Книга: Переулки старой Москвы. История. Памятники архитектуры. Маршруты

Глава XX НА ЗЕМЛЯХ ОГОРОДНОЙ СЛОБОДЫ Между Мясницкой и Покровкой

Глава XX

НА ЗЕМЛЯХ ОГОРОДНОЙ СЛОБОДЫ

Между Мясницкой и Покровкой

У Большого Харитоньевского переулка берет начало речка Черногрязка, правый приток реки Яузы, ныне заключенная в подземную трубу. Название ее происходит от характера местной почвы, и неудивительно, что здесь поселились огородники, образовавшие целую слободу, жителям которой вменялось в обязанность поставлять ко двору «всякий огородный овощ». Их приходская церковь Харитония, построенная в 1652–1662 гг., находилась примерно в центре этого района и носила название «что в Огородниках» или «что в Огородной слободе». По ней именуется Большой Харитоньевский переулок.

Он под стать иной улице и по протяженности (717 метров), и по оживленному движению. В прошлом веке здесь было еще тихо. «Вся эта местность, – писал автор путеводителя по Москве 1884 года, – наполнена множеством пересекающихся, тихих и спокойных переулков, где в 11 часов вечера уже все спят, разве проедет шагом запоздалый извозчик». Однако со строительством железнодорожных вокзалов на Каланчевской площади и Садовом кольце движение в некогда тихих переулках значительно усилилось. По воспоминаниям сына художника А.М. Васнецова, переулок, где они жили, отнюдь не был спокойным. По нему с раннего утра ездили ломовые извозчики с вокзалов, нагруженные железными балками и рельсами, со страшным грохотом скребущими по булыжнику.

В XVIII в. Большой Харитоньевский переулок разделялся на две части – одна, от Белого города до церкви Харитония, называлась Харитоньевским переулком, а другая – до Земляного вала, Хомутовкой, по владельцу участка на углу с современным Садовым кольцом.

Большой Харитоньевский переулок начинается домом (№ 1/5/10), выходящим и на Чистопрудный бульвар и в Гусятников переулок, построенным в начале 1830-х гг.; в нем на бойком месте располагался ресторан «Прогресс» с общими залами на первом этаже и с отдельными кабинетами на втором. В доме находилась редакция газеты «Листок» (вход туда был с Гусятникова переулка), на страницах которой в 1831 г. появилось первое произведение В.Г. Белинского – стихотворение «Русская быль». Теперь же это здание полностью перестроено. За Гусятниковым переулком – пятиэтажный доходный дом (№ 3, архитектор О.Г. Пиотрович), рядом с которым построено современное здание (№ 5–7, 1976 г., архитекторы Л.С. Аранаускас, З.И. Базанова, Е.Н. Чурилина) и жилой дом 1927 г. (№ 9, архитектор В.Е. Дубовской).


Церковь Харитония Исповедника

Участок № 3–5 в начале XIX в. был одним владением, где в 1820-х гг. жил поэт Е.А. Баратынский (правильнее Боратынский). За бездумный проступок, о котором он жалел и пытался скрыть всю жизнь, – кражу довольно крупной суммы денег, 500 рублей ассигнациями, и золотой табакерки у отца товарища – его исключили из Пажеского корпуса, «с тем, чтобы не определять ни в какую службу, разве пожелает в военную рядовым».

Восемнадцати лет Баратынский стал тянуть суровую лямку рядового Егерского полка. Хлопотали за него многие, и он, получив офицерский чин прапорщика, в 1825 г. вышел в отставку, приехал в Москву и поселился в доме на углу Большого Харитоньевского переулка. Это место связано с памятным событием в жизни поэта, отмеченным в метрической ведомости церкви Харитония 6 июня 1826 г.: «…браком сочетался в оном приходе живущий в доме коллежского советника Михайлы Васильевича Мясоедова отставной прапорщик Евгений Абрамович Баратынский с дочерью Генерал Майора Льва Николаевича Энгельгард, девицею Настасьею Львовною, оба первым браком…»

На месте небольшого сквера на углу с Малым Харитоньевским, там, где в 1960 г. поставлен мраморный бюст академика С.А. Чаплыгина, специалиста в области баллистики, гидро– и аэромеханики (скульптор З.М. Виленский), еще в 1930-х гг. стоял низенький, как бы вросший в землю деревянный дом. Московская молва именовала его «ларинским», «домом Татьяны Лариной». Сюда, «в Москву, на ярманку невест», привезли Таню: на заставу въехал целый обоз из деревни – «возок боярский» и три кибитки, горой нагруженные домашними пожитками.

По московским улицам:

В сей утомительной прогулкеПроходит час-другой, и вотУ Харитонья в переулкеВозок пред домом у воротОстановился.

Ранним утром Татьяну будит звон колоколов церкви св. Харитония, что в Огородниках:

Садится Таня у окна.Редеет сумрак; но онаСвоих полей не различает:Пред нею незнакомый двор,Конюшня, кухня и забор.

Харитоньевская церковь стояла напротив окон домика, где остановилась Татьяна. На ее месте находилось школьное здание (№ 11), перед которым стоял единственный в нашем городе памятник Н.А. Некрасову, открытый перед школой, носившей его имя, в 1960 г. (скульптор И.М. Чайков). Почему именно здесь поставили памятник изредка бывавшему в Москве поэту Н.А. Некрасову, так и неизвестно.

Церковь св. Харитония была особой, первой, в которой находился своеобразный музей – после реставрации, проведенной в 1881 г., по инициативе историков И.Е. Забелина и В.Е. Румянцева в ней открыли небольшой музей, где были выставлены рукописи, старопечатные книги, древние облачения, снимки с открытых фресок.

Церковь с главным престолом Сретения иконы Владимирской Богоматери возведена на месте деревянной: в стене ее была заделана доска с такой надписью: «Лета 1652 года Июля в 8-й день начата строить сия церковь во имя Пресвятой Богородицы Владимирския при Державе Государя Царя и Великого князя Алексея Михайловича. а совершена сия церковь и приделы под колоколы во имя преподобного отца нашего Харитония Исповедника в 1662 году Июля в 30 день». Харитоньевский придел тогда находился в колокольне. В 1832 г. на средства прихожанина полковника В.А. Сухово-Кобылина выстроили трапезную (предположительно, по проекту архитектора Е.Д. Тюрина) с двумя придельными храмами – св. Харитония и Михаила архангела, – выделявшуюся красивыми ампирными портиками. В 1896 г. с запада пристроили ризницу и библиотеку.

По постановлению Моссовета от 26 февраля 1933 г. церковь закрыли, а помещение намеревались использовать «для библиотеки Наркомснаба», но в 1935 г. снесли и выстроили типовую школу, ныне перестроенную в офисное здание.

За зданием (№ 15), построенным в 1888 г., – палаты (№ 17) на углу с переулком, названным по фамилии их владельца в конце XVIII в. князя И.Б. Козловского. Строительство палат относится к концу XVII в., когда они принадлежали дьяку Поместного приказа Андреяну Ратманову. Сейчас древняя часть памятника выделяется светлой окраской, отличающейся от окраски более поздних – второй половины XVIII в. – частей. Этим домом в 1800—1830-х гг. владел полковник Василий Сухово-Кобылин, участник войн с наполеоновской Францией (он был ранен под Аустерлицем – потерял глаз).

Здесь родился его сын Александр, будущий знаменитый драматург, провели детство и другие дети. Дочь Софья, талантливый художник-пейзажист, чьи картины получали высокие награды. Последние десять лет своей непродолжительной жизни – 42 года – она провела в Италии и прославилась прекрасными пейзажами этой страны. В доме жил и учитель детей Сухово-Кобылина будущий профессор Московского университета, юрист Федор Морошкин, а другой учитель, профессор Н.И. Надеждин, преподавал дочери хозяина дома Елизавете, и между ними установились дружеские отношения, превратившиеся в романтические. Молодые люди решили пожениться, но этому решительно воспротивились родители – как же такой неравный брак, с поповичем и семинаристом, – и в особенности старший брат Александр, заявивший, что он пойдет в Сибирь, но пристрелит его. Предполагаемый брак расстроился, Надеждин с горя уехал на два года за границу, дочь вместе с матерью отправилась туда же и вышла замуж за графа Салиаса де Турнемира, с которым семейная жизнь не сложилась. Елизавета стала известной писательницей под псевдонимом Евгения Тур.


П.Н.Орлов. Портрет сестер Сухово-Кобылиных. 1847 г. Слева направо: писательница графиня Елизавета Салиас де Турнемир, художница Софья Сухово-Кобылина и Евдокия Петрово-Соловово

Большой Харитоньевский переулок славится архитектурным чудом – старинными палатами (№ 21), расположенными почти у самого Садового кольца. За небольшим садом, в глубине, стоит живописная группа краснобелых зданий, украшенных наличниками, колонками, гирьками и увенчанных островерхими крышами с резными подзорами, коньками и флюгерами. С этими палатами связаны самые разные рассказы – тут и подземные ходы, и дворец Ивана Грозного, и комнаты, где он пировал с опричниками, опочивальни, охотничьи покои, столик, на котором царь Иван играл в шахматы с Малютой Скуратовым, казематы, где были замурованы жертвы страшного царя…

Самая старая часть дворца – нижний этаж крайней правой палаты. Она может датироваться концом XVI или началом XVII в. В конце XVII в. сформировался весь существующий комплекс двухэтажных построек, а возможно, был и третий деревянный жилой этаж, с характерным для того времени декором в стиле московского барокко. В правой части на первом этаже была возведена парадная, «крестовая» бесстолпная палата (площадью около 170 квадратных метров).

Возможно, что первым хозяином этих палат был богатый купец Чирьев, а потом ими владел сподвижник Петра I, дипломат, вице-канцлер П.П. Шафиров. В походном журнале Петра I за 1723 г. было записано, как 3 января, когда день «был с утра вьюжен, а пополудни прочистилось и было солнечное сияние и небольшой ветерок, а к ночи паки гораздо ветрено», царь приехал к Шафирову.

Позднее владелец палат был обвинен в казнокрадстве, и конфискованный у него дом в 1723 г. отдали графу Петру Толстому, управляющему Тайной канцелярией, главе следственной комиссии по делу царевича Алексея. В результате борьбы за власть с А.Д. Меншиковым графа сослали на Соловки, а каменные палаты в 1727 г. были пожалованы за верную службу секретарю Меншикова Алексею Волкову, который «от самого младенчества, – как писал он своему покровителю, – в вашу милость милостиво принять и отечески воспитать и обучить и всегда содержать изволили». Владельцем палат Волков был совсем недолго, меньше полугода, – в том же 1727 г. Меншиков терпит поражение в борьбе за власть и «светлейшего» ссылают, а у его подопечного палаты и прочее имущество отбирают, «понеже Алексей Волков, был при князе Меншикове, явился во всех его, князя Меншикова, непорядочных и худых поступках согласник…». Эти палаты до сих зовутся «палатами боярина Волкова», хотя такого боярина не было, а секретарь Меншикова Волков владел ими совсем короткое время, менее всех других владельцев.

