Книга: Петербург Достоевского. Исторический путеводитель

Маршрут 3 С Раскольниковым по окрестностям Сенной

Маршрут 3

С Раскольниковым по окрестностям Сенной

Маршрут идет по одному из самых запущенных и трущобных городских урочищ. Если во времена Достоевского квартал был набит людьми активными, социально-опасными, то сейчас его базис составляют разночинцы, пенсионеры и алкоголики, знакомые друг с другом со школьной скамьи. Это, конечно, не Гарлем, но нищих и пьяных вы увидите, без сомнения.

Новый российский капитализм у Сенной площади носит какой-то домашний, коммунальный характер. Может быть, это и неплохо для наших локальных целей: genius loci этих мест не изменился с тех пор, когда по нему бродили Достоевский и Раскольников.

С 1860 по 1873 год Федор Достоевский жил именно здесь, поменяв девять квартир. Больше всего времени ему пришлось обитать к северу от Сенной площади, между Гороховой и Садовой улицами и Вознесенским проспектом.

Это перенаселенные кварталы, прилежащие с юга к административному центру. Тут нет ни театров, ни учебных заведений, ни парков. Каменные ущелья доходных домов, амбары, рынки. Так что впрямь задумаешься, как Родион Раскольников: «Почему именно, во всех больших городах, человек не то что по одной необходимости, но как-то особенно наклонен жить и селиться именно в таких частях города, где нет ни садов, ни фонтанов, где грязь и вонь, и всякая гадость».

Гороховая и Вознесенский вели соответственно в Семенцы и Роты – зафонтанные предместья, бывшие военные городки. Среди их жителей преобладали обитатели гвардейских казарм, с некоторым вкраплением студентов (рядом – институты: Технологический, гражданских инженеров, путей сообщения).

Полуостров, образуемый каналом рядом с Сенной площадью, называют Петербургом Достоевского. Здесь писатель прожил много лет, тут происходят основные события «Преступления и наказания». Петербург Достоевского – такой же топоним, как «Острова» или «Охта». Всякий в Питере покажет, как добраться до этой в некотором смысле измышленной части города. Вопрос о том, существует ли в реальности «Дом Раскольникова» или «Дом Рогожина», то есть имел ли Федор Михайлович в виду вполне определенные адреса, лестницы и чердаки, – дискуссионен. Петербуржцы, однако, твердо знают, где именно Свидригайлов подслушал разговор Сонечки и Родиона Раскольникова. И с этой виртуальной реальностью приходится считаться. Петербург Достоевского существует так же, как Лондон Диккенса или Париж Бальзака. Гулять здесь стоит, освежив в памяти историю, случившуюся однажды летом с неким нищим студентом и старухой-процентщицей.

Хотя значительная часть зданий здесь действительно сохранилась со времен Достоевского, улицы все же сильно изменились: булыжную мостовую сменила асфальтовая, большая часть домов подверглась капитальному ремонту или была надстроена, исчезли многие знаменитые рынки Садовой улицы, разрушены две главные высотные доминанты – церковь Вознесения Господня и церковь Спаса-на-Сенной.

Между Фонтанкой и каналом Грибоедова в старом Петербурге располагалась Спасская часть. Она лежала по обе стороны от Большой Садовой – главной в городе того времени торговой улицы. От Гостиного Двора до Крюкова канала тянулись рынки. В Апраксином дворе торговали дичью, фруктами, грибами и ягодами, на Сенном рынке – мясом и овощами, на Горсткином – рыбой, на Александровском – подержанными вещами, на Никольском – всем перечисленным, и там же нанимали на работу прислугу и поденщиков. Местность изобиловала ремесленными мастерскими, амбарами, недорогими трактирами. Население было крестьянским и купеческим. Много жило в этом районе бойких ярославцев – русских янки. Кишмя кишели нищие, карманные воры, спившиеся личности, дешевые проститутки. И хотя в советское время большинство рынков закрылось, район не потерял своего духа: здесь торгуют всякой недорогой всячиной, людно, много пьяных и бомжей, дома как-то особенно грязны и неухожены.

За каналом Грибоедова – Казанская часть, чуть более чистая и благоустроенная. Ее особенность – необычайно плотная жилая застройка, почти полное отсутствие зелени, дворы-колодцы. Во времена Достоевского на Мещанских улицах (Большая Мещанская сейчас называется Казанской, Средняя – Гражданской, Малая Мещанская – Казначейской) жило много протестантов, по преимуществу немцев. 35 % населения составляли католики и протестанты (выше, чем в среднем по городу, в 2 раза).

