Книга: Петербург: вы это знали? Личности, события, архитектура

Микеле Кьеза: из Комо в Петербург

Микеле Кьеза: из Комо в Петербург

Кеза, Чеза, Киеза, Кьеза – так по-разному именовали Chiesa, итальянского каменных и квадраторных дел мастера, проработавшего в Петербурге и его окрестностях более 40 лет помощником крупнейших архитекторов эпохи барокко и раннего классицизма. Он принадлежал к многочисленной плеяде своих коллег и соотечественников, которые в XVIII веке помогали строить имперскую столицу.

Родился Микеле (Михаил Антонович) Кьеза далеко от Петербурга, в деревне Саньо (Sagno) в епископстве Комо, которое прилегало к итальянской Швейцарии, откуда происходили многие «capomastri», веками трудившихся в разных странах Европы. Отца и деда звали Антонио, старшего брата – Доменико, сестру – Мария Франческа. Предполагаемая дата рождения – 1725 год, ибо в формуляре Кьезы от 1793 года ему показано 68 лет¹.

В Россию Кьеза приехал, по-видимому, зрелым мастером. Его наняли в 1751 году, но уже 11 июля 1752 года Канцелярия от строений заключила с ним в Петербурге контракт на три года с окладом 358 руб., направив на работу в Петергоф. Согласно принятым правилам, Кьеза должен был за это время обучить четырех русских учеников, но их к нему почему-то не прислали. В Петергофе мастер оставался четыре года и сотрудничал с Б.-Ф. Растрелли при капитальной перестройке Большого дворца, после чего надолго перебрался в Ораниенбаум, «где употреблен был во многих затруднениях сверх моей должности…»².

Катальная горка в Ораниенбауме

В Ораниенбауме архитектор А. Ринальди в течение десяти лет, начиная с 1757 года, занимался возведением нескольких зданий: Почетных ворот, дворца Петра III, Катальной горки и Китайского дворца. Все эти годы Кьеза занимался не только каменной, но квадраторной работой, то есть резьбой по гипсу, которую Ринальди любил использовать в своих интерьерах.

Для выполнения в 1763 году порученного заказа «от архитектора Ринальдия велено ему (Кьезе) ко исправлению тамо штук, квадраторных и фальшивого мрамора работ, выписать на свой кошт из Италии мастерового знающего человека, почему им в том же году мастеровой Шпинелий (Gaetano Spinelli) и выписан, которой по контракту обязался быть у него в послушании <…> на 4 года. Жалованье ему Шпинеллию получать от него в год по 2000 ливров миланских». По приезде в Ораниенбаум в 1763 году Спинелли и его коллега Альберто Джанни (Alberto Gianni) взялись за украшение стюком Овального зала в Китайском дворце.

В следующем году Спинелли заключил контракт на отделку Катальной горки с условием, что деньги будет получать Кьеза, часть их отдавая ему. Два года спустя Спинелли, однако, заявил, «якобы из тех денег он одного рубля не получил», а расписки подписывал, не зная русского языка. В другой челобитной мастер утверждал, что в 1764 году он исполнил «10 каминов фальшивого мрамора (в Катальной горке), стол, да некоторые надобные для его Кьезы штук за 480 руб.». Жалобу Спинелли поддержал Джанни, но разбирательство шло медленно из-за отсутствия неопровержимых доказательств³.

Долгое время работая в Ораниенбауме, Кьеза построил в нем деревянный дом на каменном фундаменте «с садом, в коем имеются спанские вишни и спаржи». В 1782 году он просил казну купить у него этот дом, ибо давно работал в других местах⁴.

1 апреля 1764 года Канцелярия от строений заключила с Кьеза новый контракт с годовым окладом 500 рублей. Мастер обязался также за пять лет обучить четырех учеников, за что ему было обещано дополнительно выплачивать по 200 руб. на человека.

В марте того же года Кьезу снова затребовал, вернувшийся из Италии, Растрелли: «…понеже в Петергофе, Стрельне и Араниенбоме бес каменного и квадраторного дела мастера <…> пробыть никак не можно, и сверх того в Петергофе <…> каменной грот, каким образом перестроить следует от обер-архитектора <…> Растрелия наставление ему Кезе дано, итак ему ж Кезе при перестройке того грота быть должно». Перестройка грота стала, по-видимому, последней работой Растрелли в России.

