Книга: Такая удивительная Лиговка

Дом 21б улица Жуковского, 59 и дом 21а

Дом 21б

улица Жуковского, 59 и дом 21а

Дом № 21б

Участком сложной формы, огибавшим домовладение Буяльского, в 1849 г. владела купчиха Прасковья Александровна Варгунина, а еще ранее этот участок принадлежал портновскому мастеру Г. Мальгину. Участок имел около 20 саженей длины по набережной Лиговского канала и почти 25 саженей по Малой Итальянской улице при общей площади около 386 кв. сажен. Здесь были построены трехэтажный каменный жилой дом с таким же дворовым флигелем, одноэтажные каменные службы (1852, архитектор В.А. Леер, архитекторский помощник Е.П. Дмитриевский). В 1878 г. участком владели дочери действительного статского советника Василия Николаевича Алферьева, служившего по Министерству иностранных дел, Мария и Софья. По купчей от 28 февраля 1879 г. домовладение сестер приобрел кронштадтский купец 2-й гильдии Сидор Яковлевич Богданов, при этом взявший у сестер в долг 30 тыс. руб. серебром. Богданов владел также домом № 59 по Малой Итальянской (ныне – ул. Жуковского) и имел в виду увеличение домовладения. Архитектор Кредитного общества Ф.С. Харламов в марте следующего года оценил домовладение в 80,5 тыс. руб., отметив, что все постройки находятся в прочном состоянии. После этого дома были надстроены четвертыми этажами, в лицевой флигель была проведена вода и устроены ватерклозеты. По оценке архитектора А.И. Ковшарова в стоимость домовладения в конце 1895 г. превышала 157 тыс. руб. Таким его около 1898 г. приобрела А.А. Хабловская, увеличив тем самым свои петербургские домовладения.

В 1905–1910 гг. в доме № 21б жил председатель правления Петербургского частного ломбарда, директор учрежденного в 1835 г. Общества освещения газом Санкт-Петербурга, владелец Сампсониевской фабрики брезентовых и непромокаемых тканей, деятель Российского транспортного и строительного общества дворянин Авель Николаевич Шаншиев.

В 1912 г. жилой дворовый флигель стал числиться под № 21а по Лиговской улице. В нем поселились и жили до 1917 г. редактор-издатель «Мелиоративного журнала» коллежский советник инженер путей сообщения Борис Петрович Жерве с женой Евгенией Ивановной; представитель общества Коломенского машиностроительного завода инженер-технолог Николай Иванович Каменецкий с женой, артисткой Императорской балетной труппы Лидией Владимировной Каменецкой (Карповой); коллежский советник Александр Дмитриевич Лебедев (владел домами № 20 по Зверинской ул., 5/4, на углу Клинической ул. и Большого Сампсониевского пр.); преподаватель Технологического института императора Николая I и Электротехнического института императора Александра III, служащий Отдела технических училищ Министерства народного просвещения инженер-технолог действительный статский советник Борис Павлович Овсяников.

Б.П. Жерве (1875–1930) родился в Риге. По окончании в 1900 г. Института корпуса инженеров путей сообщения в Петербурге специализировался в области проектирования, устройства и эксплуатации водных путей сообщения. Работал на Украине. В 1909–1912 гг. – начальник Днестровского отделения Киевского округа путей сообщения. В 1920-х гг. – начальник научно-исследовательского бюро Центрального управления дорожного транспортного строительства (Цудортранс) в Ленинграде, автор многочисленных публикаций по вопросам водного транспорта и дорожного строительства, основанных на личном опыте и работах зарубежных специалистов, профессор Ленинградского и Московского институтов железнодорожного транспорта. 10 июня 1929 г. арестован и 4 апреля 1930 г. вместе с членом секции научно-технического комитета Цудортранса и проректором Московского института инженеров транспорта профессором П.А. Велиховым (дед академика Е.П. Велихова), начальником группы эксплуатации и ремонта госдорог Цудортранса В.И. Пиларем и председателем технической секции Центрального планового управления НКПС Г.С. Тахтамышевым обвинен в шпионской, контрреволюционной и вредительской деятельности и расстрелян вместе с ними 27 мая 1930 г. Похоронен на территории Ваганьковского кладбища (Москва).

