Книга: Ярославль Тутаев

Первые памятники на городском посаде

Первые памятники на городском посаде

В середине XVI в. через Ярославль пролегли пути, связывающие Москву с Белым морем и Западной Европой и север со странами Востока; здесь же прошла дорога в Западную Сибирь. Ярославль стал крупнейшим центром внутренней и международной торговли. Здесь, обычно не заезжая в Москву, начинали путешествие в восточные страны агенты Лондонско-Московской компании. В XVI в. в городе появились английская, а затем голландская и немецкая фактории. К 1630 г. в Ярославле было 29 дворов «голландских торговых немец и разных земель иноземцев». Отсюда с крупнейших в стране судостроительных верфей спускались на воду многочисленные суда, большими караванами отправлявшиеся вниз по Волге. Многие изделия ярославских ремесленников пользовались большим спросом за границей.

Во второй половине XVI в. неизмеримо вырос ярославский посад. Город окружили тесным кольцом многолюдные слободы. Наиболее зажиточная верхушка «лучших» посадских людей постепенно приобрела здесь огромную власть. Разбогатевшие торговые люди начали выступать как заказчики разнообразной церковной утвари, а затем и церквей. Но выстроенные из дерева все посадские храмы XVI в. бесследно исчезли при последующем бурном развитии города. Сохранилось лишь несколько икон XVI в. из древнейших посадских деревянных церквей Благовещения (стоявшей на месте церкви Николы Надеина), Никиты-мученика, Спаса на Городу, Николы Мокрого и некоторых других. В этих произведениях виден уже сложившийся определенный стиль, характерный для творчества местных художников, тесно связанных с посадом. Общие черты современного им искусства переплетаются в этих иконах с традициями, восходящими к XIV в. Изображения на них несколько провинциальны и порой трогательно наивны; пропорции фигур приземисты. Народный вкус сказался в обилии сочетаний контрастных, ярких красного и зеленого, тонов, иногда дополненных светло-желтым. Характерным памятником этого времени является икона «Иоанн Предтеча крылатый в пустыне, в житии», с двадцатью красочными клеймами (илл. 20; Ярославский музей). Стоящий в центре иконы Иоанн Предтеча держит свиток и чашу с «усекновенной» главой. Взметнувшиеся крылья, беспокойные складки одежды, дробные линии пейзажа создают впечатление общей напряженности. Еще более бурным, стремительным движением наполнены сцены в клеймах: убийство Захарии, бегство Елизаветы от преследований воинов, крещение народа. Подробно и выразительно иллюстрирован пир царя Ирода. Ярко горящая киноварь особенно интенсивно вспыхивает рядом с основными темно-зелеными тонами иконы.

От второй половины XVI — начала XVII в. сохранилось значительное число икон работы местных художников, продолжавших древние традиции. В отдельных случаях архаичные черты удержались в ярославской станковой живописи вплоть до середины XVII в. Такова, например, икона «Богоматерь Толгская» 165,5 г. с подробным изображением в клеймах истории строительства Толгского монастыря, имеющим большое значение для изучения форм древнерусской архитектуры.

В начале XVII в. богатое ярославское купечество, терпевшее большие убытки из-за всеобщего разорения в связи с польско-литовской интервенцией, активно включилось в борьбу за быстрейшее прекращение смуты.

17. Схематический план города Ярославля:

1 — Спасский монастырь; 2 — церковь Николы Надеина; 3 — церковь Рождества Христова с колокольней; 4 — церковь Ильи Пророка; 5 — митрополичьи палаты; 6 — Волжская крепостная башня; 7 — Власьевская крепостная башня; 8 — церковь Николы «Рубленый город»; 9 — церковь Спаса на Городу; 10 — церковь Михаила Архангела; 11-церковь Спасо-Пробоинская; 12 — Афанасьевский монастырь; 13 — церковь Богоявления; 14 — церковь Дмитрия Солунского; 15 — церковь Петра-митрополита; 16 — церковь Николы Мокрого; 17 — церковь Тихвинской богоматери; 18 — дом Иванова; 19 — колокольня церкви Никиты мученика; 20 — церковь Владимирской богоматери; 21 — церковь Благовещения; 22 — церковь Тихона; 23 — «дом призрения ближнего»; 24 — корпуса Присутственных мест; 25 — дом Сорокиной; 26 — усадьба Матвеевского; 27 — дом Вахрамеева; 28 — дом Общества врачей; 29 — дом Толгского подворья; 30 — Гостиный двор; 31 — Епархиальное училище; 32 — Духовная консистория; 33 — дом мещанской управы; 34 — дом Никитина; 35 — дом Лазарева; 36 — дом Сорокина; 37 — дом ПавлЬва; 38 — флигели усадьбы Вахрамеева; 39 — собор Казанского монастыря; 40 — дом Лопатина; 41 — дом Кудасова; 42 — беседка на набережной

Посадский мир под руководством земских старост твердо и непоколебимо сохранял верность Москве.

