Книга: Русский город Севастополь: великое мужество, великие тайны

Херсонесский колокол

Херсонесский колокол

Знаменитый херсонесский колокол… Сколько помню себя, столько помню и его. Перед ним бьет в камни пена прибоя, за ним раскоп древнего городища. Покрытый вековой патиной, покоится над обрывом на мощных каменных пилонах, как старый воин на своем боевом посту.

История колокола – это история возникновения Севастополя. Еще не было и в помине самого города, а ветер еще не развеял дым Чесменской победы, когда в 1776 году в Таганроге его отлили из меди захваченных турецких орудий. До сих пор, если внимательно присмотреться, можно различить полустертую надпись:

Испещренный трещинами, еще виден лик Николая Чудотворца с сияющим нимбом над головой. На противоположной же стороне колокола другой святой попирает ногами турецкий полумесяц.

В 1783 году колокол возвестил о рождении нового города.

Ныне колокол молчит. Лишь мальчишки да вездесущие туристы иногда бросают в него камни в надежде услышать его голос. И тогда колокол глухо, по-старчески стонет. И щемит сердце, ибо кажется, что это доносится до нас голос былых эпох, стонет сама севастопольская земля.

Голос былых эпох… Было время, когда херсонесскому звону внимали многие поколения черноморцев и горожан. В дни первой обороны он также был в общем строю, и англо-французские войска часто слышали его призывный набат, оглашавший улицы и слободки, балки и бастионы. Может, именно поэтому сразу же после отхода наших войск на северную сторону колокол был немедленно захвачен французами, как самый настоящий пленник. Опутанного веревками, его засунули в темный трюм и повезли через четыре моря в далекий Париж как самый ценный трофей Севастопольской битвы. Распятый на колокольне знаменитого Нотр-Дам де Пари, он, по мнению экзекуторов, должен был веселить победителей своим звоном. Увы, этого не случилось. Низкий бас пленника столь сильно диссонировал с хрупкими колокольцами собора и заглушал их, что ему велено было молчать. Лишь иногда к колоколу поднимались любопытствующие парижане, чтобы своими руками потрогать заморскую диковинку. Побывал у херсонесского колокола и работавший тогда над романом «Собор Парижской Богоматери» Виктор Гюго.

Более полувека длится плен. Однако настали иные времена, и уже Париж стал искать расположения Петербурга – для совместной борьбы с Берлином и Веной. Так рождалась Антанта. «Верительной грамотой» этого союза предстояло стать молчаливому нотрдамскому пленнику. Решением французского правительства колокол был торжественно возвращен в Севастополь. Всех участников этого действа щедро вознаградили как российскими, так и французскими наградами, а севастопольцы вновь услышали медный бас своего патриарха.

Затем колокол стал свидетелем новых войн и новых испытаний. Мимо него пытался, крадучись, пробраться к спящему Севастополю вероломный «Гебен», чтобы своими пушками разбудить мировую войну на Черном море. Мимо него скорбно уходил в неведомую Бизерту российский флот в 1920 году. А затем был ад второй осады, и у подножия старого колокола приняла последний бой горстка прижатых к морю моряков. К нему же спустя два года вновь пришли черноморцы, чтобы снова водрузить советский флаг над своей героической землей. И по сей день тело колокола-ветерана хранит на себе шрамы снарядных осколков.

Ныне колокол давно уже стал олицетворением единства древнего Херсонеса и славы нового Севастополя, местом паломничества и местом памяти.

Оглавление книги