Следующий владелец палат, этого своеобразного символа борьбы за власть у трона, – князь Григорий Дмитриевич Юсупов-Княжево, получивший их в ноябре 1727 г. С тех пор почти 200 лет они находились в юсуповском роду. В 1890-х гг. архитектором Н.В. Султановым после тщательных разысканий палаты были заново отделаны по образцам, и со стороны двора к ним пристроили объем с лестницей, соорудили каменную ограду с воротами, где поместили герб Юсуповых, а со стороны переулка поставили ограду, выполненную по образцу решетки XVII в. церкви Николы Мокрого в Ярославле. В интерьерах сохранились прекрасные изразцовые печи XVIII в., богатая декоративная отделка: роспись, резные порталы, бронзовые решетки, подсвечники и фонари по рисункам художника Ф.Г. Солнцева; в «портретной» находятся изображения нескольких представителей династии Юсуповых, начиная с владетельного князя Ногайской Орды Юсуфа.


Семья Юсуповых. Слева направо: старший сын Николай, отец Феликс Феликсович, граф Сумароков-Эльстон, князь Юсупов, Зинаида Николаевна, младший сын Феликс

Один из Юсуповых, князь Николай Борисович, живя в основном либо в Петербурге, либо за границей, часто сдавал свои дома жильцам. Тогда в усадьбе параллельно переулку стояли три каменных здания, и одно из них, так называемый «средний дом», в 1801–1803 гг. снимал Сергей Львович Пушкин. По предположению ученого-пушкиниста М.А. Цявловского, впечатления раннего детства А.С. Пушкина, его посещений сада в усадьбе Юсупова отразились в терцинах «В начале жизни…».

Дом, где жила пушкинская семья, сохранился, он был надстроен третьим этажом в 1891 г. и тогда же соединен со старыми палатами. Сейчас он составляет крайнюю левую часть современного здания.

После 1917 г. палаты были отобраны у владельцев, обстановка большей частью разворована, с 1922 г. тут поместился Военно-исторический музей с собранием предметов быта, вооружения и снаряжения старой русской армии, затем короткое время находился чеховский музей, а с 1928 г. до недавнего времени различные сельскохозяйственные учреждения, такие как совхозный институт, институт планирования и экономики, президиум сельскохозяйственной академии, а с 2004 г. памятник передали проектной организации. Недавно его отреставрировали, восстановили интерьеры и приглашают туристов полюбоваться великолепным внутренним убранством.

В 1924 г. в здании, в тайнике под лестницей, обнаружилось не только множество ценнейших золотых и серебряных ювелирных изделий, а к ним еще и скрипка Страдивари.

У Садовой, то есть у Земляного вала, строения Большого Харитоньевского переулка кончаются сравнительно небольшим, но монументальным двухэтажным домом, который можно отнести к концу XVIII – началу XIX в. В нем жил обер-, или, как он писался в справочнике, старший полицмейстер, и там же располагалась его канцелярия, до того как они переехали на Тверской бульвар. Рядом, через переулок, находилась и одна из районных полицейских частей – Яузская, чье здание сохранилось (№ 14/19 по Садовой-Черногрязской). Построенное в 1820-х гг., оно, как и его обер-полицмейстерский сосед, представляет собой пример сурового, мрачноватого казарменного ампира, получившего распространение в начале XIX в. В советское время это здание заняла глазная больница, а в саду в 1925–1929 гг. построили и новые ее здания по проекту архитектора И.А. Иванова-Шиц – подражание лучшим образцам московского классицизма.

Напротив дворца Юсупова находится участок (№ 22–24), принадлежавший ему же. Участок этот был немалым: по Большому Харитоньевскому переулку он тянулся на 83 сажени (примерно 177 метров), а другой стороной выходил в соседний Фурманный переулок. В центре участка, приблизительно там, где сейчас стоит двухэтажное здание (№ 24), находился обширный регулярный сад с дорожками, куртинами и круглым бассейном. За садом по Фурманному переулку стояло несколько «людских изб», а слева от сада – хозяйственные постройки: кухня, конюшня, сараи, погреба. Справа от сада по линии Большого Харитоньевского переулка – комплекс из трех стоящих вплотную зданий. Самое старое из них – среднее, трехэтажное, с простым пилястровым портиком, фронтоном и рустом первого этажа. Оно было построено в 1794 г. коллежским асессором Х. Христианом. Ранее здесь был участок с деревянными зданиями, принадлежавший с 1728 г. Измайловым, которые приобрели несколько мелких владений «слободских людей Огородной и Казенной слобод». В 1801 г. жена Х. Христиана продала участок вместе с домом князю Н.Б. Юсупову за 10 тысяч рублей, и с тех пор этот дом, как, впрочем, и другие дома здесь, стал сдаваться жильцам – в 1803 г. его нанимает капитан Д.Н. Бологовский, знакомый А.С. Пушкина, потом М.И. Римская-Корсакова, князь Н.М. Львов. Значительно позднее, уже в 1826–1827 гг., среднее здание обстраивается справа и слева. Возможно, что правое здание использовалось Юсуповым для театральных представлений. Юсуповский театр был известен в Москве, о нем сохранились воспоминания современника: «Меня поразила невиданная еще картина. Чем-то сказочным показалась мне эта обширная зала, освещенная люстрой и множеством кенкетов [масляных ламп], окаймленная тройным поясом лож, уставленная рядами кресел…»

После смерти князя Н.Б. Юсупова эти здания продаются в 1836 г. для Работного дома, учреждения, цель которого заключалась в призрении взрослых людей обоего пола, принадлежавших преимущественно к «низшим сословиям», а попросту в искоренении нищенства. Работный дом просуществовал до установления советской власти, после него здесь поместились Харитоньевские учебно-производственные мастерские и различные учреждения.

На том месте, где был Юсуповский сад, в 1895–1896 гг. архитектором И.П. Машковым на частные пожертвования построено двухэтажное здание (№ 24) Городского дома трудолюбия имени М.А. и С.Н. Горбовых, где занимались шитьем «приходящие женщины, неимущие и нуждающиеся в заработке, но имеющие свои квартиры».

До 1912 г. на месте громоздкого доходного дома по Большому Харитоньевскому переулку (№ 14, архитектор И.Г. Кондратенко) стоял скромный деревянный домик с мезонином в три окна, который приобрел чиновник Московской управы благочиния титулярный советник А.И. Федотов. Его сын Павел, известный художник, провел здесь детство. Он писал, что «сила детских впечатлений, запас наблюдения, сделанных мною при самом начале моей жизни, составляют, если будет позволено так выразиться, основной фонд моего дарования». Москвич по рождению и воспитанию, П.А. Федотов утверждал, что «все, что вы видите на моих картинах (кроме офицеров, гвардейских солдат и нарядных дам), было видено и даже отчасти обсуждено во время моего детства: это я заключаю как по воспоминаниям, так и потому, что, набрасывая большую часть моих вещей, я почему-то представлял место действия непременно в Москве».

Рядом с небольшим домиком Федотовых в начале XIX в. находилась обширная усадьба (№ 12) статской советницы Е.П. Херасковой со старинными палатами в центре и большим прудом. В конце XIX в. в одном из несохранившихся зданий жил М.А. Врубель, который работал здесь над иллюстрациями к стихотворениям М.Ю. Лермонтова. В 1911 г. почти все строения в усадьбе ломают и по проекту Г.А. Гельриха ее начинают застраивать доходными домами. В трехэтажном доме № 12а жила семья Кренкель, переехавшая сюда в 1915 г. из переулка Добрая слободка; а в 1927 г. появляется дом жилкооператива «Научные работники». Здесь с 1927 по 1953 г. жил академик Е.А. Чудаков, один из создателей советской автомобильной промышленности. Ранее, в 1921–1927 гг., он жил в соседнем доме (№ 10), где тогда находилась Московская комиссия улучшения быта ученых, предоставившая ему две большие комнаты в бывшем особняке текстильного фабриканта Н.Ф. Грибова, построенном в 1900 г.

На следующем, через улицу Жуковского, участке (№ 8) в 1891 г. архитектор Н.В. Карнеев построил двухэтажное здание для бесплатной лечебницы Общества военных врачей «в память 25-летия царствования Государя Императора Александра Николаевича». Открыта она была 26 февраля следующего года и предназначалась в «оказании помощи и пособии приходящим бедным людям всякого звания».

В пушкинское время этот участок принадлежал графу А.Л. Санти, главный деревянный дом усадьбы которого стоял на самом углу с нынешней улицей Жуковского. В дом Санти семья Пушкиных переехала из юсуповской усадьбы и жила здесь с 1803 по 1805 г. Тут родился 9 апреля 1805 г. Левушка Пушкин, любимый младший брат Александра Сергеевича, очень похожий на него внешне и обладавший незаурядным поэтическим талантом.

Еще одно памятное пушкинское место в этом переулке находится на самом углу его с проездом Чистопрудного бульвара (№ 2/7). В начале XIX в. здесь был деревянный дом поручика П.М. Волкова, куда въехали Пушкины в 1800 г. В доме Волкова в 1801 г. родился третий ребенок Пушкиных – сын Николай.

Поблизости от Чистопрудного бульвара проходит Гусятников переулок, названный по фамилии «именитого гражданина» С.М. Гусятникова, жившего на углу с Мясницкой (до мая 1993 г. он носил название Большевистского).

Начинают этот переулок здания (№ 1/32 и 2/30) весьма старые, по крайней мере еще XVIII в., но в дальнейшем перестроенные. С левой стороны находился выстроенный, вероятно, в середине XVIII в. двухэтажный дом часовщика Андрея Анжу, украшенный типичными для архитектуры того времени барочными наличниками и рустом. На нем в 1877 г. надстроили третий этаж и изменили фасадный декор (архитектор К.Ф. Буссе). В продолжение многих лет, так же как и теперь, здесь находится аптека. Правое строение, надо думать, также осталось в основе своей с середины XVIII в., когда оно принадлежало «компанейщику волоченого и плющеного золота и серебра фабрики» Сергею Кропину.