В 1612 г. Ярославль на полгода стал фактической столицей Русского государства, куда собралось около двадцати пяти тысяч ополченцев. Это всколыхнуло все слои городского населения. Влиятельные ярославцы вошли в состав Совета всей земли — временного правительства, где вместе с «выборным человеком всей земли» Кузьмой Мининым решали, «как бы земскому делу быть прибыльнее», и подписывали вслед за «людьми» Строгановых платежную ведомость на ополчение и знаменитую апрельскую грамоту князя Пожарского, призывавшую на борьбу с врагом. Они же в составе Совета обсуждали важнейший по тому времени вопрос, как «в нынешнее конечное разорение … выбрати общим советом государя», а через полгода в Москве присутствовали на торжественной церемонии его избрания. При раздаче новых жалованных грамот в 1613 г. несколько наиболее видных торговых людей Ярославля были включены в самую привилегированную группу «московских государевых гостей», что открыло перед ними широкие горизонты торгового и промышленного предпринимательства.

Именно эти могущественные купеческие династии выступают как основные заказчики первых каменных храмов Ярославля XVII в. В их облике они неизменно стремятся запечатлеть свою растущую социальную и экономическую мощь, свое временное сближение с двором и феодальной знатью. Выходцы из посадской среды, они тяготели к народному подлинно синтетическому искусству, которое нашло великолепных и вдохновенных исполнителей в среде ремесленного Ярославля.

В центре древнего посада, там, где находились некогда богатые усадьбы «государевых гостей», сохранились три памятника, открывшие период расцвета ярославского каменного зодчества. Древнейшим из них является церковь Николы Надеина на Волжском берегу (1620–1622 гг.; угол Народного и Волкова переулков). Значительно перестроенная на рубеже XVII–XVIII вв., лишенная первоначального завершения, она не может в современном искаженном облике раскрыться перед зрителем во всем великолепии своей первозданной красоты (илл. 18). Ее пятиглавие, покрытое зеленой мерцающей черепицей, некогда высоко поднималось над низкой деревянной застройкой. Открытая аркада двухъярусной галереи оживляла фасады глубокой игрой светотени. Невысокая колокольня (надстроенная в конце XVII в.) органически дополняла общий монументальный характер сооружения.

Сразу же после постройки Никольская церковь стала композиционным центром большого городского района. Ею гордились. О ней слагали легенды. К названию церкви вскоре стали прибавлять имя ее заказчика — «государева гостя» Надея Светешникова.

Архитектурный язык церкви Николы Надеина во многом близок современным ей сооружениям Спасского монастыря. Простые и строгие детали убранства ее фасадов «нарисованы» рукой мастера, хорошо знавшего и умело использовавшего богатый опыт русского зодчества XVI в. По-видимому, памятник строила артель мастеров, вызванных из Москвы, куда постоянно ездил Светешников и где присутствовал в качестве именитого гостя на обедах у патриарха и на посольских приемах царя. Система ступенчато-повышенных сводиков, поддерживающих барабаны, обработка столбов галереи декоративными кессонами- ширинками с кирпичными и белокаменными вставками, рисунок междуэтажных декоративных «катушечных» поясков целиком заимствованы из художественного арсенала предшествующего периода московского зодчества. Однако создатели Николо-Надеинской церкви не просто повторили старые архитектурные образцы. Такие традиционные приемы, как полукружия закомар и профилированные круглые окна в их плоскостях, превращены здесь в чисто декоративные мотивы. Значительно изменился и сам образ торжественного и симметричного пятиглавого храма на высоком подклете с открытыми галереями и с приделами, получивший в XVI в. свое наиболее полное воплощение в соборе подмосковной усадьбы Годуновых — Вяземах. Первоначальное отсутствие южного придела, появившегося лишь на рубеже XVII–XVIII вв., и постановка колокольни над северо-западным углом галереи свидетельствуют о стремлении зодчих Николо-Надеинской церкви к более свободной, живописной компоновке объемов. Этот композиционный принцип станет одной из характернейших особенностей ярославской архитектурной школы на первом этапе ее развития.

18. Церковь Николы Надеина. 1620–1622. Реконструкция

19. Чудеса Николы. Фреска северной стены церкви Николы Надеина. 1640–1641

Очень индивидуально трактован северный Благовещенский придел с отдельным входом и закрытой папертью с пристенными скамьями, по существу являвшийся совершенно отдельным миниатюрным храмом. Обращает на себя внимание богатое убранство его интерьера с уникальным тябловым иконостасом, обложенным свинцом с «выколотным» орнаментом. Перед нами рассчитанная на изоляцию от основного храма «домовая» церковь самого Надея Светешникова, ставшего при Михаиле Федоровиче одним из крупнейших агентов по закупке товаров «для царского обихода». Он держал в своих руках многочисленные торговые и промысловые предприятия по всей территории России — от Архангельска и Олонца до Астрахани и от Пскова до глубинных районов Сибири, в Мангазее, Якутске и Жиганске. Здесь он вел большие строительные работы, используя даровой труд «работных людей», в том числе и ярославцев, «отбывавших свое изделие» за долги. В Олонце, например, ими была выстроена большая церковь, а на соляных варницах в Самарской луке на Волге — частновладельческая крепость, впоследствии оснащенная шестнадцатью пищалями и укрывавшая сторонников Степана Разина после разгрома восстания.

Огромные богатства позволили Светешникову удовлетворить честолюбивые желания, казалось доступные лишь верхам феодального общества. Он не только выстроил каменную приходскую церковь, но и соорудил при ней Благовещенский придел, задуманный как личная капелла, в которой он слушал церковную службу в узком кругу приближенных к нему особо избранных лиц.

