Книга: Дом на хвосте паровоза. Путеводитель по Европе в сказках Андерсена

Скаген: разлука в песках и встреча двух морей

Скаген: разлука в песках и встреча двух морей

Скаген (Skagen), расположившийся на самой «верхушке» Ютландского полуострова, в самой северной материковой точке страны, – несомненная кульминация вояжа по Ютландии. Уже одно размещение финала истории в Скагене работает как мощный выразительный прием: более подходящие декорации – и с эстетической точки зрения, и со смысловой – трудно и вообразить. Впервые оказавшись там, поначалу не очень понимаешь, как люди вообще умудряются жить постоянно в этом городе, естественное предназначение которого – огорошить, впечататься и застыть. Такое место хочется поскорее запихать целиком за щеку, а потом крепко зажмуриться и рвануть рукоятку катапультирования, чтобы ни одна деталь не успела улетучиться.

В Скагене удивительно все. Аккуратные ярко-желто-белые домаИлл. 9 с красными черепичными крышами посреди десятков четвертьтонов серо-желто-буро-зеленого. Редкие синие точки песчаных фиалок посреди бесконечной осоки и вереска. Полярная ива, раскрывающая свои почки в форме «скагенской розы». Корявые сосны в три человеческих роста на замшелых песчаных холмах. Яркое солнце и тяжелый морской ветер, от которого мгновенно набрякает одежда. И целых два настоящих и совершенно разных моря, которые встречаются, но не смешиваются[66], – с водой разного цвета и даже разными ракушками на берегу.


Илл. 9

Скаген

Наконец, они достигли и Вендиль-Скага, как называется Скаген в старинных норвежских и исландских рукописях. Уже и в те времена тянулась здесь по отмели, вплоть до маяка, необозримая цепь дюн, прерываемая обработанными полями, и находились города:

Старый Скаген, Вестербю и Эстербю. Дома и усадьбы и тогда были рассыпаны между наносными, подвижными песчаными холмами, и тогда взметал буйный ветер ничем не укрепленный песок, и тогда оглушительно кричали здесь чайки, морские ласточки и дикие лебеди.

Скаген расположен на узкой – с тридцать километров в длину и около четырех в ширину – песчаной косе, зажатой между Северным и Балтийским морями. Она и вправду имеет форму лезвия косы, загибаясь и сужаясь к северо-востоку; скагенский порт расположен со стороны «заточки», недалеко от «острия». Благодаря своему расположению, коса в буквальном смысле открыта всем ветрам и течениям – и это вносит в местный быт элемент пикантности. Например, течения, создавшие саму косу, постоянно намывают вокруг нее дрейфующие песчаные отмели, которые долгое время были настоящим проклятием для судоходства (в чем мы и убеждаемся на примере андерсеновских героев). По милости тех же течений купаться у «острия» косы категорически запрещено – унесет, пикнуть не успеешь.

Из-за неприветливого климата и скудности почвы (там, где она вообще есть) на косе очень неохотно приживается какая-либо флора, поэтому пески ничто не сдерживает, и их постоянно носит ветром туда-сюда. Одно время кочующие пески были для местных жителей сущей напастью: Андерсен не слишком преувеличивает, говоря, что к утру входную дверь могло замести песком так, что вылезать наружу приходилось через печную трубу. Самое массированное наступление дюн отмечалось в XVII–XVIII веках – тогда-то и занесло песком церковь Святого Лаврентия, в которой нашел себе могилу Юрген (правда, у Андерсена это произошло чуть ли не за одну ночь, а в реальности растянулось на сотню-другую лет). Сейчас этот процесс не столь разрушителен, но тоже дает о себе знать: обочины прибрежных дорог занесены песком, а на самом побережье песок не лежит, а струится под ветром, как поземка.Илл.10 Если направление ветра долго остается неизменным, то начинает казаться, что небольшие камушки даже в отсутствии солнца отбрасывают тень: ветер обдувает их, выметая песок вокруг, но оставляя позади узкую песчаную полоску.

Церковь для стихии – такой же камешек, только побольше. Поэтому, когда дюны начали наступать, местным жителям в какой-то момент не осталось ничего, кроме как признать свое поражение и подыскать для городского храма другое место. В 1795 году старую церковь закрыли (и это можно рассматривать как предположительный год смерти Юргена), а новую возвели там, где она стоит и сейчас, юго-восточнее, ближе к гавани, – ее открытие состоялось в 1841 году. На старом церковном кладбище продолжали хоронить еще примерно пятнадцать лет, затем оно было окончательно занесено песком и заброшено, а вскоре под песчаной толщей оказалось полностью погребено и само здание церкви – наружу осталась торчать только верхушка колокольни.


Илл. 10 Побережье

Балтийского моря и дюны в окрестностях Скагена

Бури разбивали о смертоносные рифы корабль за кораблем. Начались снежные и песочные метели; песок заносил дома, и обывателям приходилось зачастую вылезать из них через дымовые трубы, но им это было не в диковинку.

