту. 20 мая 1938 года его осудили как «участника контрреволюционной фашистской диверсионно-террористической организации» и расстреляли 11 июня того же года. В декабре 1957 года он реабилитирован Военным трибуналом Ленинградского военного округа. Его жену Марию Ивановну, с тремя детьми, 27 марта 1942 года депортировали в деревню Щелево Мелецкого сельсовета Бирилюсского района Красноярского края. С 1943 года семья находилась в ссылке в Бирилюссах. В начале 1956 года освободились и остались жить в Красноярске.

Петр Фридрихович Финк (1909–1944) в колхозе имени Карла Либкнехта трудился кузнецом. 19 марта 1942 года вместе с семьей – женой Марией Александровной и двумя дочерьми – депортирован на Канский лесозавод. В мае 1942 года П.Ф. Финка мобилизовали в трудармию в Кузбасс, а в 1944 году он погиб при аварии в шахте…

После войны у опустевших бывших колонистских домов появились новые хозяева, а само название «Ново-Парголовской колонии» стало стираться из памяти и из обихода. Лютеранскую кирху св. Марии Магдалины, где после революции устроили клуб, а перед войной находился кинотеатр, снесли. Не осталось следа и от немецкого кладбища. А с годами сюда стал все ближе и ближе подходить город.

Справа – дом колониста Франка Фенриха, его семье после войны удалось возвратиться в свое жилище. Фото 1953 года (из личного архива В.Г. Александровской)

К 1970-м годам в бывшей Ново-Парголовской колонии существовало несколько улиц – Заветная, улица Содружества и Огородный переулок. Все они проходили параллельно Выборгскому шоссе. По данным «Топонимической энциклопедии», название Заветной улицы существовало с 1961 года и связывалось, по всей видимости, с ее местонахождением на территории отделений совхоза «Заветы Ильича». Сам совхоз располагался позади бывшей Ново-Парголовской колонии, в нем работали многие местные жители. Название улицы Содружества также известно с 1961 года и носило явно идеологический характер. Что же касается Огородного переулка, то его название существовало еще с 1920-х годов.

Сельский труд в бывшей немецкой колонии. Фото 1950-х годов (из личного архива В.Г. Александровской)

В начале 1980-х годов мне довелось еще застать бывшую Ново-Парголовскую колонию. Правда, так ее уже никто не называл. Тогда она как раз оказалась по соседству с районами новостроек, а затем ее снесли, переселив жителей в городские квартиры. На месте домов зияли развороченные фундаменты с брошенным ненужным скарбом и, словно после вражеского нашествия, торчали печные трубы. К слову сказать, в ту пору старинные кирпичи из тех фундаментов и печей положили основу «кирпичной коллекции» автора. Заводские клейма свидетельствовали, что фундаменты и печи домов в Ново-Парголовской колонии были сложены из кирпичей, изготовленных на заводах Кононова, Тырлова. Стрелина, Пирогова, братьев Захаровых и других известных петербургских «кирпичников».

Затем местность превратилась в пустырь – любимое место прогулок собачников. Только контуры старых улиц, едва различимые среди разросшегося кустарника, да одичавшие яблоневые сады напоминали о прежней жизни.

Ныне на месте части бывшей колонии построен элитный микрорайон под претенциозным названием «Город солнца». Последние следы от прежних сельских улиц стерли весной 2004 года, когда на их месте началось строительство супермаркета «Лента». Теперь здесь совершенно нет ничего, что напоминало бы о еще недавнем прошлом. Как сделать, чтобы целый пласт петербургской истории не стерся с лица земли? Может быть, следует установить в «Городе солнца» хотя бы какой-нибудь памятный знак, напоминающий о немцах-колонистах? Чтобы знали местные обитатели и их дети: не на бесхозном пустыре построен «Город солнца», а на земле с богатой и уникальной историей…

Завершая книгу, с глубокой признательностью хочу назвать имена старожилов Лесного, Гражданки и других северных районов, чьи воспоминания, фотографии и другие материалы я использовал при подготовке книги:

Особую благодарность за помощь в работе я выражаю:

Оглавление книги