20. Иоанн Предтеча в пустыне. Икона из церкви Николы Надеина. 2-я половина XVI в. (Ярославль, Музей)

21. Церковь Рождества Христова. Западный фасад. 1644. Реконструкция

22. Церковь Рождества Христова. Фасадный изразец

23. Церковь Рождества Христова. Печной изразец северного придела

Подклет самой церкви одновременно служил и усыпальницей его семьи и складом для товаров и казны.

Роспись церкви Николы Надеина выполнена в 1640–1641 гг. двадцатью художниками, во главе которых стояли старые опытные знаменщики — костромич Любим Агеев, ярославец Стефан Ефимиев и нижегородец Иван Муравей. В своей работе они сохраняли традиционные приемы живописи предшествующих лет. В состав артели входили и молодые художники: костромич Василий Ильин и ярославец Севастьян Дмитриев, впоследствии ставшие ведущими мастерами. Это объясняет наличие в росписях нескольких индивидуальных почерков, различаемых, несмотря на то, что большая часть фресок находится под записью XIX в.

Привычное распределение сюжетов сочетается здесь со значительными нововведениями. В западной галерее рядом с многочисленными иллюстрациями Библии (история Адама и Евы, Ноев ковчег, переселение евреев из Египта) помещена композиция «Страшный суд». Здесь же привлекает внимание раскрытое от записей монументальное изображение Ильи Пророка. "

Традиционные сюжеты на евангельские темы размещены на сводах и в алтаре центрального храма. Фигура Пантократора и отдельные композиции на сводах близки росписям Спасо-Преображенского собора. На столбах два ряда монументальных статичных фигур в богатых одеждах представляют Константина и Елену и русских князей и царей.

24. Надвратная церковь- колокольня церкви Рождества Христова. 1644

На стенах центрального храма, над орнаментальным поясом, испорченным малярной записью, расположены четыре яруса композиций на темы жития Николая Чудотворца. Четко ограниченные прямоугольными рамками, они напоминают миниатюры или клейма икон. Немногочисленные детали и еще очень условный пейзаж не заслоняют от зрителя основной стержень рассказа. Но уже чувствуется стремление к занимательности, жанровым подробностям, которые станут столь характерными в последующих ярославских росписях. Значительная часть «чудес» Николы связан а с помощью бедным. В образе купца с мешком золота в руках он одаривает за добро, освобождает невинно наказанных, спасает от голода. В цикл жития Николы художники включили сюжеты и чисто русского происхождения: в нижнем ярусе северной стены они иллюстрируют киевскую легенду о спасении младенца, утонувшего в Днепре, рассказ летописей о спасении от огня икон в городе Ругодиве (Нарве) и встрече их в Москве в 1558 г. В первом и третьем ярусах росписей центрального храма помещена композиция «Никола возвращает зрение царю Стефану», отражающая действительное событие ослепления сербского царя Стефана в XIV в. Одна из них, раскрытая от записей, приоткрывает нам истинный колорит древней росписи с ее звонким голубцом и теплыми охристыми и киноварными тонами.

25. Надвратная церковь-колокольня церкви Рождества Христова. Фрагмент

26. Глава Казанского придела церкви Рождества Христова. 1644

Необычайно подробная разработка темы жития Николы объясняется особой популярностью культа Николы-чудотворца — покровителя купцов и путешественников в торгово-ремесленном Ярославле. Недаром в XVII — начале XVIII в. его имени было посвящено здесь по крайней мере семь посадских церквей. Образ этого святого-простолюдина был близок Светешникову и другим богачам, не раз помогавшим царю и патриарху, но вынужденным никогда не забывать о своем «низком» происхождении.

В северо-западном углу паперти Благовещенского придела особый интерес вызывает цикл «О юноше, нашедшем злато». В пятнадцати картинах живо рассказано о лживых и алчных монахах, утопивших юношу, показавшего им клад. В композиции «Видение Иоанна Лествичника», встречающей зрителя справа у входа на северную паперть, изображены монахи, старающиеся пробраться в рай, куда их не пускают черти. В 1640-х гг. в Ярославле обе эти легенды, разоблачающие пороки монашества, были особенно злободневны в связи с обострившейся борьбой посада со Спасским монастырем. Характерно, что эти сюжеты помещены в той части здания, где заказчик росписи Светешников чувствовал себя полновластным хозяином.

В главном алтаре висит большая деревянная «сень» 1636 г. Формы церковного шатра с главкой приобрели здесь в руках художников фантастический облик. Отдельные части сеней украшены причудливым орнаментом из ягод, дубовых веток, раковин, виноградных лоз, рельефно выделяющихся на ярко-красном и синем фонах, поверхность которых выложена слюдой. Это самый ранний образец подобного рода сложных сооружений, которыми славились ярославские мастера-резчики XVII в.

В 1751 г. по рисункам основателя русского национального театра Ф. Г. Волкова, в молодости бывшего прихожанином этой церкви, сделан прекрасный резной барочный иконостас, в настоящее время являющийся ценнейшим экспонатом памятника-музея. В иконостасе находится древняя икона «Никола в житии» XVI в., расчистка двух клейм которой показала прекрасную сохранность ее первоначального яркого и звучного колорита.

