Книга: Петербург экскурсионный. Рекомендации по проведению экскурсий

Третий Зимний императорский дворец

Третий Зимний императорский дворец

Наименование объекта. Императорский дворец Петра I.

Маршрут следования. Первый рассказ вести на берегу Зимней канавки. Второй рассказ вести на Дворцовой набережной.

Элементы показа. Показать вначале выделенную часть фасада Эрмитажного театра со стороны Зимней канавки, а затем, выйдя на Дворцовую набережную, показать северный фасад театра, панораму реки Невы и Петропавловской крепости.

Из «Портфеля экскурсовода» показать вид Третьего Зимнего дворца по гравюре Е. Виноградова 1750–1751 гг., картину художника И. Н. Никитина «Пётр Великий на смертном одре».

В 1715 году второй Зимний дворец показался уже тесным. Подросли дочери, большим стал штат придворных дам при Екатерине и при царевнах.

29 октября 1715 года родился долгожданный сын Пётр Петрович, будущий наследник престола. Пётр повелел архитектору Г. И. Матарнови возвести новый дворец, более вместительный, чем прежний.

В начале весны 1716 года стали бить сваи под новое здание и укреплять невский берег, потому что дворец должен был своим главным фасадом выходить, наконец, к берегам Невы.

История третьего по счёту зимнего царского дома почти два столетия хранила немало загадок.

Виновницей их рождения оказалась Екатерина II, которая пожелала на месте старых петровских хором возвести собственный придворный театр.

В 1783 году архитектор Д. Кваренги начал его строительство, и считалось, что он разрушил прежний дворец Петра и на его месте воздвиг новое здание.

Но в 1985 году при проведении полной реконструкции и реставрации существующего ныне Эрмитажного театра благодаря большой исследовательской работе архитекторов Г. Михайлова, В. Галочкина и И. Бурковской выявились интересные открытия. Оказалось, что в здании театра служебные постройки, обращённые к Зимней канавке, были ограждены совершенно глухой стеной.

Как будто хозяин усадьбы пытался отгородиться от какой-то возможной суеты и шума.

Благодаря исследованиям стало понятно, как по проекту Матарнови строили третий дворец Петра.

Для этого заложили шурфы – прямоугольные раскопы глубиной до двух метров, провели зондирование стен, снятие всех слоев штукатурки, а также сделали анализ кладки по размерам кирпича и манере работы.

В коллекциях Эрмитажа хранится рисунок фасада дворца и план всей усадьбы. По ним можно представить себе вид этого дворца.

Поначалу это был дом в два этажа на высоком цоколе, над которыми Пётр приказал надстроить ещё один этаж.

Пётр много и напряжённо трудился, поэтому эту часть он приказал замуровать глухой стенкой, чтобы ему не было слышно строительного шума.

Здесь находился его кабинет, выходивший к Зимнедворцовому каналу и который ныне выделен цветом на фасаде здания.

Архитектор Матарнови не успел возвести все здание дворца по причине его смерти 2 ноября 1719 года.

Отделку стен и потолков бело-синей голландской плиткой в шести государевых покоях выполняли уже мастера под наблюдением Растрелли, отца и сына.

В 1718 году от Невы до Мойки вырыли канал, теперешнюю Зимнюю канавку.

На сохранившемся плане всей царской усадьбы видно, что за дворцом, вглубь от Невы, был разбит небольшой французский сад, который завершался гаванью, где стояли и хранились прогулочные суда.

Строительство дворца по проекту Матарнови продолжил Доменико Трезини, который завершил его к лету 1724 года. Окрашенное золотистой охрой с белыми архитектурными деталями здание протянулось на 72 метра вдоль Невы.

Его разлёт справа сдерживал Зимний дом, возведённый Матарнови, а слева такой же дом, возведённый Трезини.

Между ними расположили центральный объём дворца, который выделялся нарядным ризалитом шириной в три окна.

Северный его фасад был наряжен пилястрами и колоннами коринфского ордера, причем колонны несли на себе тяжесть пышно украшенного аттика, увенчанного большой короной с носом боевого корабля – рострой. Ростра, вознесённая над дворцом, как бы завершала нарастающее движение архитектурных форм здания.