Н.П. Муратов (1867–1918) – выходец из потомственных дворян Рязанской губернии, выпускник Императорского училища правоведения, по окончании которого в 1889 г. был направлен на службу в г. Кутаис (Кутаиси), где занимался следственной практикой. С 1894 г. служил судебным следователем Ковровского уезда Владимирского окружного суда. В 1898–1898 гг. – товарищ прокурора того же суда. В 1900–1903 гг. – товарищ прокурора Московского окружного суда. В 1904 г. стал прокурором Тверского окружного суда, а осенью 1906 г. начинается новый этап деятельности Муратова. Указом императора Николая II от 2 сентября 1906 г. он назначается исправляющим должность тамбовского губернатора; согласно же указу от 22 января 1908 г. становится полноправным главой Тамбовской губернии. 1905–1906 гг. – период чрезвычайно сложный для Тамбовского края: непрекращающиеся крестьянские выступления, активная деятельность революционных партий, прежде всего эсеров, руками которых в декабре 1905 г. был убит тамбовский вице-губернатор Н.Е. Богданович, в январе 1906 г. – советник губернского правления Г.Н. Луженовский, а в декабре того же года – бывший глава губернии В.Ф. Фон-дер-Лауниц. Эти обстоятельства поставили перед Муратовым целый ряд серьезных проблем. Муратов считал своим гражданским и нравственным долгом решительное пресечение не только революционного, но и любого оппозиционного движения, в силу чего он в скором времени стал объектом резкой критики не только со стороны социал-демократов и эсеров, но и со стороны либералов. При этом он возглавил Тамбовское губернское попечительство детских приютов, принял на себя обязанности председателя губернского комитета по призрению детей, родители которых погибли в войне с Японией, оказывал активную поддержку комитету народной трезвости. При нем с 1908 г. стало осуществляться празднование дня Георгиевских кавалеров (26 ноября). Вообще военно-исторической тематике Николай Павлович уделял самое пристальное внимание. Так, им была составлена и в марте 1912 г. произнесена речь об Отечественной войне 1812 г., в которой он попытался поведать не столько о событиях столетней давности, сколько рассказать «про людей, лучшее имя для которых – легенда». Интересно, что к моменту произнесения речи Н.П. Муратов уже состоял почетным членом Тамбовской учетной архивной комиссии. Тогда же, в 1912 г., по ходатайству Городской думы Муратову было присвоено звание Почетного гражданина города Тамбова «за плодотворную деятельность на пользу названного города» и «сердечное отношение к нуждам городского населения».

7 мая 1912 г. Н.П. Муратов императорским указом был перемещен на губернаторскую должность в Курск, где служил, однако, недолго. Действительный статский советник Н.П. Муратов 15 января 1915 г. был назначен членом Совета министров, товарищем министра внутренних дел, активно занимался вопросами организации снабжения действующей армии. 1917 г. резко оборвал политическую карьеру Муратова. Сведений о его жизни в послереволюционный период практически не сохранилось. Известно только, что он подвергался репрессиям со стороны новых властей, сидел в тюрьме. В начале 1920-х гг. им были написаны «Воспоминания», б?льшую часть которых он посвятил описанию своей деятельности на посту Тамбовского губернатора (деятельности, оцененной им самим весьма критически). «Воспоминания» эти являются очень ценным источником по истории Тамбовского края.

Российская пресса часто освещала его деятельность, которая, увы, способствовала процветанию среди подчиненных взяточничества и разложению местной полиции. Верный своим взглядам губернатор Н.П. Муратов запретил под предлогом объявленного по империи «Положения усиленной охраны» выписку печатных изданий прогрессивного направления и предписал полиции всячески способствовать распространению черносотенских изданий Союза русского народа. В бытность своего губернаторства в Тамбове Муратов вступил в конфликт с моршанским предводителем дворянства графом К.А. Бенкендорфом. Не избежал конфликтной ситуации он и в курском крае. В конце 1914 г. у него возникли разногласия с местным дворянством. В ответ на его обвинения одного из уездных предводителей дворянства в злоупотреблениях по службе местные дворяне отомстили тем, что половина уездных предводителей отказалась участвовать в прощальном обеде при его отъезде из Курска.

Работая еще в тамбовском крае, Муратов организовал в городе Моршанске работу водопровода и пуск электрической станции, за что с 18 ноября 1909 г. носил звание почетного гражданина города Моршанска.

С.Ф. Савченко (1852–1922) – писатель-фантаст и журналист. Книги подписывал псевдонимом С. Бельский. Автор романа «Под кометой: Высеченные на камне записки очевидца о гибели и разрушении Земли» (1910), повестей «Золотая долина», «Корабль мертвых» (1914), рассказов «Моя встреча с Нероном», «Особенный вкус страны» (1914), «У подножия Саян» (1916), «Между небом и землей» (1917), сборника «Куда ворон костей не заносил».

Иосиф Ильич Шехтман содержал торговлю обувью.