В 1630-е гг. на ярославском посаде появились новые каменные храмы. Почти одновременно с несохранившейся церковью Леонтия Ростовского 1635 г. была заложена и церковь Рождества Христова на Волге (Малая Февральская ул., д. 1). Ее первыми заказчиками были посадские люди Дружина и Гурий Назарьевы, видные участники народных ополчений 1608 и 1612 гг.

Основой композиции этого памятника стал массивный четырехстолпный куб на подклете с открытой галереей, северной папертью и двумя приделами. Такое объемное решение, так же как и конструкция ступенчато-повышенных сводов перекрытия четверика с его ложными закомарами и завершающим пятиглавием и многие детали убранства фасадов первого периода строительства следуют формам соседней Николо-Надеинской церкви. Это повторение старого образца, очевидно, объясняется тем огромным эмоциональным воздействием, которое оказывал на ярославцев их первый каменйый посадский храм.

Оставшись сравнительно небогатыми торговыми людьми «второй руки», братья Назарьевы не смогли окончить дорогостоящее строительство большой каменной церкви. Она была достроена в 1644 г. сыновьями Гурия, внесшими в первоначальный замысел памятника значительные композиционные изменения.

В завершенном виде церковь Рождества Христова 1644 г. имеет сложную объемно-пространственную композицию. Возведенный во второй период строительства Казанский придел вызвал расширение западной части основной галереи. К ней примкнул не сохранившийся ныне крытый арочный переход, объединявший храм с надвратной церковью-колокольней. Этот сложный, но единый по композиционному замыслу ансамбль был одним из наиболее живописных комплексов Ярославля XVII в. (илл. 21).

После расширения западной части церкви Рождества на ее северо-западном углу выросла великолепная пара мощных восьмигранных столбов-опор арочных перемычек подклета. Столбы миниатюрной галереи Казанского' придела вошли в состав интерьера западной галереи. Их изысканная, почти скульптурная форма в сочетании с перекинутыми со столба на столб профилированными арками и своеобразными стрельчатыми обрамлениями двух порталов создали в этой части памятника интересные пространственно декоративные перспективы.

В 1683 г. ярославскими художниками были выполнены фрески в интерьере главного храма, впоследствии частично переписанные. Остальные помещения древних росписей не имели. Широкие откосы трех порталов, расписанные одновременно с главным храмом, яркими пятнами выделялись на гладком белом фоне стен галерей.

При строительстве церкви Рождества, по преданию, первым якобы был освящен в нижнем ярусе северный придел Николая-чудотворца, в покровительстве которого были особенно заинтересованы торговые люди Назарьевы, занимавшиеся «всякими большими отъезжими торги и судовым большим промыслом. .».

К сожалению, северный фасад памятника (особенно верхнего, Петропавловского, придела) испорчен переделками начала XVIII в. Но в интерьере здесь сохранились фрагменты интересной системы отопления. Большая печь в подклете была украшена замечательными зелеными рельефными изразцами (илл. 23).

Почти глухие стены Казанского придела завершаются развитым, тонко профилированным карнизом. Его низкая четырехскатная кровля, первоначально крытая квадратной черепицей, увенчана декоративной главкой. Ее железное чешуйчатое покрытие напоминает о древнем покрытии зеленой городчатой черепицей.

Над приделом высоко вознесен изящный ажурный крест, основанный на пышной прорезной «короне». Орнаментальное заполнение каркаса, солнцеобразные украшения — репьи, ажурные окончания крестовин с силуэтами евангелистов прорисованы с тонким художественным вкусом и выполнены с ювелирной тщательностью. Перед нами уникальный образец высокого мастерства ярославских кузнецов и медников XVIII в. (илл. 26).

27. Церковь Ильи Пророка. План:

1 — церковь Ильи Пророка; 2 — галерея; 3 — колокольня; 4 — Ризположенский придел

Несмотря на схожесть объемного построения и отдельных конструктивных приемов Рождественской церкви с другими ранними посадскими храмами, ее художественный образ, сложившийся уже во второй период строительства, во многом отличен от них. Широкий декоративный пояс с зеленоватой лентой изразчатой надписи в основании закомар четверика и их сложно профилированные архивольты ничем не напоминают простые формы завершающих частей стен церквей Николы Надеина или Ильи Пророка. Но главным новшеством здесь было включение в декор фасадов поливных изразцов. Узкие оливково-зеленые ленты, составленные из изразцов двух рисунков, опоясывают верх уцелевшего центрального барабана и полукружия апсид. Особенно интересен изразец с изображением льва (илл. 22), напоминающий лучшие образцы древнерусской деревянной резьбы, Изразчатые семилепестковые розетки украшают фасады крыльца храма и парапеты галереи надвратной церкви-колокольни. Венчающее пятиглавие храма было покрыто необычайно яркой глазурованной черепицей самых разнообразных оттенков зеленого и желтого цветов. Красочность ее поливы, как и разнообразие размеров и форм, точно рассчитанных на кривизну поверхности глав, не знают себе равных среди ярославских памятников. Весь этот великолепный, дотоле невиданный в Ярославле многоцветный декор придавал церкви Рождества Христова облик, во многом созвучный московской архитектуре середины XVII в.