Тут в XVI в. за Мясницкими воротами Белого города устроили и Скотопригонный двор, где работали жители слободы мясников, живших внутри крепостных стен. В начале XVIII в. здесь находился довольно большой участок фабриканта Сергея Кропина, где стояли двухэтажные каменные палаты. В 1787 г. участок приобрел за 8 тысяч рублей именитый гражданин Сергей Михайлович Гусятников.

Гусятниковы принадлежали к одной из самых старых купеческих фамилий, о которых сохранились документальные свидетельства. Так, в декабре 1689 г. было велено «по указу великих государей. соболи и мягкую рухлядь принимать из Сибирского приказу из приему казенных целовальников Гусятников с товарищи». Сын Сергея Михайловича Петр начал активную торгово-промышленную деятельность, развернувшуюся при внуке Михаиле Петровиче. Гусятниковы приобрели большие капиталы от сбора питейных денег, они владели несколькими фабриками – одна из них находилась в Замоскворечье, на улице, названной по их фамилии – Гусятниковской, теперь это Летниковская, – занимались внешней торговлей. Кроме участка на углу Мясницкой и Гусятникова переулка они владели еще несколькими – в Лаврушинском переулке (№ 4), на Таганской площади (№ 1), на Маросейке (№ 4/2).

В 1880—1890-х гг. к зданию на углу переулка пристроили неказистые жилые дома, но зато напротив поднялись более представительные здания, из которых особенно выделяется угловой доходный дом (№ 3/1, 1910 г., архитектор Б.М. Нилус), ставший в советское время «домом старых большевиков»; в августе 1926 г. здесь жил писатель Н.А. Островский.

По той же нечетной стороне Гусятникова переулка, но уже ближе к его концу, в те же годы появились еще два жилых здания. В 1912 г. архитектор В.Е. Дубовский построил дом № 11, где в оформлении фасада использовал готические детали, и если внимательно всмотреться, то можно обнаружить разнообразные фигурки: в нишах извивающиеся ящерицы, а высоко, в капителях узких колонн, – улыбающиеся человечки. Над входом же автор установил скульптуру рыцаря в латах, опирающегося на меч, – намек на средневековый дом-крепость. Этот архитектор любил такого рода ассоциации. Ему же принадлежит и проект «дома с рыцарями» на Арбате. В здании, стоявшем здесь до постройки современного, много лет – со второй половины 1880-х гг. до 1904 г. – жил известный русский ученый Н.Е. Жуковский. Фасад второго здания, на самом углу с Большим Харитоньевским переулком, исполнен в характерной манере автора этого дома архитектора О.Г. Пиотровича – с использованием гладкой, блестящей облицовочной керамики.

Между этими двумя группами доходных жилых зданий стоит деревянный дом (№ 7, 1880 г., архитектор М.А. Фидлер), уютно устроившийся в глубине заросшего деревьями участка. В нем в середине 1930-х гг. жил известный кинорежиссер Г.Л. Рошаль.

Рядом с этим домом, на месте скромного жилого кирпичного здания (№ 9, 1960-е гг.), в конце XIX в. в маленьком деревянном строении обитал известный всей Москве богач Г.Г. Солодовников, дававший деньги под высокие проценты. О его непомерной скупости ходили легенды – в этом доме обстановка была такая же, как у гоголевского Плюшкина, хозяин питался в харчевнях вчерашней кашей за три копейки, воровал яблоки у разносчиков, одел резиновыми шинами лишь задние колеса пролетки, где он сидел, а передние оставил как есть: «Для кучера шин не желаю…» После его смерти обнаружилось, что почти все свое состояние, достигавшее нескольких десятков миллионов рублей, он оставил на благотворительные дела, строительство школ, больниц, домов с дешевыми квартирами. Наследники затеяли громкий процесс, но проиграли его. До 1917 г. на солодовниковские деньги успели построить дома на 2-й Мещанской и больницу на Ходынском поле.

Перпендикулярно от Гусятникова отходит переулок Огородной слободы, долгое время называвшийся по фамилии заместителя председателя Общества старых большевиков А.М. Стопани. Что фамилию заместителя убрали с карты Москвы, может вызвать только одобрение, но почему же надо было дать название не по-московски «переулок слободы», вместо того чтобы восстановить замечательное название Чудовский? Ведь так его назвали москвичи потому, что он вел к подворью кремлевского Чудова монастыря в Малом Харитоньевском переулке. Ранее он звался по домовладельцам – Фокиным, Клементьевским, Барышевским.

Вплотную к угловому дому примыкает высокий доходный дом № 3, выстроенный архитектором А.Д. Чичаговым, и далее по переулку по той же стороне – особняк крестьянина текстильного села Озеры Коломенского уезда Михаила Щербакова, владельца крупной текстильной фабрики (1885 г., архитектор П.А. Дриттенпрейс). В несохранившемся доме на этом участке в 1862–1868 гг. провела последние годы жизни актриса Л.П. Никулина-Косицкая, прославившаяся в пьесах Островского, для которых «она была чистое золото. Более русского типа, со всеми условиями нежной русской души, нельзя было найти нигде». Со второй половины 1880-х гг. здесь жил выдающийся режиссер В.И. Немирович-Данченко.

После Щербакова особняком владел один из многочисленных Назаровичей, сыновей торговца текстильным товаром Назара Федоровича Грибова, Алексей Назарович.

С этим особняком связана история, занимавшая Москву в октябре 1910 г. В газете «Московский листок» появилась заметка:

«Московская жизнь. Два самоубийства.

29 октября в доме Лопатиной, на Бол. Никитской ул., выстрелом из револьвера покончил расчеты с жизнью сын действительного статского советника Николай Михайлович Журавлев, 24 лет. В оставленном письме покойный просит в смерти его никого не винить. Последнее время Журавлев тяготился жизнью и часто говорил о самоубийстве.

Вчера, 30 октября, в 10 часу вечера, в собственном доме, по Чудовскому пер., застрелилась из револьвера жена известного в Москве негоцианта, Ольга Васильевна Грибова, урожденная Ясюнинская.

Со вчерашнего дня покойная была в особенности грустна, но ничто не предвещало катастрофы. После обеда к супругам Грибовым пришли двое знакомых. Весь вечер разговор вращался на самоубийстве сына известного богача Журавлева и все искренно сожалели этого, всегда жизнерадостного молодого человека, не так давно окончившего Императорский лицей Цесаревича Николая. Напившись чаю, супруг покойной, Алексей Назарович Грибов, пошел с своим приятелем в биллиардную играть. Его супруга со своею приятельницею прошла в спальню и там стала ей высказывать свое горе по поводу смерти молодого Журавлева и, вынув из шифоньерки револьвер, сказала: „не последовать ли и мне за ним?” Подруга стала ее успокаивать, и г-жа Грибова дала ей слово ничего над собой не делать, но, как только ее подруга отошла в сторону, грянул выстрел, и О.В. Грибова упала на ковер с простреленным сердцем. Сейчас же в спальню вбежали прислуга и все бывшие в доме, послали за врачами, которые, прибыв туда, могли лишь удостоверить смерть г-жи Грибовой».

На следующий день москвичи прочли о другом самоубийстве, на этот раз о смерти Николая Лазаревича Тарасова:

«Покойный был хорошо известен в Москве своей широкой и в то же время оригинальной жизнью. Он, как обладатель крупного состояния, приносящего ему около 200 000 руб. ежегодно дохода, жил „в свое удовольствие”, вращаясь преимущественно в артистических кругах. Он также был желанным гостем не только в старых, но и новых клубах, где вел крупную игру, совершенно не интересуясь тем, улыбается ли ему счастье или нет, так как играл не для выигрыша, а для процесса игры. Ежедневно он посещал также кондитерскую „Трамблэ”, на углу Петровки и Кузнецкого Моста, где встречался с своими многочисленными приятелями из разных слоев общества до артистической богемы включительно. Нескупой и широкий по натуре, он избегал давать своим приятелям взаймы, исходя из того положения, что каждая ссуда похищала из его круга приятеля. В те дни, когда он не ездил в театр или клуб, у него на квартире устраивались веселые вечера, на которые собирался артистический мирок. Он охотно проводил время с приятелями в городских и загородных ресторанах, платя крупные счета».

Из последующих сообщений газет выяснилось, что Журавлев проигрался в карты, попросил Грибову занять денег у своего приятеля Тарасова, но тот отказал, и тогда Журавлев покончил с собой. За ним застрелилась Грибова, а Тарасов, узнав об этом, застрелился на квартире (Большая Дмитровка, № 9—11). которую он снимал с другом Никитой Балиевым, с которым они основали театр «Летучая мышь».


Коробка для чая фирмы «В. Высоцкий и К о»

По воспоминаниям, Алексей Грибов после самоубийства жены загулял и в скором времени умер в одночасье, успев только протянуть руку к бокалу с вином.

Напротив дома Грибовых стоят также особняки. На правой стороне переулка дом (№ 2), построенный в 1892 г. архитектором Н.И. Якуниным для Д.А. Беренса, директора Первого Российского страхового общества, не так интересен, как его соседи. Здесь жил также и основатель крупных текстильных и химических фабрик Людвиг Рабенек и его наследники. Они выпускали очень в России популярный товар – пунцовый ситец, а в годы Первой мировой войны отравляющие газы.

В 1919 г. в доме располагалось управление продовольственной армии Наркомпрода, организации, призванной большевиками вооруженной рукой обеспечить продовольствием для их армии и голодающих городов. Теперь дом занят посольством Швейцарии.

Особняк № 6 построен в 1900 г. известным архитектором Р.И. Клейном для чаепромышленников Высоцких, в семье которых бывал в качестве учителя Борис Пастернак. Он вспоминал, как еще в гимназические годы дружил со старшей дочерью хозяев дома и «давал ей нерегулярные уроки неведомо чего. Вернее, в доме оплачивали мои беседы на самые непредвиденные темы. О своем чувстве к В-й, уже не новом, я знал с четырнадцати лет. Это была красивая, милая девушка, прекрасно воспитанная и с самого младенчества избалованная старухой француженкой, не чаявшей в ней души». Первые стихотворные опыты Пастернака были связаны именно с этим московским домом.

Основатель фирмы приехал в Москву в 1853 г. и вскоре создал знаменитую торговую чайную фирму, которой руководил после его смерти сын Давид Вульфович Высоцкий, скончавшийся в эмиграции в Париже. Сын его Александр стал революционером и был расстрелян большевиками в 1937 г.