Применение колонн – это доказательство того, что проект дворца исполнил Матарнови.

Архитектор Трезини колонн не признавал, его увлечением были пилястры – плоские вертикали.

Здесь мы видим уже не скромный дом адмиралтейского чиновника, а настоящую резиденцию правителя могущественного государства.

В этом построенном к лету 1724 года дворце Петру Первому суждено было прожить всего полгода.

Весь 1724 год Пётр чувствовал своё недомогание, но продолжал так же усердно работать.

В марте весь двор, сенаторы, генералитет, президенты коллегий, иностранные дипломаты по последнему санному пути отправились в Москву, чтобы участвовать в коронации Екатерины. Во время коронации Пётр был одет в парадный костюм: голубого цвета кафтан, шитый серебром, красные шелковые чулки и шляпу с белым пером.

Так Пётр никогда не одевался.

Церемония коронации была проведена 7 мая 1724 года в Успенском соборе Московского Кремля, где Пётр сам возложил корону на голову стоявшей на коленях Екатерины.

Празднества расстроили здоровье Петра, и он в начале июня отправился на Угодские заводы, где была обнаружена минеральная вода. Она пошла на пользу императору, и 12 июня по прибытии Петра в Москву Берхгольц записал: «Говорят, что он остался очень доволен тамошним минеральным источником».

Петру надо было бы поберечь свое здоровье и воздерживаться от привычного распорядка дня.

Но не таков был Пётр.

Он высказался доктору Блюменталю в присутствии Нартова следующее замечание: «Болезнь упряма, знает то натура, что творит, но о пользе государства пещись надлежит неусыпно, доколе силы есть».

И всё же болезнь заставляла императора изменить ритм жизни.

Он в 1724 году дважды принимал воды и стал чаще, чем раньше, присутствовать на богослужениях, желая обратиться за помощью к Богу.

12 июня Пётр отъехал из Москвы и 21 июня был уже в Петербурге, в Зимнем дворце, где, как и раньше, отмечал памятные даты государственного значения, например, день Полтавской виктории.

Кроме того, император участвовал в семейных празднествах, навещал Адмиралтейство и Коллегию иностранных дел, ездил в Кронштадт и Петергоф.

С 16 по 20 августа Пётр не выходил из дома и принимал лекарства, но уже 23 августа он присутствовал на свадьбе своего кабинет-секретаря Алексея Васильевича Макарова, а 30 августа участвовал в церемонии встречи доставленных в столицу мощей Александра Невского.

Но болезнь снова подкосила Петра, и он с 3 по 12 сентября не покидал покоев.

Давайте проследим дальше, как наступление болезни и бурные привычки императора довели его до трагической развязки.

12 сентября Берхгольц сделал следующую запись: «Его величество император все ещё не оправился совершенно от болезни, почему лейб-медик продолжает постоянно ночевать при дворе».

Но Пётр не отступает от своих привычек. 13, 18, 20 и 21 сентября он вместе с Екатериной и без неё совершал длительные прогулки по Неве.

9 октября в 6 часов утра император отправился в последнее в своей жизни продолжительное путешествие по маршруту: Шлиссельбург – Ладожский канал – Старая Ладога.

11 октября в Шлиссельбурге Пётр присутствовал на празднике в честь овладения крепостью русскими войсками, а на следующий день осматривал работы на Ладожском канале, побывал он и в Старой Руссе.

27 октября император возвратился в Зимний дворец. И вот здесь произошло событие, резко обострившее течение его болезни.

Мы уже знаем, что 8 ноября был арестован Вилли Монс, камергер Екатерины, и 16 ноября палач отрубил ему голову.

Между Петром и Екатериной происходили бурные сцены объяснений. Пётр и так испытывал недомогание, а его раздражительность после этого случая только усилила это болезненное состояние.

Вместе с тем 28 октября он был на пожаре на Васильевском острове, а 5 ноября на свадьбе в доме немецкого булочника.