Поверить во все это непросто, особенно услышав эту историю из уст сказочника, – уж больно смахивает на одну из баек барона Мюнхгаузена[67]. Поэтому, оказавшись в том самом месте, чудес особенно не ожидаешь: ну песок, ну осока, ну сосны на дюнах – Комарово, да и только. Когда же из-за очередного холма показывается щипец колокольни, смотришь поначалу как бы сквозь: ой какой милый домик! Будто бы нарочито пропорциональные формы, стены аккуратно выбелены, крыша из яркой черепицы – одним словом, пряничная избушка.Илл.11 Но уже через несколько секунд догоняет: эй, погодите-ка… Подходишь вплотную, соизмеряешь масштаб и тут только осознаешь, что над песком торчит всего метров двадцать, а под тобой, в чреве дюны, еще два этажа. И Клара с Юргеном. И в этот момент реальности совмещаются, смешиваются и перестают восприниматься по отдельности. Андерсен неспроста сравнивал песчаные дюны Скагена с пепельными холмами Помпеи – хотя издалека может показаться, что сравнение пусть и красивое, но слишком громкое. Нужно подняться на эти холмы самому, чтобы у истории вдруг «схватился» фундамент, – и с этого момента веришь безоговорочно. Неудивительно, что еще при жизни Андерсена сюжет «На дюнах» перекочевал в разряд городских легенд, и местные жители говорили туристам, приезжавшим посмотреть на занесенную песком церковь: «Здесь погребен Юрген!»


Илл. 11

Скаген. Погребенная церковь

Пески покрыли величественные своды храма, и над ним растут теперь терн и дикие розы. Из песков выглядывает лишь одна колокольня – величественный памятник над могилой Юргена, видный издали за несколько миль. Ни один король не удостаивался более великолепного памятника!

От колокольни отходят несколько пешеходных троп. Те из них, которые направляются на север, восток или северо-восток, приведут в город – это не самое интересное. Правильнее всего пойти на юг или юго-восток и добраться до побережья Балтики. Весь путь – не больше километра, а увлекателен он прежде всего тем, как стремительно, буквально с каждой сотней метров, меняется окружающая природа: и без того кряжистые сосны съеживаются в стланик, шишек на песке становится все меньше и меньше, вереск сменяется мхом, потом и вовсе остаются только редкие пучки осоки на песке… А потом из-за очередной дюны вдруг поднимается море. И это не привычная нам Маркизова лужа[68], где нужно еще пройти с километр, чтобы стало по колено, а взрослое море, с характером, с укрепленной береговой полосой (подумаешь, курорт – стихия за себя не в ответе) и грузовыми судами на горизонте.

Современные навигационные технологии сделали из морских окрестностей Скагена проходной двор, но в былые времена мореплаватели шарахались от мыса Гренен, как от чумы. Деваться, конечно, было некуда – другого морского пути между Северным морем и Балтикой все равно не существует, – но постоянные кораблекрушения заставляли задуматься. Раздумья привели к тому, что в 1560 году датский король Фредерик II под давлением международной общественности распорядился-таки поставить на мысу маяк[69]. (До этого единственным навигационным ориентиром была колокольня той самой церкви Святого Лаврентия, но ее было видно только днем и в ясную погоду.) В результате на одной из дюн к северо-востоку от Эстербю (?sterby) появился первый маяк так называемого «попугайного» типа[70] (papeg?jefyr) – деревянная башня, увенчанная корзиной с горящим торфом. Толку от такого сооружения, однако, было немного: во-первых, света оно давало с гулькин нос, а во-вторых, ветер раздувал огонь до такой температуры, что от него нередко загоралась сама постройка. В результате в 1627 году (небыстро что-то в Датском королевстве) маяк модернизировали, заменив рычажной конструкцией (vippefyr) – деревянным «журавлем», который поднимал на цепи железную корзину с топливом. Это упростило обслуживание и снизило пожароопасность, но навигационных качеств маяку, конечно, не прибавило – поэтому еще век спустя, в 1747 году, ему на замену был построен так называемый Белый маяк (Hvide Fyr), работавший уже на угле и первым в Дании имевший кирпичную башню. Именно на него и шла «Карен Бренне» с Юргеном и Кларой на борту, перед тем как напороться на риф. Андерсен пишет, что маяк и колокольня казались Юргену «цаплей и лебедем на голубой воде», и это дает соблазн думать, что речь идет не о Белом скагенском маяке, а о Сером (Gra Fyr).Илл.12 Но Серый маяк был построен позже, в 1858 году, всего за год до визита Андерсена, а события истории, как мы уже знаем, происходили не позже 1795. Впрочем, какой бы маяк ни имел в виду Андерсен, картина все равно не рассыпается: цапли ведь тоже бывают не только серые, но и белые.

