Книга: Северная Корея изнутри. Черный рынок, мода, лагеря, диссиденты и перебежчики

Частно-государственное партнерство

Частно-государственное партнерство

При описании «нового капитализма» в Северной Корее много внимания обычно уделяют деятельности простых торговцев на чанмаданах, мелких «челноков», занятых экспортно-импортными операциями, или механиков?кустарей, предлагающих ремонтные услуги (починку велосипедов, например). Но «низовое» предпринимательство в КНДР по масштабу и размеру несопоставимо с тем, что можно — с некоторой долей цинизма — назвать «частно-государственными предприятиями».

С середины 90?х годов ХХ века правительство Северной Кореи находилось в состоянии почти перманентного экономического краха. Конечно, оно поддерживало строгий политический контроль, особенно в Пхеньяне. Но центральные власти оказались не в состоянии создать достаточный приток государственных доходов или налоговых поступлений для финансирования бесчисленных отделов, министерств, комиссий и комитетов. Из-за недостатка центрального финансирования правительственные организации оказались, по сути, предоставленными самим себе. Они почти перестали предоставлять населению услуги, оказываемые прежде, но им все равно необходимо было функционировать — хотя бы и на самом примитивном уровне. Нужно было платить зарплату работникам — или, скорее, найти для этих людей, получавших мизерную официальную оплату (несколько долларов в месяц, если считать по курсу черного рынка)[25], способы зарабатывать более или менее самостоятельно. Импровизированным выходом из положения для государственных служащих стало открытие квазичастных предприятий под «крышей» своих организаций. Не случайно в 90?х состав приглашенных на знаменитые вечеринки Ким Чен Ира (подробнее о них — в следующей главе. — Прим. пер.) начал изменяться. Списки приглашенных, некогда содержавшие лишь имена наиболее доверенных чиновников, теперь включали и новых фаворитов — тех, кто умел зарабатывать и был при деньгах.

Конечно, формального свода правил, регулирующего создание и управление такими «частно-государственными предприятиями», не существует. Нет и «типичных» примеров таких предприятий. Однако общий рецепт успеха может выглядеть примерно так: работник государственной организации (такой, например, как Государственный комитет обороны, высшие чины которого, по выражению одного из наших источников, «могут делать все, что захотят»), имеющий надежные связи в политических кругах и разрешение на международные поездки, начинает искать возможности для создания предприятия, предназначенного для ведения экспортно-импортных операций в Китае или в еще более дальних краях. Наиболее перспективными направлениями считаются продукты питания, сельскохозяйственная продукция, медикаменты и предметы роскоши. Когда план деятельности составлен и утвержден, компания начинает свою работу. Поскольку частные компании все еще считаются незаконными, официально она принадлежит государству.

Однако государству достается лишь небольшая часть плодов этой деятельности. Поскольку настоящей банковской системы в Северной Корее нет, компании обычно аккумулируют изрядное количество наличных — а бухгалтерский учет ведут по старинке, от руки в толстых гроссбухах. Такая схема позволяет представить высокоприбыльную фирму компанией со средними доходами, что позволяет воротилам этого бизнеса присваивать около 60–70 % заработанного. Остаток достается организации (за вычетом того, что уходит на взятки вышестоящим чиновникам). Экономика КНДР толком законами не регулируется, поэтому остановить пользующегося высоким покровительством инсайдера, занимающегося теневой бухгалтерией, по сути, некому. Работающая в таком режиме, по словам одного информированного источника, организация может поправить свой бюджет, ее основатели богатеют, а менеджеры и руководители (обычно — работники этого учреждения) при удачном стечении обстоятельств зарабатывают в месяц до 300 и 500 долларов США соответственно. Это, конечно, несопоставимо с тем, сколько зарабатывают менеджеры в Южной Корее, но в Северной такой доход обеспечивает впечатляющий уровень жизни[26]. Более того, талантливым менеджерам удается иногда убедить своих боссов выдать разрешение на создание собственных дочерних предприятий — ждать такого разрешения приходится и год, и два (да и подмазывать кого надо тоже необходимо), но терпение окупается сторицей.

Произведенная продукция, как и выручка, также может подвергнуться искусственной «усушке» и «утруске». Сельскохозяйственная продукция или товары, произведенные на государственной фабрике, имеют склонность «пропадать» где-то по пути, что позволяет предприимчивому чиновнику иметь свой профит. «Пропавшие» товары оканчивают свой путь, естественно, на чанмаданах. Хотя связанные с государством элитные предприниматели принадлежат к совершенно иному социальному слою, чем аджуммы с чанмаданов, они прекрасно находят общий язык, когда речь заходит о бизнесе. Так, считается, что примерно 20 % ассортимента чанмаданов — продукты корейского происхождения (остальное — в основном китайского).