21 ноября царь по слабому льду переехал через Неву, чем переполошил весь придворный круг.

В походном журнале записано: «Сей первый день переехал через реку на санях по льду, а до того ещё не ездил никто».

За три недели до смерти он занимался составлением инструкции руководителю Камчатской экспедиции Витусу Берингу.

Нартов, наблюдавший царя за этим занятием, рассказывал о том, что Пётр спешил сочинить наставление такого важного предприятия, будто предвидя скорую свою кончину.

После этого он вызвал адмирала Апраксина и сказал ему: «Худое здоровье заставило меня сидеть дома. Я вспомнил на днях то, о чём мыслил давно и что другие дела предпринять мешали, то есть о дороге через Ледовитое море в Китай и Индию».

Первую половину января 1725 года царь провёл как обычно. Он часто навещал Троицкую церковь, присутствовал на свадьбе у своего денщика Василия Поспелова, участвовал в ассамблеях у П. А. Толстого и у вице-адмирала К. Крюйса.

Самый нелепый поступок Пётр совершил 6 января, когда в качестве полковника Преображенского полка маршировал по набережной Невы и находился там до конца службы в праздник Крещения.

17 января царь не встал с постели.

Здесь, в своей «конторке» в западном ризалите дворца он и умирал.

В последние дни он непрерывно кричал и 29 января скончался в страшных мучениях.

Болезнь Петра была предметом разных суждений историков медицины.

В 1970 году Центральному кожно-венерологическому институту в Москве были направлены на заключение все известные свидетельства современников о болезни и кончине Петра I. Комиссия в составе профессоров А. А. Студницына, Н. С. Смелова, доктора медицины Т. К. Васильева и кандидата медицинских наук О. И. Николаева пришла к выводу, что «Пётр I, по-видимому, страдал или злокачественным заболеванием предстательной железы или мочевого пузыря, или мочекаменной болезнью».

Пока Пётр умирал, в Зимнем дворце развернулась напряженная борьба за власть. Возле умирающего Петра собрались все сторонники и противники режима Петра I.

Ещё не кончилась агония императора, а светлейший князь А. Д. Меншиков уже собрал в апартаментах царицы Екатерины Алексеевны секретное совещание её сторонников.

На нём были сам Меншиков, кабинет-секретарь А. В. Макаров, министр герцога Голштинского Г. Ф. Басевич, старшие офицеры Преображенского и Семёновского полков, в том числе майоры А. И. Ушаков и Г. Д. Юсупов, командир Семёновского полка И. И. Бутурлин, глава Синода Феофан Прокопович и другие.

Исходной и формальной точкой противостояния политических сил стало отсутствие письменного или устного завещания Петра Великого.

То, что Пётр умер без завещания, уже само по себе создало кризисную ситуацию. Ведь кроме вдовы, Екатерины Алексеевны, были ещё и другие претенденты на престол. Среди них дочери Анна, Елизавета и внук Пётр Алексеевич, сын казнённого царевича Алексея.

Сразу же после смерти Петра в одном из залов Зимнего дворца начался последний и решительный акт политической драмы.

Здесь уже собралась вся правящая верхушка: Сенат, Синод, высшие правительственные чиновники, генералитет.

Образовались две партии.

Одна из них поддерживала интересы царицы Екатерины и стремилась провозгласить её императрицей.

Другая настаивала на провозглашении императором великого князя Петра Алексеевича под совместным регентством царицы и Сената.

Как только все собрались, к ним вышла Екатерина, на время покинувшая государя.

Ее речь была решительна, она говорила, что имеет право на престол, так как была коронована в 1724 году императором. Она также сказала, что если к власти придёт ребёнок, страну могут ожидать серьёзные испытания и несчастья.

Главное слово сказала гвардия. Майор гвардии и руководитель Тайной канцелярии А. И. Ушаков заявил, что гвардия видит на престоле Екатерину, а кто будет этим недоволен, может и пострадать.