В 1924 г. в квартире № 7 поселился священник Сергиевского всей артиллерии собора Федор Константинович Андреев (о. Феодор) с женой Натальей Николаевной. Их дочери-близнецы Анна и Мария спустя много лет писали: «…наши родители вскоре решили переехать к родным матери на Лиговский пр., 21а. <…> Семья поселилась в кв. № 7, на четвертом этаже <…>. Этой квартире суждено было на несколько лет стать одним из духовных центров Ленинграда. Она состояла из восьми комнат, три из которых шли анфиладой вдоль фасада. Две из них занимала семья о. Феодора. В самой дальней размещался его кабинет, рядом – спальня и наша детская. Остальные комнаты населяли мамины родные: две ее бабушки, брат, мать и две тетки. В комнате рядом с кухней поселилась наша няня. Была еще одна проходная комната, служившая столовой.

Кого только не видели стены этого кабинета за те пять лет, которые нашему отцу были отпущены Богом: о. Павла Флоренского, М.А. Новоселова, А.А. Мейера, его гражданскую жену К.А. Половцову, И.Е. Аничкова, С.А. Аскольдова-Алексеева, М.М. Бахтина, М.В. Юдину. А сколько было просто интеллигентных людей, приходивших сюда за поддержкой и словами утешения в это сложное время!»[7].

Ф.К. Андреев (1887–1929) родился в Петербурге, в зажиточной купеческой семье, происходящей из Новой Ладоги. Окончив 3-е реальное училище и два курса Института гражданских инженеров, Федор резко изменил свой жизненный путь. Желая посвятить себя всецело православной церкви, он в 1909 г. экстерном окончил Московскую духовную семинарию, в 1913-м – со степенью кандидата богословия Московскую духовную академию. В Академии Андреев стал сначала учеником, а потом и близким другом известного богослова П.А. Флоренского, оказавшего на него огромное влияние. Был он дружен и с видными представителями православно-славянофильского движения начала века, в том числе с руководителем кружка ревнителей христианского просвещения, издателем «Религиозно-философской библиотеки» М.А. Новоселовым, с которым особенно сблизился в 1920 гг. Кандидатская работа Андреева «Юрий Федорович Самарин как богослов и философ» была признана современниками серьезным трудом по истории славянофильства. В своем отзыве о ней профессор С.С. Глаголев отмечал, что «Андреев не выступает апологетом славянофилов, но тем убедительнее является вывод, подсказываемый его сочинением, что славянофилы были наиболее образованным и наиболее благородным элементом русского общества». С 1913 по 1917 г., будучи исполняющим должность доцента кафедры систематической философии и логики Московской духовной академии, подготовил магистерскую диссертацию на тему «Из истории религиозных и философских исканий славянофилов. Юрий Федорович Самарин и его друзья», которая не была защищена из-за революционных событий.

В 1919 г. Андреев вернулся в Петроград. Преподавал словесность в Михайловском училище, литургику, догматику и Ветхий Завет – на Пастырских курсах, открытых под руководством И.П. Щербова. В 1920–1923 гг. – профессор Петроградского Богословского института, ректором которого был протоиерей Николай Чуков. В 1925–1928 гг. – профессор Высших богословских курсов. Читал публичные лекции, проводил беседы и проповедовал в различных церквях Петрограда, пользовался популярностью среди интеллигенции. Был хорошим пианистом и художником.

Неожиданно для многих в декабре 1922 г. Андреев становится священником (рукоположил его в сан с именем о. Феодор епископ Николай Ярушевич). Некоторое время о. Феодор служил в Казанском соборе, но после того как верх там взяли «обновленцы», перешел в Сергиевский всей артиллерии собор на углу Литейного проспекта и Сергиевской улицы, где стал исключительно популярен среди прихожан. Он проявил особый дар подхода к человеку, и желающих исповедоваться у него, несмотря на крайнюю строгость, было всегда много. По условиям того времени служение о. Феодора было настоящим подвижничеством. Он писал о. Павлу Флоренскому в 1924 г.: «Господь посылает большую физическую выдержку, позволяющую мне выстаивать, не сходя с места, 10—11-часовую исповедь… Никогда не ощущал так близко Бога, как в это скорбное время». В 1927 г. о. Феодор был возведен в сан протоиерея.

После опубликования в 1927 г. митрополитом Сергием (Старгородским) «Декларации», в которой заявлялось о необходимости компромисса с советской властью ради сохранения церкви, большая часть священников во главе с митрополитом Ленинградским Иосифом отвергла «Декларацию». О. Феодор составил обращение, с которым к митрополиту Сергию от клира и прихожан Ленинграда и ездил с представителями клира в Москву с протестом против «небывалой церковной неправды». Практически все «иосифляне» погибли в лагерях и тюрьмах. О. Феодор был арестован в 1927 г., затем выпущен на свободу, однако в 1928 г. арестован снова. Зимой 1929 г. его, безнадежно больного, выпустили на свободу умирать, чтобы не создавать ему ореола мученичества. Но до весны о. Феодор продолжал служить в храме Воскресения Христова («Спаса-на-Крови»), который был центром иосифлянства. Поток желающих исповедоваться у ставшего уже широко известным священника-подвижника был бесконечен.