Чаеторговая фирма «В. Высоцкий и К о» была одной из ведущих в России: к 1913 г. имела 6 развесочных фабрик (здание крупной московской чаеразвесочной фабрики находилось на углу Нижней Красносельской и Ольховской улиц – оно сохранилось), 77 магазинов в 49 городах России, с чистой прибылью более 2 миллионов рублей. Чай закупался в Индии, на Цейлоне, Китае и на острове Ява, одних только таможенных пошлин заплатили 17 миллионов рублей.

На фирменных коробках с чаем было написано «Товарищество чайной торговли В. Высоцкий и К о» и изображен знак фирмы – кораблик с распущенным парусом. В сентябре 1919 г. фирму и предприятия национализировали и все перешло к государственному объединению Центрочай, но еще довольно долго ходила такая пословица: «Сахар – Бродского, чай – Высоцкого, Россия – Троцкого».

После большевистского переворота особняк заняли почтово-телеграфные профсоюзные организации, Центральный клуб работников связи, тут созывались съезды колхозников, потом в нем многие годы находилось Общество старых большевиков, образованное в 1922 г. и ставившее целью помощь Компартии в воспитании молодежи и изучение революционного опыта. Сталин как общество, так и почти всех его членов ликвидировал, а особняк в 1936 г. передали городскому Дому пионеров и существенно перестроили внутри.

Ранее дом Высоцких был прекрасно отделан – дорогое дерево, золотая роспись, лепнина, наборные паркеты, но с вселением пионеров и школьников все было заменено новым оформлением. Тогда рассказывалось в одном из журналов, что многие сомневались, стоит ли все выкидывать и делать заново, но «руководитель московских большевиков тов. Хрущов смело (!) поставил вопрос о том, чтоб все это купеческое безвкусие и богатство надо убрать». Пионеры занимали этот особняк до переезда в 1962 г. на Воробьевы горы.

В этом же переулке на его левой стороне рядом с новым административным зданием «Георг Плаза» (2005 г., архитектор Д.В. Александров и др.), в котором использованы идеи и приемы советского конструктивизма, стоит деревянный дом (№ 9), привлекающий к себе внимание пышной сквозной резьбой кронштейнов и карниза. Дата строительства его, к сожалению, не найдена в архивах, но можно, однако, предположить, что он выстроен в 1870—1880-х гг. Напротив – доходный дом (№ 14), построенный архитектором С.М. Гончаровым. В нем с середины 1920-х гг. до кончины в 1958 г. жил гидролог, профессор Московского университета Е.В. Близняк.

Переулок Огородная слобода выходит к Малому Харитоньевскому прямо против дома (№ 5), стоящего за забором, в глубине участка, где в XVII–XIX вв. находилось подворье кремлевского Чудова монастыря. Подворье иногда называлось Заборовским, так как оно было приобретено монастырем в 1676 г. у думного дворянина Семена Заборовского, по фамилии которого тогда назывался и переулок. Он именовался еще Мальцевым и Урусовым (по фамилиям владельцев), а также Огороднической улицей, потому что вел к Огородной слободе мимо церкви Харитония, что в Огородниках. В советское время переулок именовался улицей Грибоедова, так как он выходит к Мясницкой там, где стоит дом (№ 42/2), в котором писатель жил у своего друга С.Н. Бегичева.

Это здание – одно из выдающихся произведений московского классицизма, прекрасный пример богатого парадного особняка.

Здесь в начале XVIII в. был двор обер-секретаря А.Л. Щукина со многими каменными и деревянными строениями; к середине XVIII в. он перешел к князю Кольцову-Мосальскому, а в 1784 г. владельцем стал никому дотоле не известный капитан Иван Иванович Барышников. О богатстве Барышниковых рассказывается такая история: однажды армейский маркитант, вяземский мещанин, получил задание от фельдмаршала С.Ф. Апраксина отвезти из армии в Петербург бочонки с вином и с ними письмо жене, в котором он сообщал, что в них вместо вина золотые монеты. Жена вскрыла бочонки, и оттуда полилось вино, а Барышников внезапно разбогател. В 1784 г. он покупает у действительного статского советника М.М. Бакунина усадьбу с каменными строениями на Мясницкой и нанимает лучшего архитектора Матвея Казакова для постройки нового роскошного дворца.

Здесь жил близкий друг Грибоедова Степан Бегичев, женатый на дочери хозяина Анне Ивановне, и Грибоедов часто бывал здесь.

В 1837 г. наследники Барышникова продают усадьбу, и один из последующих владельцев, камергер Петр Бекетов, дарит ее городу, который помещает в ней больницу, и не просто больницу, а во дворе сифилитическое отделение ее.

Ныне здесь редакция газеты «Аргументы и факты».

Напротив дворца – значительно более скромное здание (№ 44), которое находится на участке, пожалованном из стрелецкой земли известному деятелю петровской эпохи Льву Кирилловичу Нарышкину, брату царицы Натальи, главе Посольского приказа. От него усадьба перешла к сыну Александру, просто Львовичу, как его звал Петр. А.Л. Нарышкин долго был при дворе и занимал крупные должности – президент Коммерц-коллегии, президент Строительной канцелярии, директор императорских строений и садов.

Один из следующих владельцев – князь Петр Яковлевич Голицын – существенно перестроил здания на усадьбе в период между 1748 и 1753 гг., и внешний облик существующего главного дома был восстановлен именно на это время.

Около 1770-х гг. (и до 1809 г.) владельцами стали князья Урусовы, старинная фамилия, происшедшая от ногайских ханов, вместе с другими княжескими родами – Кутумовыми, Шейдяковыми, Юсуповыми.

Один из Урусовых, князь Александр Александрович, славился своими коллекциями монет и медалей, минералов, мозаик. Как писал историк Московского университета, «сей любитель наук, распростирая благотворительность свою, подарил Московский Университет своим пространным кабинетом минеральным и мозаическими картинами».

В 1825 г. усадьбу купил А.А. Арсеньев, из старинной дворянской семьи, также происшедшей от татар, предпринявший несколько перестроек. Сын его оставил воспоминания о жизни в этом доме, в которых он рассказывает о посещениях А.С. Пушкина, И.И. Дмитриева, Н.И. Надеждина, М.И. Глинки и многих других известных деятелей культуры.

Один из первых исследователей, написавших об этом доме, Юрий Александрович Федосюк назвал его «домом трех композиторов». Кроме Глинки, здесь не только бывали, но и подолгу жили Чайковский и Дебюсси. Меценатка Надежда Филаретовна фон Мекк, щедро помогавшая Чайковскому, ютившемуся по гостиницам, родственникам и друзьям, приглашала его пожить в доме. Он согласился и сообщал в письме: «…я очень быстро очутился в своем симпатичном, уютном помещении внизу в Вашем доме. Мне в высшей степени понравилось это помещение, и я сразу полюбил его, особенно мою угловую комнату, в коей сплю и пишу в настоящее минуту письмо это». Чайковский еще несколько раз останавливался в доме на Мясницкой.

Клод Дебюсси жил здесь в 1880 и 1881 гг., как учитель детей Надежды Филаретовны.

В 1895–1910 гг. домом владел богатый елабугский купец Н.Д. Стахеев, ставший переустраивать интерьеры по проекту «своего» архитектора М.Ф. Бугровского – он выстроил ему великолепный особняк на Новой Басманной, 14, большую гостиницу в Большом Златоустинском переулке, 6 и другие дома.

В советское время тут поместились разные конторы – Высшие юридические курсы, отделы райсовета, квартиры. Теперь же дом отреставрирован.

В Малом Харитоньевском переулке – здание (№ 4), резко выделяющееся из окружающей застройки, – высокое, с приземистым, обработанным крупным гранитным рустом, прорезанным арками первым этажом, образующим как бы пьедестал для фасада с элементами английской готики. Это дом Московского политехнического общества при Высшем техническом училище, основанного его выпускниками для распространения в России технических знаний. В 1904 г. был объявлен конкурс на проект дома общества. На конкурсе первую премию получил архитектор А.Б. Минкус, а вторую – автор здания гостиницы «Метрополь», известный тогда архитектор Вильям Валькот. Однако составление окончательного проекта было поручено инженеру А.В. Кузнецову, использовавшему некоторые идеи проекта В. Валькота.

Любопытно привести мнение одного из известных московских инженеров Н.П. Зимина о том, почему не был выбран русский стиль для будущего дома: во-первых, «техническая наука чужда национальности и черпает свои успехи из всемирных успехов техники, не считаясь с национальными вопросами, и, во-вторых, русский стиль представляется очень неудобным для общественных зданий, потому что он препятствует достаточно полному освещению внутренних помещений. Создавался русский стиль в те времена, когда русские люди при отсутствии свободы мысли и под давлением неблагоприятных обстоятельств прятались от света». «При проектировании фасада, – писал в журнале «Зодчий» А.В. Кузнецов, автор проекта, – приняты в руководство архитектурные мотивы Англии – страны, давшей нам первую паровую машину, паровоз, пароход и ткацкий станок».

Внизу, на первом этаже, были предусмотрены помещения для контор, на втором – залы для совета и общих собраний общества, столовая и библиотека, а верхние этажи отводились для квартир, сдаваемых внаем. В одной из них в 1910–1944 гг. жил художник И.И. Машков, и там же была его студия. Над входом в здание помещены высеченные из гранита переплетенные буквы «П» и «О», что означает «Политехническое общество», по сторонам центрального эркера – даты «1878», год основания общества, и «1905» – год закладки дома, а между вторым и третьим этажом поместили картуши с изображениями символов технического прогресса – реторты, станка, электромотора и паровоза.

Строительство этого здания, законченного в апреле 1907 г., производилось на взносы выпускников МВТУ, собранные по всей России. Одной из целей сооружения его было, как говорилось на открытии, «собрать в стенах своего дома другие научно-технические общества и сделать из нашего дома центр и средоточие интеллигентных технических сил Москвы». Так и произошло – до переворота 1917 г. здесь помещались Московское отделение Русского технического общества, редакции нескольких технических журналов. В этом доме бывали и выступали с докладами И.П. Павлов, К.Э. Циолковский, П.Н. Лебедев, Н.Е. Жуковский.


Тимофей Николаевич Грановский

В советское время в здании разместились несколько академических институтов, и в их числе Институт машиноведения, в котором работали такие выдающиеся ученые, как А.А. Благонравов, Е.А. Чудаков, И.И. Артоболевский, и др.