Не менее сильным аргументом в пользу Екатерины, кроме выкриков и угроз гвардейцев, была и та мысль, что царевичу Алексею подписали смертный приговор 127 высших сановников, то есть все присутствующие.

Отвечать перед сыном за казнённого Алексея никому не хотелось.

Поэтому финальные слова Меншикова: «…я верю вам, отцы мои и братья, и да здравствует наша августейшая государыня императрица Екатерина!» – поддержали все.

А дальше всё пошло свои чередом: депутация к ожидавшей исхода борьбы Екатерине, поспешное составление Манифеста, который тотчас подписали все присутствующие сановники.

Так царица Екатерина Алексеевна, в прошлом неграмотная Марта Скавронская, стала императрицей Екатериной I.

Рассказ вести на Дворцовой набережной

На следующий день весть о смерти императора Петра Великого разнеслась по всей России.

Огромное горе охватило жителей столицы, а потом и всей страны. В гвардии не было ни одного человека, который бы не плакал об этой неожиданной и горестной кончине Петра I.

Из «конторки» тело Петра 29 января перенесли в большую залу на втором этаже Зимнего дворца.

«Печальная сала» была богато убрана, украшена золотыми шпалерами по стенам, скульптурами, большими мраморными пирамидами с фигурами и траурными надписями. В полутьме от постоянно завешанных чёрным флером окон и слабого света свечей непрерывным потоком шли тысячи людей без различия звания, чина и возраста.

Гроб был убран гладкой золотой парчой, в котором лежал высокий человек в роскошном платье, вышитом серебром, с серебряной бахромой, в кружевах, с образом Андрея Первозванного.

Люди плакали и целовали руку императора. Они видели своего царя преображённым и незнакомым. Вечно спешащий по улицам Санкт-Петербурга, здесь он выглядел спокойным.

4 марта «в доме Государевом к печали печаль новая прибыла», умерла заболевшая в 20-х числах февраля корью младшая дочь Наталья, и её маленький гробик был выставлен в соседнем с «печальной салой» помещением.

10 марта около полудня пушечным выстрелом с Петропавловской крепости весь Петербург был извещён о начале торжественной, ещё никогда не виданной жителями города церемонии императорских похорон.

Народ теснился вдоль всего посыпанного жёлтым песком и устланного свежими еловыми лапами пути.

Путь тянулся по заснеженному берегу Невы от Зимнего дворца до Почтового дома и затем через Неву по специально построенному мосту к крепости.

Вдоль всего пути сплошными шпалерами стояли войска: солдаты и офицеры с опущенными знаменами через равные промежутки, а также 1250 «мушкетеров» с факелами.

Около трех часов дня Пётр отправился в свой последний путь. Гроб через отворенное окно Зимнего дворца вынесли и спустили вниз на набережную по обитой чёрной материей лестнице.

Процессию открывал сводный отряд из 48 трубачей и 8 литаврщиков, которые своей печальной музыкой задавали тон всему шествию.

Следом за музыкантами шли пажи и весь придворный штат.

Затем несли красное военное знамя, за которым в сопровождении двух полковников шла любимая лошадь Петра.

Далее шли символические фигуры латников: один на лошади в вызолоченных латах, другой пеший в чёрных.

Этим подчёркивалось, что жизнь и смерть всегда находятся рядом.

Далее двигалось красочное шествие знамен с гербами земель империи, в которых иллюстрировался полный титул императора и отражалась вся история России. Выразительно было и белое знамя с эмблемой скульптора, делающего статую, и девизом императора, написанным золотом и серебром, с кистями и бахромой.

Далее шёл крестный ход церковников в траурных белых ризах с хоругвями в сопровождении огромного числа певчих.

Такого пышного шествия Россия ещё никогда не видела.

И вот показались два гроба, укрытых золотыми парчовыми покрывалами.

Впереди гвардейские офицеры несли на руках гробик цесаревны Натальи. За ней восьмёрка покрытых чёрным бархатом лошадей медленно везла резные сани с гробом императора под роскошным балдахином с серебряными штангами.

