Книга: Петербург: вы это знали? Личности, события, архитектура

Кончецио Альбани – забытый скульптор

Кончецио Альбани – забытый скульптор

В истории русского искусства есть еще много неизученных мастеров, в том числе иностранных, трудившихся в России в XVIII – начале XIX веков. Специальные справочники и энциклопедии или вообще о них не упоминают, или упоминают в нескольких строках. Именно так обстоит дело с итальянским скульптором Кончецио (Кончезио) Альбани (1762–1818), несмотря на то что он проработал в Петербурге и пригородах долгих тридцать пять лет, сотрудничая с крупнейшими зодчими времени классицизма и участвуя в оформлении известных построек. Он служил при трех государях: начал при Екатерине II и завершил свою карьеру при Александре I.

Приехал Альбани в Россию скорее всего в начале 1784 году в возрасте 22 лет. Был он родом из Рима и перед приездом некоторое время служил при Дворе польского короля Станислава Понятовского в Варшаве. В Петербурге поначалу получил место хранителя античной скульптуры в Таврическом дворце, который принадлежал светлейшему князю Г.А. Потемкину-Таврическому, обладавшему хорошим собранием антиков¹.

Долгое время Альбани на казенную службу не вступал и, обучившись, очевидно, в Риме своей профессии, подвизался как «вольный скульптурный мастер». Таковым он представился 13 февраля 1784 года в Конторе строения домов и садов, когда «объявил, что ежели потребны будут в новостроющийся при Эрмитаже театр 10 отливных алебастровых статуй и над ними 10 медальонов, то оные сделать желает во всем по показанию архитектора <…> ценою возмет за все 10 статуй и медальонов 1200 рублей». Приложенный отзыв о мастере был весьма положительным: «В сем деле хорошее искусство имеет…».

Кваренги, автор театра, разъяснил программу украшения интерьера: «…Я поместил в 10 нишах зрительного зала и просцениума фигуры Аполлона и девяти муз, а в квадратах над нишами бюсты и медальоны великих современных деятелей театра, так, например, двух известных композиторов Йомелли и Бунарелли (имеется в виду Б. Галуппи по прозвищу Буранелло. – В. А.) и из числа поэтов – Метастазио, Мольера, Расина, Вольтера, Сумарокова и др.».

После того как Альбани в конце сентября того же года «те статуи с медальонами совсем уже отделал» и по указанию лепного мастера А. Бернаскони поставил на места, Кваренги не поскупился на похвалу: «Работу я нашел весьма хорошо исправленную». Отделка интерьера продолжалась еще год и окончательно строительство завершилось лишь в 1789 году. Не исключено, что скульптору принадлежат также статуи и бюсты древнегреческих драматургов и поэтов на его фасаде, установленные только в 1802 году. Эрмитажный театр Кваренги считал своей творческой удачей. В этом здании он и поселился².

Другой творческой удачей можно считать лоджии Рафаэля, начатые Кваренги в 1783 году. Но в 1788 году их строительство приостановилось из-за войн с Турцией и Швецией, хотя отдельные работы все-таки продолжались. В частности, летом следующего года архитектор подписал счет на 500 рублей за 10 гипсовых барельефов, исполненных Альбани для галереи.

Эти гипсовые медальоны Кваренги добавил в свой прежний проект. Через три месяца оплачен другой счет скульптора на 950 рублей за 7 барельефов, 8 статуй и

4 больших портрета из стюка, в украшенных как в дворцовых покоях фаворита князя Г.А. Потемкина, которые помещались во флигеле Манежа, вблизи апартаментов Екатерины II. Альбани на многие годы сделался сотрудником Джакомо Кваренги³.

В 1784 году мастер исполнил еще один заказ архитектора, на сей раз в Царском Селе, в Храме, т. е. парковом павильоне Концертный зал. То были «многие барельефы и разные модели фигур в малом виде». В скульптурном кабинете помещены четыре барельефа: аллегории искусств, архитектуры и науки. За них в общей сложности было выплачено 507 рублей. Рядом с Концертным залом Кваренги в 1784–1786 годах построил небольшую круглую в плане Кухню-руину, имитирующую античные развалины. Фасад украшают в виде фриза шесть рельефов на мифологические темы, высеченных Альбани из известняка. Их дополняли подлинные древнеримские архитектурные и скульптурные фрагменты.

В Концертный зал мастер опять вернулся в 1812 году, когда занялся «отделкою» полихромного мозаичного пола⁴.