Далее, уже на углу с переулком Огородная слобода, – значительно перестроенная в 1906 г. архитектором М.Ф. Бугровским усадьба (№ 6) с двухэтажным домом начала XIX в. Тут в первые годы советской власти располагались Комиссариат по литовским делам и потом Польская дипломатическая миссия, а за переулком – особняк (№ 10), памятный многим москвичам, так как там с февраля 1961 г. находится Московский дворец бракосочетания. Особняк был построен в 1909 г. архитектором С.Ф. Воскресенским для торговца железом и цементом А.В. Рериха. В 1920—1930-х гг. в нем размещалось представительство Чехословакии. До постройки существующего здания здесь был небольшой деревянный дом, которым в 1840-х гг. владел Николай Григорьевич Фролов, личность замечательная, хотя и малоизвестная сейчас. После Пажеского корпуса он служил в лейб-гвардии, но пренебрег карьерой, вышел в отставку (что было не просто) и стал заниматься самообразованием – слушал лекции в лучших университетах. В Берлине он сблизился с Грановским, Тургеневым, Бакуниным, а вернувшись в Россию, решил посвятить себя новой тогда науке – сравнительному землеведению. И вот бывший гвардейский прапорщик издает журнал «Магазин землеведения и путешествий» и знакомит русскую публику с знаменитым сочинением великого немецкого ученого Александра Гумбольдта «Космос», свод знаний первой половины XIX в.

Фролов был очень близок с историком Т.Н. Грановским, который в 1851 г. поселился во флигеле его дома в Малом Харитоньевском переулке и жил там до кончины в 1855 г. В последние годы, в обстановке жесткой николаевской реакции он не находил удовлетворения в преподавании, и его преследовали приступы меланхолии и апатии. Он скончался 42 лет от роду. После его ранней кончины И.С. Тургенев написал эти проникновенные слова о нем: «Люди вообще настолько имеют значения и влияния, насколько нужны; а люди, подобные Грановскому, теперь нам крайне нужны. Время еще впереди, когда настанет для нас потребность в специалистах, в ученых; мы нуждаемся теперь в бескорыстных и неуклонных служителях науки, которые бы твердой рукою держали и высоко поднимали ее светоч; которые, говоря нам о добре и нравственности, о человеческом достоинстве и чести, собственною жизнью подтверждали истину своих слов… Таков был Грановский – и вот отчего льются слезы о нем; вот отчего он, человек бессемейный, был окружен такой любовью и при жизни и в смерти. Заменить его теперь не может ни один человек, но сам он будет еще действовать за гробом, – действовать долго и благотворно. Он жил недаром – он не умрет. Во всей его деятельности ничего не было такого, в чем бы не мог он громко и ясно признаться перед всеми; он сеял свои семена днем, при свете солнца, и когда они взойдут и принесут плоды – в них не будет ничего горького. Выше этой похвалы и этой награды для человека нет».

Территория участка до Большого Харитоньевского переулка принадлежала фабрикантам, банкирам братьям Рябушинским. Глава семьи Павел Михайлович приобрел в 1871 г. большой участок со старинными палатами, и его наследники владели им до самого большевистского переворота. Здесь в 1981 г. было построено здание для Высшей аттестационной комиссии (архитекторы А.Н. Колчин, Д.С. Солопов, М.Н. Казарновский); теперь тут Арбитражный суд.

На противоположной стороне Малого Харитоньевского, рядом со старинной усадьбой (№ 3) князя А.А. Урусова, в которой сохранились перестроенные здания конца XVIII – начала XIX в., находится большой участок (№ 5), огороженный решеткой с морскими эмблемами. За нею – здание с мощным, далеко выдвинутым шестиколонным портиком, построенное в 1861 г. (архитектор А.О. Вивьен, третий этаж – в 1878 г., архитектор М.Г. Пиотрович). С 1875 г. здесь было Филаретовское училище, находившееся на земле загородного двора Чудова монастыря, так называемого Заборовского подворья. На нем стояло несколько деревянных строений для живших там монастырских служителей – бочаров, конюхов, кузнецов, истопников, а также церковь св. Тимофея, освященная в 1760 г. митрополитом московским Тимофеем.

Училище вместе с домовой церковью, освященной в честь, конечно, святого Филарета милостивого, открыли по инициативе митрополита Филарета, и называлось оно «домом воспитания девиц духовного звания», а впоследствии просто Филаретовским. Об этом училище вспоминала сестра А.П. Чехова, Мария Павловна. После переезда чеховской семьи из Таганрога младшим ее членам надо было учиться. Миша Чехов, как говорили в семье, «сам себя определил» в гимназию, а Машу никто не хотел принимать без платы за учение. М.П. Чехова вспоминала, что «познакомилась с девочкой, учившейся в Филаретовском женском епархиальном училище. Она рассказала мне, как хорошо они учатся, интересно проводят время, танцуют, и мне очень захотелось там учиться». Она обратилась к митрополиту, которому подчинялось училище, но он отказался ей помочь. Тогда митрополитом был «святой» Иннокентий Вениаминов. Однако судьба все-таки улыбнулась ей: «Один из таганрогских купцов-богачей, по фамилии Сабинников, увидев нашу плачевную московскую жизнь, согласился платить за мое обучение». М.П. Чехова проучилась здесь с 1877 по 1883 г. После 1917 г. училище заняло Управление внутренней охраны НКВД, потом Строительный институт, Торфяной институт, а теперь Военно-морской штаб.

Рядом с Чудовским подворьем в начале XIX в. находилась усадьба (№ 7), принадлежавшая бабушке А.С. Пушкина Ольге Васильевне. Она летом 1797 г. продала имение в Троицкой слободе (район теперешней Делегатской улицы) и тогда же приобрела значительно меньшую усадьбу здесь, в Огородной слободе. Пушкиным она принадлежала почти 10 лет – Анна Львовна Пушкина продала ее 23 сентября 1808 г. Никаких строений того времени не сохранилось – они сгорели в пожаре 1812 г. В 1889–1891 гг. на этом участке построены существующие здания (проект архитектора Б.В. Рутковского). Тут жили педагог-математик, автор известных задачников Н.А. Шапошников, историк искусства А.К. Дживелегов. В 1898 г. здесь поселилась семья Александра Чаянова, который учился в реальном училище К.П. Воскресенского, расположенном рядом, на Мясницкой.

Восточнее Малого Харитоньевского проходят два Козловских переулка – Большой и Малый. Большой Козловский переулокначинается от безымянной площади, образованной Мясницкими улицей и проездом, на которую выходит первый дом по этому переулку. Автор его, архитектор К.Ф. Буссе (1888), не сумел воспользоваться выгодным местоположением, и выразительного ансамбля не получилось. Этот дом образует угол с небольшим Боярским переулком, бывшим Трехсвятительским, название которого произошло от церкви Трех Святителей конца XVII в., стоявшей на месте сквера рядом с домом № 4 по Садовой-Черногрязской улице, как раз там, где этот переулок выходит на Садовое кольцо. Церковь, разрушенная в 1928 г., была выстроена в 1680 г., потом существенно перестроена, в середине XVIII в. возведена новая колокольня. В ней славились великолепный барочный иконостас и большая икона архистратига Михаила, принесенная в церковь сослуживцами и почитателями знаменитого генерала М.Д. Скобелева. Его, скоропостижно умершего в гостинице в Столешниковом переулке в 1892 г., отпевали в Трехсвятительской церкви, и отсюда тело его было отправлено в родовую усадьбу в Рязанской губернии. Эта церковь памятна тем, что в ней крестили М.Ю. Лермонтова, который родился в доме, стоявшем напротив, на месте высотного здания на Садовом кольце и также разрушенном большевиками. Между сквером и домом № 6/2 кооператива работников Народного комиссариата иностранных дел, построенным в 1929 г. архитектором А. Мешковым, от Боярского переулка отходит почти не видный Хоромный тупик(бывший Трехсвятительский), в котором находится интересный архитектурный и историко-литературный памятник (№ 4). Дом стоит, как писал историк П.И. Бартенев, бывавший здесь, «самым оригинальным образом: он не на улице, не в переулке и не на площади – к нему ведет особый проезд, точно как в чувашских деревнях». Дом этот выстроен, вероятно, в первой половине XVIII в. – это были каменные палаты «волочильной и плющильной золотой и серебряной фабрики компанейщика» И.И. Тележникова. В конце века палаты переходят к известному в Москве медику, «одному из знаменитейших московских практиков», профессору Московского университета Ф.Г. Политковскому. После 1812 г. дом находился во владении Д.М. Мертваго, занимавшего многие важные посты, но оставившего службу – его невзлюбил Аракчеев. Записки хозяина дома, по словам его крестного С.Т. Аксакова, были «драгоценным приобретением для всей читающей образованной публики».

Дом в 1824–1827 гг. снимал камергер Михаил Михайлович Сонцов, женатый на тетке Пушкина, Елизавете Львовне. В ее салоне в начале года для светской публики читал лекции по новейшей французской литературе приехавший в Россию Амедей Декамп, ставший позднее преподавателем Московского университета, о котором университетские власти отзывались, что он «знает Французскую Литературу очень хорошо». Мемуарист Ф.Ф. Вигель вспоминал: «Он с глубоким презрением говорил о Расине, о Буало и даже о поэтическом таланте Вольтера и все называл новейших писателей – Виктора Гюго и других, которых гениальные мысли, не стесненные узами правил Аристота, возьмут высокий полет и должны удивить мир своею смелостью». Вигель искренне считал, что «совершенное безначалие в словесности рано или поздно должно повлечь за собою ниспровержение законных властей»! Лекции о новой французской литературе, так далеко ушедшей от канонов классицизма, вызвали большой интерес в Москве. А.П. Елагина рассказывала, что Пушкин, который считая себя знатоком новой литературы, позволил себе крайне несдержанно вести себя на этой лекции. Елагина «по знакомству с Декампом взяла билет и ездила слушать. В самую первую лекцию она встретила там Пушкина, который подсел к ней и во все время чтения смеялся над бедным французом и притом почти вслух. Это совсем уронило лекции. Декамп принужден был не докончить курса, и после долго в этом упрекали Пушкина».

В конце 1820-х гг. дом с большим тенистым садом и «почти сельским простором» покупает штабс-капитан А.А. Елагин, женатый на племяннице В.А. Жуковского Авдотье Петровне Юшковой, матери известных литераторов Ивана и Петра Киреевских. В 1820—1840-х гг. в доме Елагиной, по словам поэта Н.М. Языкова,

У Красных ворот, в республике привольнойНауке, сердце и уму, —

было любимое место «соединения ученых и литературных знаменитостей Москвы, а по тону сдержанности, гуманности и благосклонного внимания, в нем царствовавшему, представлял нечто вроде замиренной почвы, где противоположные мнения могли свободно высказываться, не опасаясь засад, выходок и оскорблений для личности препирающихся. Все это вместе дает ему право на почетную страницу в истории русской литературы, наравне с другими подобными же оазисами, куда скрывалась русская мысль в те эпохи, когда не доставало еще органов для ее проявления». Трудно даже перечислить всех, кто бывал здесь, – это А.И. Герцен, Н.П. Огарев, Е.А. Баратынский, П.Я. Чаадаев, В.Ф. Одоевский, А.С. Хомяков, В.А. Жуковский и многие другие, пришлось бы назвать всех, кто составлял цвет всего просвещенного и даровитого в Москве того времени. Хозяйка салона широко раскрывала двери его всем, кого занимала мысль о широком обмене мнениями, и умела привлекать к себе людей самых разных мнений и убеждений.