Множество генералов и офицеров торжественно несли перед гробом на золотых подушках символы царской власти, специально доставленные из Москвы: скипетр, державу и корону Российской империи, четыре государственных меча острием вниз.

Они несли также все награды Петра.

Далее сразу за гробом в сопровождении А. Д. Меншикова и Ф. М. Апраксина, в траурной одежде с «закрытым лицом чёрной материей» шла Екатерина I.

За императрицей следовали лица царской фамилии.

Вначале шли дочери Петра Анна и Елизавета.

За ними – дочери старшего брата Петра царя Ивана Екатерина и Прасковья. Далее шли двоюродные сестры Петра по матери – Мария Львовна и Анна Львовна Нарышкины.

За ними шел жених Анны Петровны Карл Фридрих, герцог Голштинский.

В конце императорской фамилии шел внук покойного императора, будущий император, малолетний Пётр Алексеевич.

Всё шествие было подавлено торжественной и мрачной красотой происходящего.

Отовсюду слышались траурные звуки полковых оркестров, глухой рокот полковых барабанов, тяжкие удары литавр, слаженное пение сотен дьяконов и церковных певчих, дым кадил, бряцанье оружия, звон колоколов со всех церквей.

Очень сильное впечатление производила пушечная стрельба, которая слышалась через равные промежутки времени и была подобна ударам огромного метронома.

И вот процессия достигла места захоронения усопшего императора.

Петропавловский собор был ещё недостроен, поэтому посреди построили маленькую церковь, в которую и поставили гроб с телом Петра.

В церковь была допущена только знать.

Церемония панихиды была недолгой, не более часа, во время которой Феофан Прокопович произнёс краткую речь «Слово на погребение Петра Великого». Его речь, как образец, вошла в хрестоматию русского ораторского искусства.

Он говорил: «До чего мы дожили, о россияне! Что видим? Что делаем? Петра Великого погребаем!»

Голос Феофана тонул в плаче и стенаниях слушателей.

«Посмотрим, – говорил он, – кем был для нас Пётр Великий. Он был непобедимым, мужественным, мудрым законодателем, реформатором».

Речь достигла своего апогея, когда Феофан проводит ту мысль, что безмерное горе противоречит всему живому и что сам великий преобразователь делал всё, чтобы жизнь и слава России продолжалась.

«Оглянитесь, россияне, смахните слезы, – призывал Феофан, – ведь… творения его жизни это и доблестные полки его победоносной армии, это и чудный молодой город Санкт-Петербург».

Гроб закрыли. Возле него установили круглосуточный караул.

Низкое петербургское небо раскалывалось от трижды великого грома пушечных залпов.

Итак, Петра I не стало.

Третий Зимний дворец, построенный им уже не как скромный дом именитого гражданина, а как настоящая резиденция правителя могущественного государства, ему уже больше не пригодился.

В память о Петре Великом ныне в здании Эрмитажного театра, возведённом архитектором Джакомо Кваренги в 1783–1789 годах, теперь есть великолепная постоянная экспозиция «Зимний дворец Петра Первого», открытая в 1992 году. Она знакомит с уникальным архитектурно-мемориальным памятником первой половины XVIII века.

Исследования, выполненными эрмитажными архитекторами в период с 1976 по 1986 годы, выявили под сценой театра обширный фрагмент бывшего парадного двора, окружённого с двух сторон аркадами обходных галерей и анфиладами дворцовых палат. Под зрительным залом сохранился фрагмент небольшого жилого корпуса, именовавшегося «малыми палатками», созданными архитектором Г. Матарнови в 1716–1720 годах. Они состоят из нескольких комнат, принадлежавших лично царю.

Кроме того, в двух этажах театра по Зимней канавке сохранились двенадцать жилых покоев Екатерины I, созданных архитектором Д. Трезини в 17261727 годах.

Теперь можно прикоснуться к петровской святыне, непосредственно побывав в Эрмитаже.

Рядом с бывшим Зимним дворцом находится ещё один исторический памятник, бывший в петровское время Домом корабельного мастера.

Это дом № 30 по Дворцовой набережной. О нём пойдёт речь.