Самым необычным явилось украшение фасадов храма изразцовой храмозданной надписью. Этот прием, сравнительно редко применявшийся в русском зодчестве, сочетается здесь с уникальным текстом — примером своеобразного вольнодумства и духовной независимости ярославских посадских людей. Стоявшие на низшей ступени сословной лестницы общества XVII в., они «дерзнули» поставить свои «мирские» имена на фасадах культового сооружения: «воздвигли сию церковь Анкиндин а по прозванию Дружина да Гурий Назарьевы … а совершили церковь сию после отца своего Гурья Назарьева дети его Михайло да Андрей да Иван … а совершена сия церковь и освящена осьмыя тысячи 152 году месяца августа в 28 день».

Династия купцов Назарьевых-Гурьевых славилась своей предприимчивостью. Они совершали торговые путешествия в восточные страны, разведывая пути «к индийским землям богатым и в Бухару». Именно там бирюзово-цветистая облицовка медресе и минаретов, в орнамент которых вплетались ленты восточных текстов, могла впервые поразить воображение ярославских гостей. «Наймуя великой дорогою ценою», возили Гурьевы со своей родины мастеров к верховьям реки Яика строить собственную каменную крепость. На ее месте высится сейчас город, сохранивший их имя — Гурьев. Северные зодчие, среди которых были, вероятно, и будущие строители ярославской церкви Рождества Христова, видели неподалеку от новой крепости покрытые цветной облицовкой постройки покинутой древней столицы Ногайской Орды. Впечатлениями от них, очевидно, объясняется появление на фасадах памятника и таких декоративных мотивов явно восточного происхождения, как фигурные завершения угловых полуколонн надвратной церкви-колокольни (илл. 25).

28. Церковь Ильи Пророка. 1647–1650. Вид с запада

29. Церковь Ильи Пророка, Вид с северо-востока

Шатровая надвратная церковь-колокольня — едва ли не лучшее из того, что было создано зодчими ансамбля церкви Рождества (илл. 24). Необычайно выразительна обработка въездных ворот. Двойные арки с висячей гирькой в центре и мощные, сложно профилированные декоративные архивольты опираются на широкие карнизы и приземистые бочкообразные полуколонны, перехваченные резными декоративными поясками. Все это убранство, как бы повторяющее в камне традиционную народную деревянную резьбу, до сих пор носит следы первоначальной полихромной раскраски. Стройному ритму арок нижнего яруса выше вторит легкая ажурная аркада галереи на кувшинообразных столбах, окружающая с трех сторон надвратную церковь и замкнутая с востока двумя угловыми высокими башенками, которые зрительно связывают первый и второй ярусы. Над галереей возвышается небольшой четверик собственно церкви, служащий как бы постаментом для прорезного и богато декорированного восьмигранника шатровой колокольни.

Известный в русской архитектуре этого времени мотив тройни — композиции из трех расположенных в один ряд шатров — здесь талантливо преобразован в своеобразном чисто центрическом построении. Два приземистых четырехгранных шатрика угловых башен подчеркивают безудержный взлет среднего гигантского ажурного шатра. Выпуклые грани шестнадцати сходящихся вверху гуртов, сильно выступающие наличники «слухов», из которых нижние распластаны вширь, а верхние вытянуты по вертикали, граненый барабан главки с впадинами и поясом кокошников в основании — весь этот пластично выполненный декор, зрительно облегчая центральный шатер, придает ему стройность и изящество.

Сложная система внутренних лестниц и открытых галерей связывает между собой надвратную церковь с колокольней и помещением для часов (находившихся в юго- восточной башенке). Их отдельные объемы четко читаются на фасадах, и вместе с тем они органично слиты воедино.

Смелость композиционного замысла в сочетании с виртуозным исполнением каждого фрагмента, каждой детали этого сооружения ставят его в один ряд с самыми прославленными произведениями не только древнего Ярославля, но и всего русского зодчества XVII в.

В XVII в. надвратная церковь-колокольня была включена в состав ограды, окружавшей ансамбль церкви Рождества.

30. Церковь Ильи Пророка. Вид с севера

31. Церковь Ильи Пророка. Западное крыльцо, фрагмент

32. Северная галерея церкви Ильи Пророка

33. Изразцовый фриз северной галереи церкви Ильи Пророка

Ее западный фасад замыкал перспективу одной из оживленных городских улиц, и тогда художественное восприятие этого великолепного памятника было гораздо острее.

Из группы ранних посадских храмов наибольшую известность уже давно приобрела церковь Ильи Пророка, стоящая ныне в центре Советской площади (илл. 28–31). Она выстроена в 1647–1650 гг. на месте старого деревянного храма по заказу знаменитых скупщиков пушнины Аникея и Нифантея Скрипиных, несметные богатства которых вынуждали считаться с ними даже царя и патриарха. (Недаром Аникей Скрипин в 1640-х гг., будучи земским старостой и возглавив борьбу посада против власти Спасского монастыря, многозначительно напоминал царю в одной из своих челобитных, что только с его сибирских промыслов «идет в казну пошлина на год на 1000 рублей и больше». Очевидно, не случайно одновременно с лишением Спасского монастыря в 1648 г. всех его привилегий на посаде царь Алексей Михайлович и патриарх Иосиф одарили Скрипиных редкой религиозной реликвией — частью так называемой ризы господней, что было высшим выражением царского благоволения.)