Сотрудничество с Кваренги в 1787 году продолжилось в императорском Екатеринском (Головинском) дворце в Москве. Екатерина II повелела архитектору заново отделать его интерьеры в стиле классицизма. К отделке Кваренги привлек и Альбани. За каждую из 12 алебастровых статуй тот получил 200 рублей, за каждый барельеф (их было десять) – 250 рублей, за гипсовые фигуры – 50 рублей за штуку. В опочивальню, для каминов, мастер через три года сделал два барельефа и два бронзовых бюста. И там же какие-то работы он исполнил в 1793 году. Ни одно произведение из-за перестроек не сохранилось.

В марте 1790 года Кваренги рекомендовал Альбани, «который ныне едет в Москву с отличными работами, соответствующими его таланту»⁵.

Ничего не осталось от работ Альбани и в Зимнем дворце, где он в разное время трудился по заказам Кваренги. Так, осенью 1791 года для покоев великих князей Александра и Константина Павловичей в западной части дворца он исполнил «из стюка» (искусственого мрамора) четыре десюдепорта стоимостью 125 рублей. Часть из них дошла до наших дней. Сотоварищем в работе был А. Трискорни. Дворцовые комнаты фаворита графа П.А. Зубова три года спустя Альбани украсил гипсовой статуей и двумя вазами. После расчета по этим произведениям Кваренги просил заключить со скульптором трехгодичный контракт с жалованьем в 1500 рублей. Эта сумма свидетельствует о высокой оценке его таланта.

В 1795 году Альбани работал для Мраморной галереи Зимнего дворца – сделал модель и отливку трафаретного гипсового барельефа для печей, точнее каминов. Их вместо зеркал было решено украсить барельефами. Но самой важным дворцовым заказом в это время были две большие аллегорические фигуры Гениев с вензельным щитом, изготовленные по рисунку Кваренги из белого искусственного мрамора, оцененные в 2000 рублей и помещенные над троном императрицы в Тронном, или Георгиевском, зале⁶.

Есть сведения о заказах, полученных от Кваренги для пригородных резиденций. В 1794 году Альбани что-то делал в павильоне Английского парка в Петергофе, а в следующем году ему выплачено 300 рублей «за два (мраморных) барельефа над печами (каминами) в Большом зале <…> и за гипсовые барельефы для двух печей и орнаменты» в Александровском дворце в Царском Селе.

Тогда же был оплачен счет за двух каменных сфинксов в павильоне «на острову» Большого пруда в Царском Селе. Кваренги перестроил этот (несохранившийся) павильон, который был возведен в 1740-х годах С.И. Чевакинским и Ф. Б. Растрелли⁷.

Последней раз Альбани сотрудничал с Кваренги в марте 1801 года, когда тот оформлял в Петропавловском соборе катафалк убитого императора Павла. Скульптор создал для катафалка большую статую, получил за нее 400 рублей и «круглый бриллиантовый перстень», изделие известного ювелира Я. Дюваля⁸.

В Царском Селе Альбани трудился не только по заказам Кваренги, но также Чарльза Камерона в его знаменитой Камероновой галерее. В 1794–1796 годах он исполнил для нее следующие бюсты исторических деятелей древности: Гектор, Ликург, Фемистокл, Анахарсис, Платон, Диоген, Пиррен, Сципион, Ганнибал, Алкивиад, Перикл, Ганнибал, Ксенофонт, Марцелл, Эпаминонд, Семирамида, Помпей, Иоиль. Гипсовые модели Альбани исполнял лично, а русские мастера из Академии художеств отливали их из бронзы и чеканили.

Всего за работу, которая особенно интенсивно шла в 1796 году, скульптор получил более 10 000 рублей. Каждая модель стоила 300, бронзовый бюст – 500–600 рублей. Вот счет, поданный 17 января 1796 года:

Изображенные персонажи соответствовали дидактическим принципам эпохи Просвещения; они должны были напоминать современникам о возвышенных добродетелях и славных деяниях знаменитых мужей прошлого: философов (Платон, Диоген, Пиррен), государственных деятелей (Ликург, Перикл, Семирамида), полководцев (Ганнибал, Сципион, Помпей). Скорее всего, сама Екатерина Вторая – «северная Семирамида», выбрала эти имена.

Камеронова галерея, возведенная в 1784–1786 годах, как и в античном мире, предназначалась для размышлений, прогулок и бесед, отчего бюсты между стройными ионическими колоннами служили не только для украшения, но и должны были вдохновлять эти размышления и беседы. Однако после постройки прошло десять лет, прежде чем бюсты появились на галерее. Не все они выразительны, но в целом соответствуют своему просветительному назначению. Альбани достойно завершил замысел Камерона⁹.