Поскольку все компании официально принадлежат государству, безопасность предпринимателя зависит в первую очередь от его личного авторитета и связей. За самые перспективные возможности идет отчаянная грызня. Потенциальному предпринимателю жизненно необходим покровитель — по-настоящему могущественный человек, который будет защищать своего протеже. Разумеется, покровительство подразумевает ответные жесты со стороны предпринимателя — попросту говоря, бакшиш. В некотором смысле вся властная верхушка Северной Кореи занимается «крышеванием» различных бизнесов.

Помимо этого, представители высших эшелонов управляют и собственными предприятиями. До того как пасть жертвой подковерных игр и отправиться в неожиданную громкую отставку (закончившуюся казнью в декабре 2013 года), Чан Сон Тхэк — дядя Ким Чен Ына (был женат на младшей сестре Ким Чен Ира) и один из самых влиятельных представителей северокорейской политической верхушки времен «Кима-среднего» — контролировал разветвленную сеть бизнес-операций впечатляющего масштаба. По самым скромным оценкам, стоимость активов под его контролем составляла около 80 млн евро. Г?ну Чану «принадлежали», например, роскошные отели в Китае, кроме того, он курировал значительную часть кросс-граничной китайско-корейской торговли. Считается также, что его супруга (теперь — вдова) Ким Гён Хи контролировала компанию «Кансо яксу», занимающуюся бутилированной минеральной водой, и корпорацию «Хэданхва», управляющую универмагами и участвующую в зарубежном ресторанном бизнесе КНДР. Помимо этого полагали, что именно г?жа Ким курирует весь семейный бизнес клана Кимов, активы которого разбросаны по банкам всего мира и составляют, по предположениям источников, 20 млрд долларов (подробнее о судьбе этой семейной пары читайте в третьей главе)[27].

Принадлежащие КНДР рестораны работают во многих странах Азии и Европы — только в Китае их больше сорока и еще с десяток по всей Юго-Восточной Азии[28]. Клиентов там потчуют музыкальными номерами в старокорейском стиле — в качестве изысканного гарнира к маринованным ребрышкам-кальби или слоистому свиному бекону сегёпсаль (в Южной Корее это блюдо называют самгёпсаль). Эти заведения очень популярны среди южнокорейцев, которые находят их «по-домашнему» привычными и экзотическими одновременно. Власти Северной Кореи порой пользуются этим, внедряя туда шпионок под видом официанток для пополнения досье на клиентов из Южной Кореи, которые по тем или иным причинам вызывают интерес северокорейских спецслужб. Но основная задача подобных предприятий — обеспечивать пусть и не такой полноводный, но стабильный ручеек твердой валюты для режима и создавать прикрытие для проведения иных, куда менее законных финансовых операций[29].

Один из высокопоставленных источников утверждает, что типичным северокорейским рестораном за границей обычно управляет женщина — родственница чиновника высокого ранга (уровня заместителя министра). Стартовый капитал на такое предприятие собирается вскладчину, с нескольких друзей-партнеров, объединяющихся ради проекта. Часть этого капитала уходит на своего рода «лицензионный платеж» на счета семьи Кимов (шестизначная сумма в долларах США), а остальное идет на обустройство самого заведения. Государство назначает обслуживающий персонал, за которым во время пребывания за границей ведется строгое наблюдение. Б?льшую часть зарплаты эти работники также перечисляют «в центр».

Кроме того, на национальные праздники требуется передавать «наверх» до 20–30 % прибыли. Накануне этих дат обычным зрелищем в аэропортах становятся зажиточные корейцы с сумками, набитыми наличной валютой. Отказ от платежа — не самая разумная затея, чреватая серьезными неприятностями для родственников, остающихся в Северной Корее. Угроза упечь любимых в тюремный лагерь вполне обеспечивает лояльность со стороны северокорейцев, работающих за рубежом[30].

Служебное положение обеспечивает разный уровень возможностей для организации и ведения бизнеса — одни посты в этом плане гораздо перспективнее других. Те, кому выпадает шанс овладеть иностранными языками и поработать за рубежом, получают значительное преимущество — перед ними открываются возможности заняться международным бизнесом, они приобретают необходимые для этого контакты и связи. Отсюда множество историй о покупках за взятки должностей в дипкорпусе или в правительственных организациях, обладающих реальной властью[31].

Аналогично руководящие кадры «Кимирсенско-кимченирского союза молодежи» (ККСМ), принимающие участие в коммунистических мероприятиях по всему миру, могут использовать свои международные связи для участия в прибыльных торговых операциях. Раньше, до падения Советского Союза, «Союз молодежи» организовывал летние лагеря для детей из всех стран коммунистического блока, а сегодня эта организация заправляет в торговой корпорации «Пэкам», а также контролирует несколько ресторанов и отелей в Пхеньяне.

Оглавление книги