В гостиной А.П. Елагиной развертывались ожесточенные споры западников и славянофилов. «Война наша, – писал А.И. Герцен в «Былом и думах», – сильно занимала литературные салоны в Москве. Вообще, Москва входила тогда в ту эпоху возбужденности умственных интересов, когда литературные вопросы, за невозможностью политических, становятся вопросами жизни». По воскресеньям салон Елагиной наполнялся посетителями: «Сверх участников в спорах, сверх людей, имевших мнения, на эти вечера приезжали охотники, даже охотницы, и сидели до двух часов ночи, чтоб посмотреть, кто из матадоров кого отделает и как отделают его самого; приезжали в том роде, как встарь ездили на кулачные бои, что за Рогожской заставой». Споры начинались вечером и продолжались много часов, заканчиваясь иногда в шестом часу утра.

А.С. Пушкин побывал в доме Елагиной зимой 1828/29 г., посетив жившего здесь И.В. Киреевского. Во время этого посещения он отобрал свои книги из библиотеки С.А. Соболевского, которую тот оставил Киреевскому на время отъезда за границу. Весной 1830 г. Пушкин посетил поэта Н.М. Языкова, поселившегося в доме Елагиной, а в августе 1833 г. опять был у И.В. Киреевского.

Правая сторона Большого Козловского переулка начинается пышно украшенным домом (№ 2/46, 1874 г., архитектор И.П. Херодинов), в котором жили художник К.Ф. Юон и известный исследователь истории Москвы, автор книги «Памятные места Москвы» Б.С. Земенков, о котором написана содержательная биографическая статья в сборнике «Краеведы Москвы» В.Б. Муравьевым. Соседний особняк, на зеленом фоне стен которого ярко выделяются белые детали декора, построен в 1874 г. по проекту П.С. Кампиони и перестроен в 1890 г. архитектором П.А. Дриттенпрейсом. Тогда же он получил и теперешний фасад, на котором в лепных картушах под карнизом виднеется латинская буква S – первая буква фамилии владельца, отнюдь не иностранца, а природного россиянина, шуйского купца первой гильдии Павла Севрюгова. Далее – административные здания, построенные на месте сада Филаретовского училища. Напротив них – заурядный жилой дом (№ 3, 1901 г., архитектор И.Г. Кондратенко) и рядом пышно украшенный особняк 1888 г. (инженер Б.В. Ростковский). Переулок заканчивается доходными домами № 8 (1913 г., архитектор Г.К. Олтаржевский) и № 12 (1911 г., архитектор И.Г. Кондратенко, в нем в 1930-х гг. жил артист Б.Г. Добронравов). Последний был выстроен на месте деревянного дома поэта И.И. Дмитриева, давнего знакомого пушкинской семьи.

Басни И.И. Дмитриева были широко известны, а некоторые его стихотворения стали народными песнями. Он любил Москву, всегда стремился поселиться в ней, что и исполнил на склоне лет. Дмитриеву принадлежат широко известные строки о Москве:

Москва, России дочь любима,Где равную тебе сыскать?

После выхода в отставку – И.И. Дмитриев был обер-прокурором Сената и жил тогда в Петербурге – он купил в 1801 г. небольшой дом профессора права Московского университета К.Я. Лангера. Дмитриев писал в мемуарах «Взгляд на мою жизнь», что он «переделал его снаружи и внутри, сколько можно получше; украсил небольшим числом эстампов, достаточною для меня библиотекою и возобновил авторскую жизнь». Позади дома находился небольшой сад, который был приведен Дмитриевым в образцовый порядок, его можно было часто видеть за чтением «под густой тенью двух старых лип, прозванных Филемоном и Бавкидою». Он дружил с Н.М. Карамзиным, и будущий историограф почти каждый день бывал здесь. Дом Дмитриева был одним из культурных центров допожарной Москвы – хозяин вспоминал, что его нередко посещали «молодые писатели» В.Л. Пушкин, В А. Жуковский, В.В. Измайлов. Узнав, что этот домик сгорел в пожар 1812 г., В.А. Жуковский посвятил ему стихотворение-воспоминание:

Итак, ее уж нет,Сей пристани спокойной,Где добрый наш поэтИграл на лире стройной.Как весело бывало,Когда своим друзьямПод липою ветвистойС коньяком чай душистыйХозяин разливалИ круг наш оживлялВеселым острым словом!

Далее за перекрестком с Большим Харитоньевским переулком Большой Козловский меняет свое название на Малый. Участок № 1–5, то есть почти вся левая сторона Малого Козловского переулка(в конце XVIII в. он назывался Мальцевым переулком), составляла одно владение – в 1804 г. его приобрел князь Федор Сергеевич Одоевский. После отставки он занимал должность директора Московского отделения Ассигнационного банка.

Княгиня Екатерина Одоевская происходила из семьи мелкого чиновника, прапорщика Филиппова. Их дом был в приходе церкви св. Власия – см. главу XIV.

Здесь провел раннее детство их единственный сын Владимир, последний представитель старинного и благородного княжеского рода, известный в будущем писатель, педагог, библиотечный деятель, музыкальный критик. После смерти отца – он скончался в этом доме молодым – ему было в 1808 г. всего 37 лет, вдова его уезжает из Москвы, а сын остался на попечении сначала деда, а потом родственника князя П.И. Одоевского.

В конце 1805 г. в одном из домов на участке Одоевских поселяется Сергей Львович Пушкин с семьей. Это была его последняя квартира в Огородной слободе, отсюда он переезжает в район Арбата – Поварской.

В 1895 г. на бывшем участке Одоевских построены для благотворительных целей два здания – на углу краснокирпичное здание Ксениевского приюта (№ 1, архитектор М.К. Геппенер; в конце 1920-х гг. была школа № 49) и далее по переулку – Долгоруковский приют (№ 3, архитектор Д.В. Шапошников). В 1919–1922 гг. здесь находился авиатехникум, директором которого был Н.Е. Жуковский. Позднее техникум стал Академией воздушного флота.


Фурманный переулок

Четная сторона Малого Козловского переулка не блещет архитектурными памятниками, и скромный двухэтажный дом (№ 4, 1891 г.) ничем не выдает руки своего автора, будущего ведущего архитектора модерна Л.Н. Кекушева. Это одна из его первых построек в Москве.

Ближе к концу переулка, на месте домов № 10 и 12, жила бабушка Александра Пушкина Мария Алексеевна Ганнибал. Она наняла в июле 1801 г. у статской советницы И.И. Штриттер «в собственном деревянном ее доме, пять покоев с мебелью», и возможно, что маленького Пушкина привозили сюда в гости.

Малый Козловский выходит примерно к середине Фурманного переулка. На углу этого переулка с Земляным валом – на месте дома № 16 по Садовой-Черногрязской улице находился Казенный фурманный (или пожарный) двор, отчего и произошло название. Переулок назывался еще и Трубным – по пожарным трубам, хранившимся на фурманном дворе.

Переулок начинается жилыми домами – справа (№ 2) более старым, 1875 г., а слева более молодыми – № 1 (1900 г., архитектор К.А. Михайлов) и № 3 (1899 г., архитектор Н.Д. Бутусов). В нем в 1930-х гг. жил писатель, автор многих известных пьес, и в том числе популярной пьесы «Шторм», В.Н. Билль-Белоцерковский. Далее идут дома № 5 (1897 г., архитектор И.Д. Боголепов), № 7 (1911 г., архитектор О.Г. Пиотрович) и № 9 (1909 г., архитектор Н.И. Жерихов).

Из строений на четной стороне переулка необходимо отметить четырехэтажный дом (№ 6), на котором помещена мемориальная доска: «В этом доме в 1903–1933 гг. жил и работал выдающийся русский художник Аполлинарий Михайлович Васнецов». В тексте доски ошибка: сюда А.М. Васнецов переехал в только что отстроенный дом, а начали его строить в начале 1904 г. и закончили осенью того же дома (проект архитектора И.Г. Кондратенко).

А.М. Васнецов в течение многих лет был членом комиссии «Старая Москва», ее почетным председателем. «Многие задают мне вопрос: почему я занялся „Старой Москвой”, – вспоминал художник в автобиографических записках, – и так увлекся ею? На это трудно ответить. Может быть, потому, что я люблю все родное, народное. в жизни прошлого». Широко известны картины Васнецова, живо рисующие облик и быт Москвы, написанные на основе долгих подготовительных работ, изучения старых планов, документов и исторических сочинений.

Как вспоминал его сын Всеволод, «московская квартира наша состояла из шести комнат, вернее, из пяти жилых и большой передней, где стояла вешалка, стулья, а по стенам висели автолитографии.

В передней четыре двери. Одна из них вела в самую большую комнату – гостиную, куда препровождали малознакомых или официальных посетителей. Пол ее, во всю площадь, был застлан красивым и мягким персидским ковром.

Меблировка состояла из старинного, красного дерева, гарнитура павловских времен. У стен стояли кресла и диван. У противоположной стены – пианино с бронзовыми подсвечниками. Посередине гостиной стоял восьмиугольный стол, вокруг него кресла. По стенам, так же как и в кабинете и столовой, висели картины Архипова, Левитана, К. Коровина, Поленова, Степанова, Виноградова, В. Васнецова, Жуковского, Серова, Первухина, Исупова и других, друзей и близких знакомых, подаренные ими Аполлинарию Михайловичу. Стены гостиной были оклеены темно-красными обоями с легким золотым орнаментом. Вторая дверь из передней комнаты открывалась в столовую, обставленную очень скромно. Посередине – раздвижной стол, окруженный дубовыми стульями. В одном углу стоял большой дубовый шкаф-буфет, в другом маленький дубовый стол, украшенный резными орнаментами в русском стиле.

Вечером отец снимал с обеденного стола скатерть, раскладывал на нем всевозможные старинные карты, планы, гравюры и книги и засаживался работать над своими произведениями по старой Москве. Он тщательно прорабатывал угольный рисунок, фиксировал его. а заканчивать свою вещь акварелью уносил в мастерскую».