В 1764–1768 годах Кьеза все еще работал в Петергофе, но уже с другими архитекторами, что видно из нижецитируемой просьбы, поданной в апреле 1782 году на Высочайшее имя. В ней, кстати, подробно перечислены и другие занятия мастера в течение 30 лет его службы в Придворном ведомстве: «…Мою службу продолжаю я по званию моему тридцатилетнее время безпорочно <…> особливо по Раниебауму, где употреблен был во многих затруднениях сверх моей должности <…> находился по 4 года в Петергофе и здесь, в Летнем саду, при иллюменациях, кои я учреждал и исправлял <…> равно ж при Зимнем Вашего Императорского Величества дворце, у перестройки светлой галлиреи <…> в неусыпном своем труде и старании, а паче как прежде, выводки вновь каменных стен и зделанием многотрудных стропил и кровли; также над покоями бывшего жуи-де-пома, где жительство имел его светлость кн. Г.А. Потемкин, поднятием старой кровли со стропилами вышиною на 8 аршин и построения вновь без снятия крышки етажа без всякого повреждения, чему нигде, как здесь, так и в продчих государствах не бывало <…> в самой скорости, т. е. чрез 7 месяцов приведено; при строении Екатерининского канала с новой инвенцией двух каменных мостов, ис коих один зделан в летнее, а другой в зимнее время; в Гатчине при начальном всем каменном строении безпрерывно, также и после онаго в четырехлетнее время два раз в неделю, где и ныне для надсматривания работ, когда потребуюсь, бываю; на Каменном острову, при строении церкви, домика, домов инвалидных, мостов, галлирей, ренжерей и протчих принадлежащих к тому строений бывал ежедневно, которое строение и происходило по единственному моему показанию.

А за все означенные, отменные против протчих такаваго ж названия людей, труды никакого вознаграждения не получал <…>, а как минувшаго 1781 года летом шедший мой корабль из Амбурга (Гамбурга. – В. А.) в Санкт-Петербург с погруженными в нем товарами, при случившемся крепком ветре, в сентябре месяце, около швецьких берегов совсем пропал…», то Кьеза просил о милостивом внимании к своему бедственному положению⁵.

Из приведенного документа можно узнать, у кого и когда работал Кьеза помощником и что делал самолично. В Гатчине он с 1766 года сотрудничал с А. Ринальди при строительстве дворца для графа Г.Г. Орлова; с 1764 – с Ф.В. Бауром и его инженерами при устроении Екатерининского канала (ныне – канал Грибоедова), включая предположительно два моста: Казанский и Каменный; «ежедневно» с 1776 года на Каменном острове – с Ю.М. Фельтеном при сооружении псевдоготической церкви Рождества Св. Иоанна Предтечи, дворцовой оранжереи и инвалидного дома (автор – И. Кребер).

Церковь Рождества Св. Иоанна Предтечи на Каменном острове

С Фельтеном итальянец также трудился на застройке южной стороны Дворцовой площади, против Зимнего дворца, которая продолжалась много лет. В 1779 году Кьеза и Джованни Руска велено было составить смету на выравнивание и мощение площади; а в следующем году оба занялись на площади постройкой зданий по проекту Фельтена. Тогда же Кьеза получил от архитектора А. Виста следующую аттестацию: «может при каменных производимых работах достаточное показание в прочности строение иметь». Его годовое жалованье от казны в это время равнялось 800 рублям. Оно не изменилось до самой смерти Кьезы⁶.

Как большинство каменных дел мастеров Кьеза трудился также в Зимнем дворце. В перечне названы две его главные работы: светлая галерея и покои князя Г.А. Потемкина в бывшем зале для игры в мяч (же-де-пом). В галерее он делал стены, стропила и кровлю, в покоях надстраивал этаж, не убирая стропила, чего «как здесь, так и в продчих государствах не бывало», т. е. применял неизвестную ранее технологию и за очень короткий срок.

С придворным архитектором Дж. Кваренги отношения у Кьезы не сложились – они поссорились. По этой причине мастер до самой своей кончины сотрудничал с другими зодчими, например с Ч. Камероном, когда тот строил в Царском Селе носящую сейчас его имя галерею. За эту работу казна выплатила Кьезе 95 000 руб.

В 1782 году, получая зарплату 400 руб., он трудился каменных дел мастером у Дж. Тромбара, который в Петербурге по своему проекту возводил за Обводным каналом новый конюшенный двор. Попутно поставлял на эту стройку цокольный камень.

В следующем году мастер снова работает с Камероном. На сей раз в Павловске, за что получает вознаграждение – 532 руб.⁷

В 1785 году информация о распре между Кваренги и Кьеза дошла до Екатерины II. Ей донесли, что каменных дел мастер Лукини бранил в столичном костеле Кваренги и покушался на его жизнь. «Сказывают, – писала Императрица, – будто его Киеза подучает». На суде, однако, свидетели показали, что «Лукини Гваренгия в католицкой церкви не бранил и на жизнь его не покушался». Тем не менее Кваренги никогда не прибегал к помощи Кьезы⁸.

Кьезу продолжали привлекать к работам в Зимнем дворце. В июле 1788 года он доносил И.Е. Старову: «Во исполнение полученного мною от Вашего высокоблагородия словесного приказания, коим велено с угла, от Невы реки, против Адмиралтейства, из большого зала покоев по ныне назначенному плану для зделания вновь покоев, каких именно потребно материалов и за работу работным людям, как за ломку, так и за зделание вновь каменных сводов, что по мастерству моему надлежит представить смету»⁹.