Первоначально поставленная в центре усадьбы, расположенной на перекрестке двух главных улиц Земляного города, церковь Ильи Пророка вместе с каменной оградой, жилыми домами и кладовыми палатами Скрипиных составляла небольшой замкнутый ансамбль. При реконструкции Ярославля по плану 1778 г. огромная и прекрасная церковь стала в центре административной площади и, замыкая перспективу нескольких улиц, приобрела значение одного из главных архитектурных сооружений города.

Центром всего комплекса служит ставший к этому времени уже традиционным четырехстолпный пятиглавый храм на подклете. Его суровая простота напоминает строгие формы древних городских соборов. Окружающие церковь широкие двухъярусные галереи с домообразными крыльцами, а также приделы и колокольня составляют очень живописную и асимметричную, но в то же время строго уравновешенную пространственную композицию.

34–36. Фрески церкви Ильи Пророка. 1680–1681

37. Великий князь Василий. Фреска столпа церкви Ильи Пророка. 1680–1681

38. Колесница Неемана. фреска западной стены церкви Ильи Пророка. 1680–1681

39, 40. Фрески церкви Ильи Пророка. 1680–1681

41. Спас. Икона иконостаса церкви Ильи Пророка. XVII в.

42. Битва суздальцев с новгородцами. Клеймо иконы «Знамение» в церкви Ильи Пророка. XVII в.

Наиболее парадно решены западный и северный фасады. Нарядная, стройная восьмигранная колокольня, примыкающая к северо-западному углу галереи, была обращена к перекрестку улиц. На юго-западном углу ей соответствует Ризположенский придел — великолепный памятник каменного шатрового зодчества, созданный накануне его официального запрещения патриархом Никоном.

В этом приделе удивительная, почти скульптурная выразительность достигнута очень простыми средствами. Группы кокошников на углах четверика и в основании шатра объединяют силуэт здания и создают плавный переход от стен к восьмигранному зазершению. Расположение окон подчинено общей пирамидальной композиции. Ряды горизонтальных выступов-перехватов на плоских гранях шатра смягчают монотонность больших глухих плоскостей.

43. Патриаршее место в церкви Ильи Пророка. Фрагмент. XVI! в.

44. Иконостас Ризположенского придела церкви Ильи Пророка. Фрагмент

45. Орнамент полотенца. Фрагмент фрески Ризположенского придела церкви Ильи Пророка

Этот характерный для XVI в. декоративный мотив нашел здесь свое наиболее совершенное решение.

Северо-восточный придел, посвященный покровителям семейного очага Гурию, Самону и Авиву, имеет широко распространенное в Москве, но редкое для Ярославля завершение в виде многоярусных кокошников.

Стремление к узорочью и красочности, столь характерное для зодчества XVII в., и полную меру проявилось в оформлении фасадов первоначально открытых галерей и крылец церкви Ильи Пророка (илл. 31). Основной мотив обработки столбов и парапетов — сложно профилированные квадратные кессоны-ширинки. Они украшены белокаменными резными вставками с изображениями фантастических зверей, птиц и были покрыты многоцветной орнаментальной росписью. Двойные арочки на висячих резных гирьках, оформляющие входы, — один из наиболее ранних ярославских образцов этого впоследствии широко распространенного декоративного приема.

В облике Ильинской церкви в органическом единстве сочетаются суровая простота предшествующего столетия с живописной, декоративной асимметрией архитектуры XVII в. Перед нами прекрасно сохранившийся, совершен ный образец пятиглавого посадского храма на высоком подклете, как бы подводящий итоги творческих поисков ярославских зодчих первой половины XVII в.

Замена первоначального позакомарного покрытия четырехскатным и частичная перестройка южного Покровского придела существенно не нарушили древнего характера сооружения. Более позднее железное чешуйчатое покрытие глав, заменившее старое черепичное, было выполнено с большим художественным тактом. Прорезные подзоры и кованый крест центральной главы принадлежат к лучшим образцам ярославского художественного ремесла XVIII в. Окружающая памятник ограда 1896 г. выполнена по рисунку А. М. Павлинова.

Внутри церковь Ильи Пророка представляет собой настоящую сокровищницу древнерусского искусства. Ее необычайно нарядное убранство на много лет вперед определило широкое развитие декоративного начала в оформлении интерьеров ярославских храмов. Сразу же при входе на галерею перед зрителем открываются перспективные резные, затейливо раскрашенные порталы с коваными дверями. Вдоль стен четверика тянется нарядная изразцовая панель 1680-х гг. (илл. 33).

Главным богатством этого памятника-музея являются стенописи центрального храма, созданные в 1680–1681 гг. артелью из пятнадцати мастеров под руководством прославленных костромских изографов Гурия Никитина и Силы Савина. В работе принимали участие четыре ярославских художника во главе с Дмитрием Семеновым, имя которого поставлено третьим в общем перечне мастеров, сохранившемся на южной стене основного храма. Как повествует широкая трехрядная лента текста, рас-

положенная здесь же, на западной стене, заказчицей росписей была Улита Макарова, вдова Нифантея Скрипина. На протяжении почти трехсот лет они ни разу не были записаны и только промывались от грязи в 1902 и 1955 гг.