Догуляв по берегу от колокольни до гавани и пройдя весь город насквозь (не забудьте про отель «Брёндум» (Brendums Hotel) – Андерсен останавливался именно там, а впоследствии его же облюбовали и Скагенские художники[71]), неизбежно выходишь к Белому маяку – он стоит как раз на северо-восточной окраине Скагена. Сейчас маяк используется как летний выставочный зал, так что если захотите попасть внутрь, придется смотреть какую-нибудь выставку. Но смысла в этом особого нет: башня очень небольшая, всего двадцать метров высотой, да и до мыса далековато – ничего не разглядеть. Сразу за Белым маяком будет крохотный круговой перекресток, от которого вдоль побережья идет прямая, как аршин, дорога на северо-восток – вот туда нам и надо. До Серого маяка оттуда примерно полтора километра пути; если успеть до четырех часов дня, то можно даже подняться наверх – и это того стоит. Серый скагенский маяк всего шесть метров не дотягивает до самого высокого маяка в Скандинавии – Бенгтшерского, что в Финляндии, неподалеку от полуострова Ханко[72], так что если с вертолетной экскурсией у вас не сложилось, то лучшего способа увидеть мыс Гренен с высоты не найти.


Илл. 12

Скаген. Серый маяк

Рано утром купец Бренне отправился на маяк, что возвышается далеко в море, близ самой крайней точки мыса Скагена. Когда он поднялся на вышку, огонь был уже давно потушен, солнце стояло высоко. На целую милю от берега тянулись в море песчаные мели. На горизонте показалось в этот день много кораблей, и купец надеялся с помощью подзорной трубы отыскать между ними и свою «Карен Бренне».

В самом деле, она приближалась; на ней были и Клара с Юргеном.

Вот они уже увидели вдали Скагенский маяк и церковную колокольню, казавшиеся издали цаплей и лебедем на голубой воде.

Дальше можно выбрать одно из двух: либо перебраться через дюны и пилить еще два километра пешком по песку (много людей идет босиком, но в шапках – ветер там такой, что мозги выдувает через уши), либо дождаться местного сказочного транспорта. В этой роли выступает Песчаный трактор, красивый, как игрушка, ярко-синий, с прицепленным сзади красным вагончиком, – ни дать ни взять Паровозик из Ромашково. Стартует он от парковки, что метрах в трехстах от Серого маяка, и постоянно курсирует до оконечности мыса и обратно (если сильно увеличить спутниковый снимок мыса Гренен в Google Maps, то можно даже увидеть, как он высаживает там пассажиров). Хороший аттракцион – туда пройти пешком, а обратно прокатиться в вагончике: пешая тропа на мыс идет по побережью Балтийского моря, а трактор ходит вдоль побережья Северного.

Разувшись и стоя одной ногой в Северном море, а другой – в Балтийском, о цвете воды как-то не задумываешься. Когда вера есть, доказательства не нужны, а когда их невозможно разглядеть – тем более: ракурс там, что греха таить, действительно не тот, чтобы различать оттенки. Единственное, что бросается в глаза, – это направление волн: Северное море «волнуется» в сторону Балтийского, Балтийское – наоборот. Встречаясь у кончика мыса, волны образуют красивый бурун – это и принято называть встречей двух морей. Очень романтично, хотя капюшон снимать все-таки не хочется.

Возвращаясь же к Юргену и вопросу вечной жизни, с которого началась и эта история, и данная глава, – неизвестно, обрел ли герой после смерти заслуженное райское блаженство, но по крайней мере ему спалось спокойнее, чем принцу Амлету: раскопки церкви Святого Лаврентия, в отличие от курганов в Раммедиге и Аммельхеде, так никогда и не проводились. Развернутого ответа Андерсена на свои сомнения по поводу вечной жизни Эленшлегер так и не дождался, за девять лет до выхода «На дюнах» отправившись в мир иной изучать вопрос самостоятельно. Впрочем, Андерсен, должно быть, тоже в накладе не остался: как писал Горин, сегодня наш крик не для других, а для себя.

Уезжая из Скагена, хочется взять с собой «закладочку» – живые вещи освежают память куда лучше, чем альбомы с фотографиями. Для девочек, наверное, идеальным вариантом был бы серебряный кулон в виде «скагенской розы», а я влюбился с первого взгляда в часы местной марки – и ношу их до сих пор. Часов в мире много, какие-то выбираешь, потому что их носил Джеймс Бонд, какие-то – чтобы завидовал Жюль Верн, какие-то – чтобы почувствовать себя командиром лунной базы. Но эти – с секретом: кто не был в Скагене, тот может и не заметить, но кто был, тот знает: их придумал человек оттуда. Они для меня как маленький персональный телепорт: взглянул на часы – и одной ногой на дюнах.

Оглавление книги


Генерация: 0.741. Запросов К БД/Cache: 4 / 1
поделиться
Вверх Вниз