Художник Аполлинарий Михайлович Васнецов

В 1965 г. в бережно сохраняемой квартире был открыт Мемориальный музей А.М. Васнецова.

Соседом этого большого доходного дома долгие годы был маленький особняк (№ 8), где жил профессор Московского университета, математик А.Ю. Давидов; в его доме в 1864 г. происходило первое заседание Московского математического общества, участком (№ 10) вплоть до Октябрьского переворота 1917 г. владел известный историк Сергей Константинович Богоявленский (1872–1947). Его отцом был настоятель Покровского собора, мать – дочерью профессора и ректора Московской духовной академии С.К. Смирнова (его полного тезки), известного трудами по истории.

Богоявленский учился в 3-й гимназии на Большой Лубянке, поступил на историко-филологический факультет Московского университета, где получил твердые навыки работы с документами. После окончания университета он преподавал в одном из лучших реальных училищ – К.П. Воскресенского, а потом и в Московском главном архиве Министерства иностранных дел, где проработал более 30 лет, став в конце концов управляющим. Там он и сформировался как выдающийся историк-архивист, непревзойденный знаток документов по русской истории XVII в.

Советские власти, как могли, мешали научной работе талантливых людей – Богоявленского арестовали в 1930 г., обвинили в «заговоре», приговорили к конфискации имущества и заключению в концентрационный лагерь, но почему-то не отправили в Соловки, а увезли в ссылку в Западную Сибирь, но ему повезло – тогда приговоры и исполнение их не было таким безжалостным, как позднее, во времена Большого террора, и Богоявленского выпустили. На старой работе его не восстановили, но он смог продолжать заниматься историей и даже печататься, хотя и весьма редко.

Среди работ Богоявленского выделяются его исследования по истории и топографии Москвы. Он был одним из учредителей комиссии «Старая Москва» и делал доклады на ее заседаниях, участвовал в издании в 1909–1912 гг. сборника статей «Москва в ее прошлом и настоящем» и написал для него статьи «Управление Москвой в XVI–XVII вв.», «Войско в Москве в XVI–XVII вв.», «Московские смуты XVII в.» и «Театр в Москве при царе Алексее Михайловиче». Его материалы использовались при написании первого тома «Истории Москвы», вышедшего после его смерти, а в 1980 г. увидели свет его интереснейшие исследования по истории Мещанской слободы и другие по топографии города.

Сохранились оба дома на участке № 10 – левый был построен в 1878 г., а правый позднее – в 1911 г. (архитектор П.В. Харко), и тогда же левый надстроили двумя этажами.

В 1830-х гг. недалеко отсюда, во дворе дома № 14, деревянный флигель снимал художник Карл Рабус, рисовавший, в частности, и виды Москвы.

За Малым Козловским переулком, на земле бывшей юсуповской усадьбы, там, где у него за парадным садом стояли деревянные «людские» избы, в 1927 г. построен большой жилой дом (№ 15) по проекту архитектора А.И. Ржепишевского. Эта сторона переулка заканчивается зданиями Московской глазной больницы, из которых строение под № 17 возведено недавно (архитекторы А.Ю. Минервин и М.Н. Шишкин). Это современное, оборудованное по последнему слову техники медицинское учреждение – НИИ глазных болезней имени Гельмгольца, а ближе к Садовому кольцу (№ 19) – постройки 1900 г. (архитектор П.А. Ушаков). Тогда богатая купчиха В.А. Алексеева пожертвовала для сооружения бесплатной Городской глазной больницы имени В.А. и А.А. Алексеевых 250 тысяч рублей, и на казенной земле бывшего Фурманного двора, а потом Яузской полицейской части развернулось строительство второй в Москве глазной больницы. Первая была открыта на Тверской улице. С инициативой ее открытия выступил глазной врач Константин Львович Адельгейм, и 17 ноября 1900 г. она была открыта, а в 1936 г. стала научно-исследовательским институтом имени, что удивительно, не какого-нибудь Молотова-Калинина, а знаменитого немецкого ученого Германа Гельмгольца, автора фундаментальных трудов по физиологии зрения, а также физике, биофизике, психологии. В больнице работали крупнейшие специалисты, в ней начинал свою врачебную деятельность выдающийся офтальмолог академик М.И. Авербах, который с 1903 г. и до кончины в 1944 г. являлся главным врачом и директором больницы.

Напротив больницы Фурманный переулок застроен добротными жилыми домами рубежа XIX и ХХ вв. – № 16 (1899 г., архитектор Н.Д. Бутусов), № 18, выделяющийся двумя крупными эркерами и красивым рисунком балконных решеток (1903 г., архитектор Н.П. Матвеев), в котором жил основатель Пушкинского музея А.З. Крейн, и № 26, мрачноватое здание с классицистическим декором – пилястрами и лентой барельефа над ними (1911 г., архитектор Л.В. Угаров), в котором была квартира математика В.В. Голубева, известного трудами в области аэромеханики.

Параллельно Фурманному переулку идет Машковая улица, которая до 1922 г. была переулком Добрая слободка, как назвали его здешние жители, которым, надо думать, нравилась их слободка. В советское время в раже переименований Добрую слободку изничтожили и назвали этот переулок Машковой улицей, несмотря на то что рядом был Машков переулок, и таким образом рядом друг с другом оказались два городских проезда с одинаковым названием.

В начале Машковой улицы в несохранившихся зданиях жили два известных архитектора. Один из них – Н.Н. Легран – автор такого значительного сооружения, как Московский кригскомиссариат, и церкви Успения на Могильцах был в конце XVIII в. главным архитектором Москвы. Его дом стоял на месте дома № 6. Второй же известен не только как один из выдающихся архитекторов русского классицизма, но и как музыкант, художник, поэт, переводчик, драматург, историк, ботаник и изобретатель. Это Н.А. Львов, живший в Москве в усадьбе генерала Кретова (№ 3) во время строительства дворца Разумовского на Гороховом поле (ныне улица Казакова).

Из сохранившихся мемориальных зданий можно отметить доходный дом (№ 17), выстроенный в 1911 г. В.А. Мазыриным, автором морозовско-го особняка на Воздвиженке, 16. В доме № 17 на Машковой улице прошли последние годы (1912–1915) известного физика, именем которого названо одно из основополагающих понятий в электродинамике, Н.А. Умова, много сделавшего для постановки преподавания физики в Московском университете, где он воспитал плеяду известных ученых.

Рядом с этим домом расположено здание, где находились весьма популярные бани (№ 13), которые были открыты в 1890 г., несмотря на бурный протест окрестных обывателей. Ранее они назывались Доброслободскими, а позже – Машковыми. Теперь здание полностью перестроили под конторское здание.

Напротив, в доме № 26, в конце 1920-х гг. жили популярные артисты МХАТа О.Н. Андровская и Н.П. Баталов.


Дом-«яйцо» в Машковом переулке

У самого начала Машковой улицы рядом с перестроенным старым двухэтажным домом № 1 – новый жилой дом (№ 3), оживленный волнообразным накладным украшением в стиле модерн, с неожиданным яйцеобразным «привеском» с правой стороны. Автором и дома и «привеска» был С. Ткаченко с помощниками, выстроившими грузный дом «Патриарх» у Патриаршего пруда. Возникло «яйцо» тут несколько неожиданно: первоначально в значительно большем размере его предполагалось воздвигнуть в Израиле, где авторы получили заказ на родильный дом, но разумные израильтяне от «яйца» отказались. Тогда хотели его вставить в застройку вокруг Патриаршего пруда, но там тоже не получилось, и вот только тут в Машковом переулке уговорили застройщика пристроить «яйцо» к заказанному им дому. Получилось довольно забавно, хотя этот «батискаф» с его глубоко посаженными окнами-иллюминаторами был бы более на месте в Диснейленде. Трудно представить человека, который согласился бы жить в этом «яйце».

И Фурманный переулок, и Машкова улица вливаются в бывший Машков переулок – с 1942 г. улицу Чаплыгина, – одну из основных внутренних магистралей этого района, соединяющую Покровку с Большим Харитоньевским переулком. С.А. Чаплыгин дал старому переулку свое имя, имя специалиста в области гидро– и аэромеханики, организатора и директора Московских женских курсов, жившего с 1920 по 1941 г. в доме № 1а. Этот добротный доходный дом построен в 1911 г. архитектором Г.А. Гельрихом. В 1920-х гг. в нем и в соседнем угловом (№ 1) образовалось жилтоварищество научных деятелей – тут жили такие известные ученые, как химик А.Е. Чичибабин, историк Ю.В. Готье, экономист П.И. Лященко, медик Н.Ф. Гамалея, биолог А.Н. Бах, электротехник В.С. Кулебакин. Здесь в конце 1920-х гг. была квартира артиста А.П. Кторова и участника знаменитой экспедиции на Северный полюс Э.Т. Кренкеля – он жил в доме, примыкающем к № 1 со стороны Большого Харитоньевского, с 1930 по 1971 г.

В этом доме, в квартире Е.П. Пешковой, где она жила вместе с сыном, останавливался М. Горький во время своих приездов в Москву.

Почти всю остальную часть квартала до Фурманного переулка занимает участок, который в конце XIX в. принадлежал Л.В. Готье-Дюфайе, главе торгового дома, занимавшегося торговлей железом, чугуном и цементом. Он выстроил одноэтажный особняк по проекту архитектора Н.И. Якунина. Позднее особняк надстроили вторым этажом и ему придали новый фасад (архитектор Д.С. Марков). При советской власти тут разместилась латвийская миссия, во время войны в первый же авиационный налет в особняк попала бомба, но позднее он был восстановлен в прежних формах. Теперь в нем – посольство Республики Латвии.

За Фурманным переулком – рядовой дом (№ 7/2) купца А.Ф. Федорова постройки 1875 г. с переделками 1910 г. – жил исследователь биографии Достоевского, памятных мест писателя в Москве Г.А. Федоров, и рядом дом (№ 9, 1848 г.) с высокими полуциркульными окнами второго этажа. За ним – школьное здание, где в июле 1941 г. формировались части народного ополчения Куйбышевского района Москвы. В нем в июне 1943 – июле 1944 г. находилась специальная школа партизан-радистов.

Далее – постройки уже сравнительно недавнего времени. Дом № 15 возведен жилищным кооперативом «Политкаторжанин» в 1930 г. (архитекторы Н.В. Ликин, Д.П. Знаменский), а в построенном тогда же доме № 13 с 1939 г. жил композитор В.Я. Шебалин, у которого в свои частые приезды в Москву из Ленинграда останавливался Д.Д. Шостакович.