Вообще преобладал наплывной, неукорененный в городе элемент. Если в составе населения столицы урожденные петербуржцы составляли треть, то здесь их было всего 7 %. Велика была доля родившихся за границей и в Прибалтике.

Большая часть доходных домов в середине XIX века уже была построена. Места здесь – чрезвычайно густонаселенные (плотность населения в 27 раз превышала среднюю по городу). Исследователь тогдашнего города отмечал: «Этот квартал… оказывается самым пестрым из всех, в нем стекаются представители решительно всех губерний и частей России и всех государств Западной Европы. В нем же коренное население, которое везде представляет избыток женщин, оказывается состоящим преимущественно из мужчин, а пришлое население, наоборот, преимущественно из женщин». Дело в том, что «упомянутые кварталы отличаются стечением большого количества одиночно и вместе живущих женщин легкого поведения, между которыми финляндки и курляндки на Сенной и лифляндки в Подьяческих занимают видное место».

Близкий знакомый Достоевского, автор имевшего сенсационный успех романа «Петербургские трущобы», Всеволод Крестовский писал об этих местах: «В Мещанских, на Вознесенском и в Гороховой сгруппировался преимущественно ремесленный, цеховой слой, с сильно преобладающим немецким элементом. Близь Обухова моста и в местах у церкви Вознесения Господня, особенно на Канаве, и в Подьяческих лепится население еврейское, – тут вы на каждом почти шагу встречаете пронырливо-озабоченные физиономии и длиннополые пальто с камлотовыми шинелями детей Израиля».

Плотная застройка этой части города, сохранившаяся до нашего времени, узкие дворы-колодцы, скучные, мрачные коридоры улиц, прорезаемые живописно изогнутым Екатерининским каналом (ныне – Грибоедова), придают кварталам Спасской и Казанской частей особое своеобразие. Эти районы и называют «Петербургом Достоевского».

Нелишним будет привести описание здешних дворов из тогдашних справочников и путеводителей: «Небольшие узкие дворы, окруженные со всех сторон четырех– и пятиэтажными флигелями, изображают собой скорее колодцы или ямы, чем дворы.

Между камнями булыжника всегда много мусора, который нельзя при всем старании дворников удалить прутьями метел. В боковых и задних частях дворов расположены коровники, конюшни, мусорные, навозные ямы и, наконец, простые общие отхожие места, изо всех этих помещений несется зловоние, распространяющееся по двору. На тех же дворах выгребные ямы покрыты люками с часто разломанными деревянными крышками. Иногда при домах бывают световые дворики, на них сваливается нередко всякий мусор, и они превращаются в помойную яму с невыносимым зловонием… Во многих домах существуют чердачные, подвальные и угловые помещения, густо заселенные. Все переустройства и переделки в этих домах сводились исключительно к тому, чтобы утилизировать каждый уголок дома, с целью вместить возможно большее число квартир.

Квартиры, которые находятся на вторых и задних дворах, имеют один ход – по темной, узкой, нередко зловонной лестнице, лестничные марши крутые, ступеньки и площадки мокры и скользки от грязи и от изливающихся на них жидкостей из находящихся тут же простых отхожих мест. Хотя еженедельно, по субботам лестницы моются дворниками, но это мытье производится метлами, еще более размазывающими грязь, то оно собственно мытьем не может быть названо.

В первой комнате от входа в такие помещения находится плита, если же при квартире устроен ватерклозет, а не простое отхожее место, то он помещается тут же. Комнаты в этих квартирах очень маломерны, иногда высотой менее 3,5 аршин. Большей частью они состоят из 1, 2 или 3 больших комнат, разгороженных тоненькими, оклеенными дешевыми обоями переборками, чаше всего не доходящими до потолка. Поэтому при скудном освещении вообще такие квартиры превращаются во множество клетушек темных или полутемных, без всякой вентиляции, если не считать печь, с постоянной сыростью на стенах и на откосах окон. Иногда в этих же сырых помещениях находятся чугунные печки с длинными патрубками через всю комнату. К обшей характеристике квартир в домах необходимо отчасти также и то, что редко можно видеть дома, в квартирах которых не было бы крыс, мышей, клопов и тараканов».

Словом, «пыль, кирпич и известка, опять вонь из лавочек и распивочных, опять поминутно пьяные, чухонцы-разносчики и полуразвалившиеся извозчики».

Оглавление книги