Без работы Кьеза никогда не оставался. В 1792–1793 годах он, вместе с каменных дел мастером Карло Бернардацци (Carlo Bernardazzi), трудился в Таврическом дворце, после смерти Г.А. Потемкина взятом в казну, имея, среди прочего, задание – исправление печей «во избежание пожарного случая». Ему было приказано: «Во всех замеченных им местах переделать на фундамент и позади тех печей деревянные стены вырубить и сделать из кирпича…». Этими работами руководил архитектор Ф.И. Волков. За них архитектору и Кьезе выдали 3000 руб.¹⁰

В Царском Селе мастер бывал в основном в качестве эксперта. 6 сентября 1782 года он рапортовал об осмотре в Екатерининском дворце плотничьей и квадраторной работы и дал рекомендации по устранению дефектов, а летом 1787 года вошел в комиссию, составленную из Старова, Манфрини, Пинкетти (Pinchetti) и Луиджи Руска. Комиссия в своем рапорте доносила, что «порученное им по Конторе строения Села Царского строение ими осмотрено и найдено не все в надлежащем порядке отстроено». Речь шла о технической экспертизе по окончании строительных работ¹¹.

Продолжая трудиться в архитекторской команде Гоф-интендантской конторы, Кьеза заболел и 11 июля 1793 года составил завещание, согласно которому своему племяннику, сыну покойного старшего брата Доменико Кьеза, оставлял: «Четыре дома моих, состоящие в Санкт-Петербурге: первый, каменный, – во 2-й Адмиралтейской части (на Мойке, близ Капеллы, и Б. Конюшенной ул. – В. А.), второй, каменный, – в 1-й Адмиралтейской, третий, деревянный с садом, – в Васильевской части, в 11-й линии, четвертый, деревянный, – в Царском Селе <…> объявленной племянник мой живет в Италии, в наследственном покойного родителя моего Антона Антоновича доме, в деревне Санье…». Этот племянник был гипсовых дел мастером, т. е. лепщиком. В 1801 году после побывки он уехал на родину из петербургского дома покойного дяди.

Детям умершей сестры Марии Франчески: Иоахиму и Михаилу Интерлингу (Interling) завещалось по 50 рублей, на постройку в Санье новой церкви – тысяча рублей, а на поминки – 100 рублей. Каменных дел мастеру и коллеге Карло Бернардацци «за его ко мне услуги» Кьеза оставил 500 рублей. Одним душеприказчиком назначался архитектор Джакомо Феррари (1747–1807), другим – коллежский секретарь П.С. Торопыгин.

Скончался Микеле Кьеза до 3 октября 1793 года, судя по письму Дж. Кваренги от этой даты: «…a accorder au maotre macon Placide Visconti la place vacante par la morte du feu maotre macon Chiesa…» («…предложить каменных дел мастеру Плачидо Висконти вакантное место покойного мастера Кьеза»)¹².

Удалось найти сведения о домах Кьезы. В 1-й Адмиралтейской части (нынешний адрес – Малая Морская ул., 12), на углу Гороховой, мастер выстроил дом в «62 покоя», на участке, полученном в 1766 году. В нем в конце 1780-х годов некоторое время размещалась Театральная школа, в 1793 году переехавшая в Большой театр. В 1798 году наследники продали четырехэтажное здание A.B. Лукницкому.

Участок во 2-й Адмиралтейской части, на набережной Мойки (ныне № 24), Кьеза приобрел 10 апреля 1777 года за 2000 руб. от Доротеи Самуиловны Крок, жены надворного советника. Участок находился вблизи усадьбы Фельтена и тянулся до Большой Конюшенной. На нем стоял деревянный дом, Кьеза выстроил каменный, проданный в 1797 году душеприказчиками за долги.

Уже в 1789 году мастер владел также деревянным домом на Васильевском острове, на 11-й линии, за Малой першпективой и за Черной речкой (т. е. Смоленкой)¹³.

Судя по завещанию, детей у Кьезы не было, но в начале XIX века эта фамилия в столице встречается. Так, 11 ноября 1809 года Пьетро Кьеза, капельдинер Императорских театров, просил разрешения на брак с православной Анной Николаевной Соколовой, дочерью умершего дьякона из церкви Св. Константина и Елены в г. Софии под Петербургом. Он имел возраст 22 года и родился в Италии как сын умершего купца Пьетро Кьеза.

22 мая 1838 года появился на свет Константин Кьеза, сын гельвецийского (т. е. швейцарского) обывателя Михаила из Комского епископства и Анны, урожденной Клейнерт. Крестили новорожденного в костеле Св. Екатерины и его крестным отцом был известный архитектор Константин Тон¹⁴.

Микеле Кьеза работал в Петербурге и в пригородах в период расцвета классицизма, сотрудничая с крупнейшими архитекторами. Он был их деятельным, опытным и многолетним помощником и вполне заслужил того, чтобы память о нем не исчезла из истории русского зодчества, в которой так много других его собратьев по профессии.

Оглавление книги