Ф.К. Андреев умер 23 мая 1929 г. Отпевали его в храме Воскресения Христова. По мнению известного профессора Санкт-Петербургской духовной академии А.И. Бриллиантова, такого скопления людей на отпевании город не знал со времен похорон Достоевского. Похороны высоко почитаемого паствой протоиерея вылились в демонстрацию всеобщего преклонения перед христианским подвижничеством, мученичеством за веру. Траурное шествие от храма Спаса-на-Крови к Александро-Невской лавре растянулось на несколько кварталов. Через много лет рядом с могилой о. Феодора на Никольском кладбище был похоронен митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычев).

Н.Н. Андреева (1897–1970; урожденная Флоренская) была правнучкой архитектора К.А. Тона. Родилась в Петербурге. В 1917 г. окончила петербургскую гимназию. В 1921 г. стала слушательницей известного в то время в Петрограде Богословского института. Основателем и ректором института был митрополит Григорий (Чуков), ближайшими помощниками которого являлись Иван Павлович Щербов и Федор Константинович Андреев, который прибыл в Петроград после закрытия Московской духовной академии, где он заведовал кафедрой систематической философии и логики. В Богословском институте и произошла встреча Натальи Николаевны и Федора Константиновича. В июне 1922 г. они обвенчались, договорившись до свадьбы, что Федор Константинович примет сан, при этом невеста встретила решение жениха с радостью. Молодых обвенчали в Троицкой церкви на Стремянной ул. (не сохранилась). Свадьба была пышная, с огромным количеством гостей, среди которых были православный издатель Михаил Александрович Новоселов, известные русские философы – Николай Лосский и доктор исторических и богословских наук Лев Платонович Карсавин.

После кончины о. Феодора матушка стала известной общественно-церковной деятельницей и продолжала свой скорбный путь уже одна. Она дважды ездила в ссылку к митрополиту Иосифу (Петровых), что, конечно, было небезопасно. Ее арестовали 21 сентября 1930 г., в день Рождества Богородицы. Она проходила по сфабрикованному делу ИПЦ. Следствие шло год, а затем Наталью Николаевну перевели в московскую тюрьму. К ней приезжала мать. Свидание было тяжелым: матушка Наталья смотрела на мать, плакала и молчала. Вот как о ней вспоминала Мария Николаевна Юдина: «Наталья Николаевна была красива, одарена, очаровательна и многострадальна. И мужественна – год сидела на Лубянке, во внутренней тюрьме. И когда от нее не добились искомого ответа, ей кричали: "Посидишь в одиночке – вспомнишь!" Но ее не били, к счастью. Она, Наташа-то, никого и ничего не предала.». Только благодаря хлопотам друзей приговор удалось изменить: вместо пяти лет концлагеря – три года ссылки в Алма-Ату. Наталью Николаевну освободили в 1933 г., и матушка поселилась в Толмачево, поскольку жить в Ленинграде ей было запрещено. После убийства Кирова поднялась новая волна репрессий. Появилось понятие «социально опасный элемент», под который попадали тысячи людей и, конечно, уже имевшие судимость. Наталья Николаевна с дочерьми уехала в Брянск к брату. Годы скитаний закончились, когда она после жизни в Куйбышеве вернулась в родной город в 1955 г. Матушка сняла комнату на ул. Блохина, близ Князь-Владимирского собора, и стала его прихожанкой. Наталья Николаевна Андреева скончалась 7 марта 1970 г. Погребена она на Северном кладбище. Последние два года она снимала комнату у Покровской церкви в Мариенбурге[8].

При аресте Наталии Николаевны был отобран и исчез в недрах НКВД весь архив о. Феодора, в том числе тысячестраничная диссертация о Самарине, большой труд по литургике, который Павел Флоренский назвал непревзойденным, лекции, проповеди, письма о. Павла к нему и многие другие труды, которые стали бы весомым вкладом в православное богословие.

Ранее, в 1925 г., арестовали и брата Натальи Николаевны Михаила Фроловского (тоже жившего в этом доме). Бывший лицеист и офицер царской армии получил за панихиду по лицеистам пять лет концлагеря. Эту ссылку он пережил и умер в сентябре 1943 г.

В 1930-х гг. здесь жили работники табачной фабрики им. Клары Цеткин Иван Андреевич и Мария Павловна Берчиковы, врач Роза Григорьевна Мац, зубной врач амбулатории артели «Медработник» Моисей Давыдович Тартаковский.

Оглавление книги