При входе в храм поражает богатство орнамента, написанного с каким-то неистовым темпераментом и замечательной изобретательностью. Им заполнены широкий пояс нижнего яруса стен, порталы, подоконники, а также одежды и утварь в многочисленных композициях. Обилие орнамента подчеркивает общий декоративный характер всей стенописи.

Впечатление нарядной узорчатости и сказочности фресок создается благодаря особому ритму рисунка и великолепным цветовым сочетаниям чистых, звонких красок. Глаз радует обилие золотисто-желтых, красно-коричневых, белых и теплых розоватых тонов, рядом с которыми особенно нарядны многочисленные пятна чистого голубца. Зеленовато-оливковый пейзаж создает спокойный фон и дополняет богатую красочную палитру.

Действие в сюжетах росписей развертывается параллельно плоскости стен. Лишь иногда второй план несколько раздвигает зрительные границы интерьера, нигде, однако, не нарушая его общей архитектоники. Художники умело подчинили свои композиции формам сводов, арок, простенков.

Стены основного храма разбиты на шесть ярусов росписей, из которых нижний — орнаментальный. На сводах и в двух верхних ярусах расположены крупные композиции на темы Евангелия. Следующий (третий сверху) ряд иллюстрирует книгу «Деяния апостолов».

С наибольшей силой фантазия и талант художников проявились в сюжетах, посвященных житию пророка Ильи (третий ряд снизу) и его ученика Елисея (второй ряд снизу). Как и в церкви Николы Мокрого, расписанной на семь лет раньше, здесь нет уже отдельных клейм, подобных николо-надеинским росписям. Непрерывной лентой вьется повествование, и глаз зрителя невольно следует за ним. «Чудеса» Ильи Пророка и Елисея во многом схожи: воскрешение мертвых, исцеление больных, помощь бедным. Но средневековых мастеров интересуют не сами чудеса, а обстоятельства, им сопутствующие. Детали — одежда, утварь, реже архитектура — воспроизводят окружающую художников действительность. Характерным становится обмирщение религиозной тематики.

Подробности житийных рассказов перерастают в росписях в самостоятельные декоративно-жанровые композиции. В живописном повествовании о воскрешении Елисеем сына санамитянки (на южной стене) рождение сына подробно иллюстрировано в сценах купания, ухода за матерью, хозяйственных хлопот одной из служанок. Нарядный голубец одежды матери — центральной фигуры рассказа — зрительно выделяет ее среди второстепенных персонажей, которые представлены в платьях спокойных красно-коричневых и охристых тонов.

Центром соседней композиции, изображающей смерть ребенка, стала знаменитая картина жатвы (илл. 35, 36). Золотистая рожь, мерные взмахи серпов, нарядные, цветастые одежды жнецов — все это придает особую поэзию сравнительно редкому в средневековом искусстве изображению крестьянского труда.

На северной стене подчеркнуто крупным планом представлена сцена пахоты из легенды о выборе Ильей ученика — крестьянского сына Елисея. Волы запряжены художником, никогда не бывавшим на юге, в типичную северную конскую упряжь. В рассказе об исцелении Елисеем прокаженного сирийского военачальника Неемана (на западной стене) ритуальное омовение носит реалистический, бытовой характер. Расположенная несколько левее фигура Неемана на фоне голубого занавеса сидящего в золотой колеснице, запряженной парой белых коней, является одним из лучших примеров великолепных декоративных достоинств росписи храма (илл. 38). Жанровые детали встречаются и в верхних ярусах, композиции которых более традиционны и строги. Курьезен, например, апостол Павел, вынужденный спасаться от врагов, спускаясь со стен города в бельевой корзине, изображенный в третьем ряду на западной стене.

Отдельные фрагменты росписей наполнены глубокой экспрессией, повышающей их эмоциональную настроенность. В четвертом ярусе западной стены с максимальным динамизмом показано «обращение» язычника Савла, упавшего навзничь со вздыбившегося коня, в окружении изумленных и испуганных воинов. Рядом изображена статичная сцена проповеди апостола Павла. Тот же прием резкого контраста настроения использован в росписи третьего ряда западной стены в теме «Кармильское жертвоприношение». В полном смятении молятся Ваалу язычники; их трагизму и безысходности противопоставлена величественная фигура уверенного в своей правоте Ильи Пророка. В соседней композиции, распростертый над толпой побежденных, он в ярости давит и топчет язычников, вызывая у окружающих ужас и преклонение перед своим могуществом.

Роспись западных столпов — одна из лучших. Огромные фигуры князей представлены в парадных одеждах XVII в. (илл. 37); их позы строги и статичны, а лики написаны очень индивидуально, почти портретно. Более условны и декоративны расположенные выше фигуры апостолов.

Отмечая некоторую разницу в характере росписей отдельных ярусов, исследователи приписывают второй снизу ярус с житием Елисея и четвертый снизу — апостольский ряд с несколько измельченным рисунком и перенасыщенными деталями — Силе Савину, а пояс жития Ильи Пророка с его более крупным живописно-декоративным и вместе с тем более изящным рисунком — руке главного знаменщика, руководителя костромских изографов Гурия Никитина. Работая над грандиозными росписями храмов, прославленный средневековый мастер и его помощники надеялись, что их «изографное воображение» будет давать людям «духовное наслаждение во вечные времена». Эти слова, написанные ими на стенах собора костромского Ипатьевского монастыря, оказались пророческими для церкви Ильи Пророка. Немеркнущие краски их замечательной росписи и сейчас, спустя почти триста лет после их создания, вызывают чувство радостного волнения и наслаждения.