Судя по документам, кроме декоративных бюстов мастер создавал также настоящие портретные, например императора Иосифа II. Гипсовую модель он оценил в этом случае вместо обычных 300 в 400 рублей, «ибо потребовалось больше времени для передачи сходства». Над бюстом скульптор трудился в 1793–1794 годах; бронзовую отливку исполнила за 600 рублей «бронзовая фабрика», а не мастерская Академии художеств. «Я сохранил цвет бронзы, дабы можно было оценить свежесть работы», – отметил Альбани. Попутно он указал, что «у меня имеется много собственных отличных оригиналов, здесь отсутствующих, кои я мог бы исполнить в гипсе, терракоте или бронзе <…> Ежели мне дадут удобное место для работы».

Летом 1795 года отлит из бронзы бюст покойного князя Г.А. Потемкина-Таврического, ближайшего помощника императрицы. Не удалось установить, был ли он оригиналом или повторением работы другого мастера. В Русском музее хранится небольшой бронзовый бюст неизвестного с надписью на тыльной стороне: «С модели Господина Албания отливал и чеканил Яков Ломаков»¹⁰.

Когда Кваренги в должности придворного архитектора сменил Винченцо Бренна, Альбани стал работать под его началом. Уже 18 октября 1797 года он просил у Бренны заплатить за 10 бюстов (каких и где, выяснить не удалось: в Гатчине, Павловске?) три тысячи рублей. Зодчий добавил к этой сумме еще 700 рублей. Судя по всему, цена в 300 рублей за бюст оставалась стандартной¹¹.

Вид на Камеронову галерею

Камеронова галерея

При постройке Михайловского замка Альбани получил от Бренны много важных заказов, судя по контракту от

7 января 1799 года:

«1. Сделать из алебастра 16 хорошо задрапированных кариатид высотой 3 аршина для Овального зала в бельэтаже, окнами на Фонтанку, по модели, исполненной и одобренной Бренной, ценой 280 руб. каждая.

2. Для того же зала 2 барельефа, каждый шириной 3 аршина 4 вершка и высотой 2 аршина 4 вершка, ценою 350 руб. каждый.

3. И для того же зала 3 барельефа (2а 2в на 2а 4в („а“ аршин; „в“ – вершки. – В. А.)) по цене 200 руб. каждый.

4. Там же 3 десюдепорта (из них два с орлом и лаврами) (2а 4в на 1а 7в) по 200 руб. каждый.

5. Для Тронного зала – 8 академических групп высотой За Зв, по 500 руб. каждая.

6. Там же барельеф размером За 10в на 2а 6 в. <…> наилучшим образом и искусством».

Двумя месяцами ранее был заключен контракт на «4 трофея из гипса для Большого Гербового зала» за 5000 рублей.

За «16 кариатид и 8 групп» и «4 больших суппорты (десюдепорта. – В. А.)» в Овальном зале уже в конце весны Альбани выплатили очень большую сумму – 30 000 руб. По окончании строительства с ним произвели окончательный расчет, выдав еще 6210 руб. Затраты на исполненные работы убедительно свидетельствуют о том, что Альбани сыграл значительную роль в скульптурном украшении Михайловского замка. Его коллегами были: П. Соколов, Д. и Л. Стаджи, М.А. Александров-Уважный, А. Трискорни.

Этих мастеров перечисляет современник Генрих фон Реймерс в своем описании замка. Он также пишет: «За галереей следует овальный салон, или павильон, где 16 коринфских колонн из искусственного мрамора поддерживают аттик, который покоится на 16 кариатидах, изготовленных Альбани». В описании А. фон Коцебу есть дополнение: «Пять аллегорических (панно), которые истолковать нелегко, занимают промежутки». О Тронном зале автор замечает: «… в нишах, устроенных над дверьми, размещались колоссальные фигуры Правосудия, Мира, Победы, Славы…»¹².

Бренне в 1798 году было поручено спешно достроить Исаакиевский собор, начатый А. Ринальди, с повелением сократить первоначальную смету. Экономия коснулась и внутреннего убранства, где дорогостоящие материалы отделки пришлось заменять на более дешевые, как явствует из записки зодчего от 28 января 1802 года, поданной в конце строительства: «В рассуждении же трех барельеф, назначенные мною, оные должны быть во внутренность над дверями, и место уже с рамами изготовлено, а как из мрамора дорого стоить будут, да и при том белого итальянского мрамора нет, то и предложил их зделать из алебастру и уже многие модели заказаны были скульпторам Соколову и Альбанию…». Какие алебастровые десюдепорты делал Альбани и его коллега Соколов, определить, к сожалению, не удалось. Их установили на места незадолго до освящения собора, который затем был основательно переделан О. Монферраном¹³.