Угловой дом № 35 стоит на месте двух участков XVIII в., здания на которых в продолжение многих лет использовались как торговые места. В начале 1902 г. тут начинают строить четырехэтажный жилой дом по проекту архитектора Ф.Ф. Воскресенского (надстроенный в 1954 г.).

Напротив него – длинное двухэтажное здание, правая угловая часть которого была построена купцом Иваном Козминым в 1778 г. на месте деревянных строений, обозначенных еще на плане 1758 г. участка, принадлежавшего тогда «галунной фабрики содержателю» Алексею Алексеевичу Плавильщикову. Почти весь XVIII и XIX вв. этот участок принадлежал купцам, а дом был значительно перестроен в середине XIX в. (между 1833 и 1867 гг.). Его в 1893 г. приобретает Покровская община сестер милосердия.

Эта сторона улицы Чаплыгина почти вся сформирована из непримечательного облика домов последней трети XIX в. На плане участка 1903 г. (№ 6), выходившего и в соседний Мыльников, или Кривой, переулок (ныне улица Жуковского), обозначены каменные двухэтажные палаты, которые пережили пожар 1812 г. В послепожарное время это было владение княгини Фекусы Друцкой-Соколинской. Позже, как бывало со многими дворянскими усадьбами, она перешла в купеческие руки, и в 1875 г. купец второй гильдии Отто Крумбюгель капитально перестроил старинные палаты, надстраивая третий этаж и делая пристройки справа и слева – типичный пример изменений, которые претерпели многие московские дома.

На месте дома № 8 в начале XIX в. были две небольшие усадьбы: в одну из них – надворного советника М.Я. Силина в начале 1801 г. из Петербурга приехала бабушка Александра Пушкина, «наперсница волшебной старины глубокой», Мария Алексеевна Ганнибал, которая наняла 20 января 1801 г. «большия особливыя покои с принадлежащими к ним каретным сараем, конюшней и людскою избою». Здесь она жила со своей сестрой Екатериной Алексеевной до переезда 21 июля 1801 г. в дом Штриттер в Малом Козловском переулке. Существующее здание построено в 1903 г. по проекту П.В. Яковлева. Два этажа его были позднее надстроены.

Следующее здание (№ 10) по улице Чаплыгина построено архитектором И.Г. Кондратенко в 1894 г. – это одна из ранних его работ, сделанная в традициях распространенной тогда эклектики. Раньше на участке стояли деревянные строения, в которых помещался частный пансион Ф.Б. Миллера, в котором в 1852–1856 гг. училась будущая артистка Г.Н. Федотова. В 1850—1870-х гг. по этому адресу находилась редакция сатирического журнала «Развлечение», журнала «литературного и юмористического с политипажами». В первые годы его издания в нем печатались А.И. Левитов, А.Н. Плещеев, П.И. Вейнберг, а позднее А.П. Чехов. В конце 1870-х гг. здесь жил историк и юрист М.М. Ковалевский, у которого бывали Л.Н. Толстой и Г.И. Успенский. В доме Миллера жил известный русский экономист И.И. Янжул, у которого бывал писатель И.С. Тургенев.

Западнее параллельно улице Чаплыгина идет улица Жуковского. Старое ее название – Мыльников переулок – произошло от фамилии домовладельца, а новое напоминает о знаменитом ученом, основателе современной аэрогидродинамики Н.Е. Жуковском, жившем здесь.

Улица Жуковского невелика, всего 367 метров длиной, но на ней немало интересных зданий, мемориальных мест и объектов.

Ее левая сторона начинается монументальными доходными домами, появившимися в начале нашего века, – № 5 (1911 г., архитектор М.Е. Приемышев), № 7 (1911 г., архитектор Г.А. Гельрих) и № 9 (1910 г., архитектор И.Г. Кондратенко). Последний соседствует с постройкой того же Кондратенко, но сделанной на 17 лет ранее (№ 11). На месте дома № 9 в деревянном одноэтажном с мезонином здании жил композитор А.Н. Верстовский. После разрыва с отцом из-за того, что он полюбил талантливую актрису Н.В. Репину, композитор был вынужден поселиться отдельно. В конце 1828 г. он нанял на год дом коллежского советника Карла Бема в Мыльниковом переулке, где жила также «Московского императорского театра воспитанница девица Надежда Васильевна Репина». В доме квартировал и Александр Бантышев, знаменитый московский певец, лучший исполнитель партии Торопки в опере Верстовского «Аскольдова могила».

В начале правой стороны – два доходных дома – № 2 (1912 г., архитектор Р.И. Клейн) и № 4 (1905 г., архитектор П.А. Ушаков). В последнем в 1920-х гг. жил писатель В.П. Катаев, который писал в книге «Алмазный мой венец»: «Мыльников переулок, дом четыре. Мою комнату легко заметить с улицы; на ее окнах имеется веерообразная белая железная решетка, напоминающая лучи восходящего из-за угла солнца, весьма обыкновенная защита от воров как в Европе, так и за океаном». По воспоминаниям Н.Я. Мандельштам, Катаев «приходил к нам в Москве с кучей шуток, фольклором Мыльникова переулка, ранней богемной квартиры одесситов. Многие из этих шуток мы прочли потом в „Двенадцати стульях”. Валентин [Катаев] подарил их младшему брату, который приехал из Одессы устраиваться в уголовный розыск, но, по совету старшего брата, стал писателем».

В этом же доме в 1920-х гг. жил музыкант С.П. Ширинский, участник широко известного квартета имени Бетховена.

В доме № 8 провел детство известный литературовед Б.Н. Пуришев, автор «Воспоминаний старого москвича». Это адрес известного арабиста, автора одного из лучших арабско-русских словарей, преподавателя Лазаревского института М.О. Аттая.

В глубине участка (№ 8) с левой стороны находится скромный двухэтажный дом, где провел последние годы жизни Н.Е. Жуковский – с 1904 по 1921 г. «Он недолго искал новую квартиру, – рассказывала его племянница, – как-то шел Мыльниковым переулком на Покровку и увидел на чугунных воротах объявление: «Сдается квартира о шести комнатах с ванной». Дворик дома понравился Николаю Егоровичу; там был палисадник, кусты сирени, завитый плющом забор, под большим тополем скамейка».

Этот дом в Москве был известен очень многим и, как писал поэт С.М. Городецкий,

Там в переулочках, где Чистые пруды,Где жив еще уют московский,В седые погружен трудыНаш Николай Егорович Жуковский.

Сюда приходили его ученики, известные ученые. Здесь в ноябре 1918 г. состоялось совещание, положившее начало знаменитому ЦАГИ – Центральному аэрогидродинамическому институту.

В этом доме жил известный арабист, автор одного из лучших арабско-русских словарей, преподаватель Лазаревского института М.О. Аттая, а в 1903 г. родился известный филолог Б.Н. Пуришев, автор «Воспоминаний старого москвича».

С этим участком граничит единственный здесь богатый особняк (№ 10), построенный в 1897 г. архитектором С.С. Эйбушитцем для присяжного поверенного М.О. Гиршмана.

Далее – скромное, красивое здание типографии, возведенное в 1911 г. архитектором П.А. Ушаковым для Русского товарищества печатного и издательского дела. В этой типографии напечатана «Москва в ее прошлом и настоящем» – «роскошно иллюстрированное издание, посвященное памяти историка Москвы И.Е. Забелина», как было написано на титульных листах всех 12 его выпусков. Это коллективный труд многих известнейших историков, искусствоведов и литературоведов, задуманный в виде сборника статей.

Последний переулок – Лобковский. Так называлась до 1961 г. улица Макаренко. Фамилию известного педагога этот переулок получил в связи с тем, что тогда в здании на углу с улицей Жуковского находились некоторые институты Академии педагогических наук. Старое название обязано владельцу большого участка (№ 4–6), выходившего и на Покровку.

Самое известное здание на улице Макаренко – это дом под № 5/16, который был построен по проекту С.С. Эйбушитца в 1898 г. для одного из лучших учебных заведений города, руководимого педагогом И.И. Фидлером. Училище переехало сюда с Мясницкой улицы. Позднее здание было расширено пристройкой с левой стороны (1901 г., архитектор К.К. Гиппиус). В нем учился будущий академик, физик В.В. Шулейкин. «Очень хороший состав преподавателей был в реальном училище Фидлера, находившегося недалеко от нашего Покровского бульвара, на Чистых прудах, на углу Лобковского и Мыльникова переулков, – вспоминал он. – До чего же удачен был этот выбор! Какая прекрасная была эта школа. С каким теплом, с какой благодарностью ее вспоминаю».

Училище Фидлера с начала 1905 г. – один из центров революционной деятельности. Еще в марте 1905 г. здесь происходило нелегальное собрание рабочей и учащейся молодежи, где присутствовало более 300 человек. В декабре 1905 г. в училище состоялось заседание Московской городской конференции большевиков, которая постановила объявить 7 декабря всеобщую политическую стачку с переходом в вооруженное восстание. 9 декабря 1905 г. в училище Фидлера, где собрались на совещание около 150 дружинников, гимназистов, студентов, учащейся молодежи, окружили войска, которые предъявили ультиматум о сдаче. Силы были неравны. После артиллерийского обстрела дружинники сдались, потеряв три человека убитыми и 15 ранеными. Разгром училища Фидлера правительственными войсками ознаменовал переход к вооруженному восстанию. После этих событий Фидлера арестовали, но отпустили под залог, и он уехал во Францию, где основал «новую русскую школу» в предместье Парижа.

Здание училища было значительно повреждено, и после ремонта в нем опять поместилось учебное заведение, но на этот раз реальное училище Н.Г. Бажанова, а в советское время была школа № 40 имени Революции 1905 года.

На противоположной стороне переулка два больших жилых доходных дома, на которых изображены даты их строительства – MDCCCLXXXXIX (№ 2, 1899 г.) и рядом с ним: MDCCCCV (1905 г., архитектор А.Н. Кардо-Сысоев). В доме (№ 4), построенном в 1904 г. по проекту С.К. Тропаревского, в 1910-х гг. жила семья помощника присяжного поверенного Н.М. Шульца, дочь которого Ольга стала известной актрисой под сценическим псевдонимом Андровская.

За небольшим строением (№ 6), которое появилось здесь в 1894 г. по проекту того же архитектора, – жилой дом, построенный в 1927 г. архитектором А.И. Ржепишевским.

Оглавление книги

Оглавление статьи/книги

Генерация: 0.451. Запросов К БД/Cache: 4 / 1
поделиться
Вверх Вниз