Стенопись галереи, крылец и Ризположенского придела была частично создана ярославскими художниками в 1682 г. и дополнена в 1716 г. Она значительно суше по колориту и во многих композициях напоминает народный лубок. Входящего в церковь Ильи Пророка через западное крыльцо встречают сцены из Апокалипсиса. Это изображения огромных зверей лютых, скачущих всадников в развевающихся одеждах, попирающих упавших людей, образ «всекарающей смерти».

В галерее религиозная живопись перемежается с полусветскими иллюстрациями к апокрифам, популярным в XVII в. повествованиям поучительного характера. Такова, например, фреска на южном простенке внешней стены западной галереи «Инок Феофил перед сатаной». Продавший душу дьяволу Феофил предстал перед сатаной и бесами, изображенными в богатых боярских одеждах. Это скорее занимательная полужанровая картинка, чем устрашающее повествование о каре за грехи. В этом же ряду поучительных иллюстраций интересны две небольшие композиции по сторонам входа на колокольню — «Корабль веры» и «Корабль неверия».

В северной галерее с наивной непосредственностью изображены сюжеты библейского Ветхого завета. Многие детали взяты художниками из окружающей их жизни: форма ковчега напоминает средневековые ярославские суда, южных волов заменила лошадь, Авель и Каин одеты в русские одежды.

Очень нарядна по колориту с преобладанием золотистых тонов роспись миниатюрного Ризположенского придела. Наиболее интересны фрески двух нижних рядов, посвященные истории обретения ризы Христа и передачи ее царю Михаилу Федоровичу.

В нижнем ряду тяблового иконостаса придела, поновленного в 1902 г., примечательна икона XVII в. «Положение Ризы господней в Московском Успенском соборе» Петра Костромитина. В сущности, это парсуна-портрет, где на первом плане в обстановке конкретного исторического события представлены патриарх Филарет и царь Михаил Федорович в парадных одеждах.

В составе более позднего великолепного резного барочного иконостаса центрального храма находятся интереснейшие иконы 1670-1680-х гг., расположенные в первом ряду. Они очень разнохарактерны по манере исполнения. Мастерски написаны «Вознесение» и «Покров». На иконах «Илья Пророк» и «Иоанн Предтеча» центральные фигуры окружены живописным пейзажем, на фоне которого развиваются события жития. Свободная компоновка отдельных сцен и красивый перламутровый зеленовато-оливковый колорит являются отличительной чертой обеих икон. Противоположны им по художественной манере клейма иконы «Знамения» — тончайшего миниатюрного письма рубежа XVII–XVIII вв. Очень интересен «Спас» со склонившимися к его ногам двумя молодыми женщинами. Индивидуальные черты их лиц приводят к мысли о том, что они могут быть портретами членов семьи купцов Скрипиных (илл. 41).

Многие сохранившиеся иконы и предметы убранства церкви Ильи Пророка упоминаются уже в «Книге церковного строения, что строили ярославцы, посадские люди Нифантей да Аникей Ивановы дети Скрипины», — в описи, составленной сразу же после окончания строительства храма. Самыми древними из них являются царские врата придела Гурия, Самона и Авива, по преданию, происходящие из деревянной церкви, стоявшей на месте церкви Ильи. Царские врата в приделе Варлаама Хутынского (боковая апсида центрального храма) первоначально были частью центрального тяблового иконостаса.

В алтаре висит огромная деревянная сень 1657 г., в которой высокий узорчатый шатер как бы воспроизводит форму современных ему каменных сооружений. В ее сочный растительный орнамент с величайшим искусством вплетены стилизованные изображения птиц и двуглавых орлов. На углах основания сени сидят золоченые райские птицы. В отличие от дробной и разнохарактерной композиции резьбы более ранней сени церкви Николы Надеина здесь резьба, сплошь покрывающая все плоскости, воспринимается как нечто цельное, как живая ткань, без которой не было бы самого произведения.

Близки по виртуозному характеру исполнения деревянные резные царское и патриаршее «моленные» места второй половины XVII в. — своеобразные троны, стоявшие раньше в церкви Николы Мокрого. Здесь в кружево травной резьбы вплетены двуглавые орлы, шестикрылые серафимы, птицы-сирины, вазы с цветами, розетки (илл. 43). В свое время интерьер церкви украшали еще более интересные сооружения подобного же рода, если судить по сохранившимся в Ярославском музее подножиям в виде лежащих львов.

Зимний придел Покрова богородицы Ильинской церкви сохраняет внутри в целом облик памятника XVII в., хотя и испорчен многочисленными переделками. Фрески 1697 г. неоднократно переписывались. Среди икон местного ряда иконостаса наиболее интересны «Московские митрополиты» и храмовая икона «Покров». Дверные полотна из толстых плах с древней обивкой и металлическими ручками с тонкой орнаментальной чеканкой также относятся к XVII в.

Оглавление книги