С воцарением Александра I Бренна оказался не у дел и в 1802 году навсегда уехал из Петербурга. В августе предшествующего года отправился заграницу и Альбани с женой, дочерью и пятью слугами. Прежде чем покинуть свое местожительство на Миллионной улице (ныне № 3), он устроил в доме барона Строганова на той же улице (ныне № 26?) распродажу собственных произведений. Продавались «истуканы алебастровые, пьедесталы фальшивого мрамора, бюсты фальшивой бронзы, барельефы, группы и разныя другие тому подобные вещи». Судя по всему, распродажа происходила в мастерской самого скульптора¹⁴.

Через несколько месяцев Альбани вернулся в Россию и в 1804 году снова попросился на казенную службу. Кабинет Его Величества заключил с ним контракт на пять лет, поскольку «его множайшие уже опыты имеются в здешних загородных дворцах». Согласно контракту, скульптор обязывался:

«<…> 1. исправлять во дворцах всякие скульптурные работы <…>

2. Состоящие, как в Таврическом дворце, так и в Летнем саду, статуи и бюсты исправлять починкою.

3. 4 казенных учеников выучить <…>: делать порезки, капители, барельевы, разные фигуры <…>, а также деланию фалыи-мрамора и мастики под мрамор».

По Высочайшему указу от 12 апреля 1804 года мастеру в Гоф-интендантской конторе полагался оклад в 1900 руб., плюс жалованье 800 руб. и казенная квартира. Условия были весьма выгодными¹⁵.

Выполнять этот контракт Альбани пришлось при новом придворном архитекторе Луиджи Руска, однако тот использовал его не столь активно как Кваренги. Документально подтверждены лишь немногие работы с Руска. Так, скульптор исполнял в 1800 году какие-то скульптурные работы в Публичной библиотеке, которую зодчий завершал после Е.Т. Соколова. Гораздо больше Альбани потрудился в Аничковом дворце, где Руска в 1809 году отделывал покои для великой княгини Екатерины Павловны, вышедшей замуж за герцога Ольденбургского. Для покоев он вылепил несколько десюдепортов в компании с Ф. Тибо¹⁶.

Уволившись 23 ноября 1815 года из Кабинета, Альбани продолжал работать для Двора буквально до последних дней, как это явствует из следующего донесения князю А.Н. Голицыну от 14 августа 1818 года: «…по случаю дошедшего сведения, что древние бюсты, в Царскосельском дворце находящиеся, потеряли весьма много красоты и достоинства от неосторожности при чистке оных <…> за болезнию Ведомства Гоф-интендантской конторы скульптурного мастера Албания сообщено было <…> о прикомандировании г. профессора Демут-Малиновского для осмотра всех бюстов и прочих фигур. Но как ныне скульптурный мастер Албаний помер, а бывшие у него в учении подмастерье и 4 ученика недовольно еще в сем искусстве усовершенствовались».

За два месяца до кончины «…Альбани объявил, что он знает искусство снимать формы посредством какой-то морской пенки, не вредя цвету мрамора, и сей секрет откроет только президенту Академии художеств». Однако помочь сделать для музея Академии нужные слепки с древних статуй и бюстов в Эрмитаже и Таврическом дворце мастеру уже не пришлось¹⁷.

Умер Альбани 9 августа 1818 года в возрасте 56 лет и погребен на Волковом лютеранском кладбище. Его могила не сохранилась. Судьба его жены Анны Пазини и дочери неизвестна. В 1823 году в служебном флигеле Елагина дворца работал некий резной мастер Антонио Альбани, скорее всего однофамилец умершего мастера¹⁸.

Творил Альбани в стиле русского строгого классицизма, аналогичном стилю его современников Ф.И. Шубина, М.И. Козловского, И.П. Прокофьева и Ф.Г. Гордеева, которых вдохновляли древнеримские образцы и пример европейских скульпторов-классицистов. Четкая уравновешенная композиция и спокойное гармоничное настроение присущи сохранившимся декоративным барельефам разностороннего итальянского ваятеля.

Впервые проведенное исследование творчества Кончецио Альбани позволяет сделать вывод, что он был довольно видным столичным мастером периода зрелого русского классицизма, сотрудничал с лучшими придворными архитекторами: Кваренги, Бренна, Руска, и исполнял их заказы на очень важных постройках. К сожалению, не удалось выявить его частные заказы, которых, очевидно, было немало. Работал Альбани главным образом как скульптурного дела мастер и одновременно как мастер лепного дела, искусственного мрамора и фальшивой бронзы. Он дополняет обширный список итальянских мастеров, успешно трудившихся в России в конце XVIII – начале XIX веков.

Оглавление книги