Книга: Здесь был Рим. Современные прогулки по древнему городу
Октавия
Октавия
В незаконченной повести Гоголя «Рим» герой «с недоумением вопрошает, попадая из переулка в переулок: где же огромный древний Рим? — и потом уже узнает его, когда мало-помалу из тесных переулков начинает выдвигаться древний Рим, где темной аркой, где мраморным карнизом, вделанным в стену, где порфировой потемневшей колонной, где фронтоном посреди вонючего рыбного рынка». Фронтон посреди рыбного рынка — это Портик Октавии, когда-то считавшийся географическим центром римского гетто. Рынка на прежнем месте сейчас нет, но о нем напоминает Виа дель Форо Пискарио («улица Рыбного рынка») и латинская надпись в правой части портика: «Головы рыб длиннее этой таблички должны быть отданы консерваторам (т. е. муниципальным чиновникам) до первых плавников включительно».
Портик Октавии выглядит довольно страшно: раскрошившийся фронтон, щербатые мраморные колонны, простенок и пилястры, с которых давно содрана мраморная облицовка, заплаты из кирпича. Собственно, это не портик (крытая колоннада), а только вход в несохранившийся портик. Когда-то это был один из самых изящных архитектурных комплексов Рима. Внутри портика стояли два храма — Юноны Царицы (Iuno Regina) и Юпитера Останавливающего (Iuppiter Stator). Плиний Старший рассказывает, что, когда грузчики привезли статуи в только что построенные храмы, они перепутали, какой где, и все мужские статуи поставили в святилище Юноны, а женские — к Юпитеру. Римляне с их традиционно-невротическим отношением к порядку вещей решили ничего не менять, раз боги сами выбрали себе жилища. В этом же портике стояло множество бронзовых конных статуй, которые полководец Цецилий Метелл Македонский привез из Греции в качестве военной добычи. Их авторство приписывали великому греческому скульптору Лисиппу, а изображали они соратников Александра Македонского, павших в битве при Гранике, — один из всадников, говорят, был похож на самого Александра. А еще там стояла статуя Корнелии, матери братьев Гракхов, — самая первая статуя в Риме, посвященная настоящей, а не мифологической женщине. Постамент этого памятника нашли при раскопках, и сейчас он хранится в Капитолийских музеях.
Портик Октавии. Гравюра Луиджи Россини, 1819 г.
Портик Октавии несколько раз упоминается в поэзии Овидия. В «Науке любви» это место восхищает его богатым убранством, «где щедротами мать померялась с сыном, / Мрамором из-за морей пышно украсив чертог»,[39] а в «Скорбных элегиях» поэт сокрушается, что Август запретил библиотекарям держать в фондах его, Овидия, книги — новый свиток с берегов Черного моря не может найти себе приют ни в книгохранилище на Палатине, ни в новой библиотеке при Портике Октавии.
Октавия. Римская камея.
Ты будешь Марцеллом!
Раньше на этом месте стоял Портик Метелла; Август перестроил его и посвятил своей родной сестре Октавии и ее рано умершему сыну Марцеллу. Октавия Младшая была одной из самых достойных и влиятельных женщин во всей римской истории. Ее династический брак с Марком Антонием дал Августу необходимую передышку во внутренней политической борьбе. Когда Антоний попал под чары Клеопатры и стал смертельным врагом Августа, Октавия удивительным образом сохранила лояльность и к блудному мужу, и к брату. Под конец жизни она самоустранилась из общественной жизни, посвятив себя многочисленным детям — как собственным, так и осиротевшим детям Антония, в том числе от Клеопатры. Биограф Вергилия рассказывает, что когда поэт читал отрывки из только что написанных глав «Энеиды» при дворе Августа, он специально выбрал из шестой книги тот фрагмент, где упоминается рано умерший сын Октавии Марцелл, и на словах «Ты будешь Марцеллом» (tu Marcellus eris) Октавия лишилась чувств, а придя в себя, приказала щедро одарить Вергилия. Поскольку у Августа не было сыновей, вопрос о наследнике стоял для него с особой остротой — и оказался едва ли не единственной политической проблемой, в которой он потерпел поражение от судьбы (и собственной жены Ливии). Особую деликатность вопросу престолонаследия придавал тот факт, что формально никакого престола у Августа не было и он не мог передать власть как таковую. Он мог лишь повлиять на решение Сената и народа своим авторитетом. Марцелл, по отцовской линии потомок знаменитого римского полководца (чьи солдаты некогда убили Архимеда при взятии сицилийских Сиракуз), с детства стал участником политического торга. Ему было всего три года, когда Август обручил его с дочерью Секста Помпея, чтобы заключить с будущим свойственником союз. Помолвки оказалось недостаточно, чтобы примирить врагов, и после поражения Помпея о ней старались не вспоминать. Когда Марцелл дорос до семнадцати лет, Август женил его на своей единственной дочери (кузине Марцелла), четырнадцатилетней Юлии. Красивый юноша с хорошей родословной понравился публике. Ближайший соратник императора, Марк Агриппа, с досады уехал из Рима и уединился на острове Лесбосе. Марцелл все активнее участвовал в общественной жизни, несмотря на то, что по законам и традиционным понятиям еще не достиг необходимого возраста. Династической мечте Августа не суждено было сбыться: в год принятия первой официальной должности Марцелл заболел и вскоре умер в курортном городе Байи.
Марк Клавдий Марцелл.
Оглавление книги
