Книга: Переулки старой Москвы. История. Памятники архитектуры. Маршруты

Глава XXVII ГОЛУТВИНО Между Большой Якиманкой и набережными Москвы-реки

Глава XXVII

ГОЛУТВИНО

Между Большой Якиманкой и набережными Москвы-реки

Низменная местность вдоль правого берега Москвы-реки заселена была издавна. Тут проходила важная дорога на Калугу (по направлению современной Большой Якиманки) и почти параллельно ей – Голутвинская, соединяющая город с древними селами на берегу реки. С XIV–XV вв. здесь известны село Колычево, что «противу Семчинского селца», то есть примерно напротив Остоженки на противоположном берегу, а также местность Бабий городок – возможно, небольшое укрепление на путях к броду у стен Кремля, и Рождественский монастырь «в Голутвине», в районе теперешних 1, 2, 3и 4-го Голутвинских переулков. Тут, вероятно, находилось небольшое село и около него монастырь, упомянутый в завещании Ивана III 1504 г.: «А сыну своему Андрею даю на Москве за рекою слободку Колычевскую, да монастырь Рожество пречистые на Голутвине…» Вероятно, само название – Голутвино – произошло от «голутвы», что означает по Далю «росчисть, вырубку, просеку». Здесь, за низменными, болотистыми местами, прилегавшими к старице Москвы-реки, находились лесистые места (вспомним хотя бы церковь Иоанна Предтечи, «что под Бором» невдалеке), в которых были расчищены площади под жилье – голутвы. В XVII в. тут располагалась Голутвинская черная слобода, в которой числилось в 1631 г. 77 дворов.

В начале XIX в. в Голутвине обосновались Рябушинские. Родоначальник их, Михаил Яковлев Ребушинский (так сначала писалась его фамилия), выходец из Ребушинской слободы города Боровска, в 1824 г. записался в московское купечество и торговал мануфактурой в Гостином дворе. Сын его Павел оказал наибольшие успехи в семейном деле: основал большую и ставшую известной текстильную фабрику, получившую право изображать на своих изделиях государственный герб. Его дети уже играют значительную роль в предпринимательских и банковских организациях России – владеют предприятиями текстильной, бумажной и металлообрабатывающей промышленности, начинают строить автомобильный завод АМО в Москве. Из восьми внуков основателя династии некоторые отошли от предпринимательской деятельности: так, Дмитрий Рябушинский всерьез занялся аэродинамикой, основал под Москвой в Кучине большую лабораторию, Николай, даровитый, но, как не без сарказма звали его в Москве, «шалый», был близок к искусству, издавал роскошный художественный журнал «Золотое руно», Михаил и Степан стали известными коллекционерами икон. Рябушинские принадлежали к старообрядцам, но, несмотря на это, поддерживали новейшие течения в искусстве рубежа XIX и ХХ вв. Степан Рябушинский заказал Ф.О. Шехтелю особняк на Малой Никитской в стиле, как писал современник, «самого безнадежного модерна», а Николай построил ультрамодную загородную дачу «Черный лебедь» в Петровском парке. Один из них занимался активной политической деятельностью – Павел Петрович Рябушинский стал известен благодаря своей фразе о «костлявой руке голода», столь часто цитировавшейся советскими историками без связи с ее контекстом. В августе 1917 г. на 2-м торгово-промышленном съезде он сказал, что Россия находится на пороге катастрофы и что, «к сожалению, нужна костлявая рука голода и народной нищеты, чтобы она схватила за горло лжедрузей народа, членов разных комитетов и советов, чтобы они опомнились». И оказался прав: голод и разруха заставили большевиков отказаться от военного коммунизма, разрешить свободу торговли и предпринимательства и тем самым спасти Россию. Его высказывание подхватили большевики, чтобы отвести от себя все обвинения и переложить их на самого Рябушинского: малоизвестный тогда публицист из большевиков, некий Сталин, тут же тиснул передовую в газете «Рабочий солдат», где в угоду пропаганде извратил высказывание Рябушинского, демагогически приписав ему намерение задушить Россию голодом: «Господа Рябушинские, оказывается, не прочь наградить Россию голодом и нищетой. Они не прочь, оказывается, закрыть заводы и фабрики, создать безработицу и голод, чтобы вызвать преждевременный бой и успешнее расправиться с рабочими и крестьянами». Эту ложь за ним повторяли и все советские «ученые-историки» в течение 70 лет.

Родовой дом Рябушинских – памятник архитектуры XIX в. – сохранился: он находится на углу 1-го и 3-го Голутвинских переулков (№ 10/8). Как выяснилось из архивных документов, дом был приобретен Рябушинскими в декабре 1829 г., а раньше его нанимал, как записано в исповедной ведомости церкви Николая в Голутвине, «вольноотпущенный Михаил Семенов сын Щепкин», знаменитый артист Малого театра, бывший в молодости, как известно, крепостным крестьянином. Со времени своего переезда в Москву он жил в Замоскворечье, снимая квартиры на Большой Якиманке. В 1-м Голутвинском переулке Щепкин поселился в 1828 г. Переход дома к Рябушинским, очевидно, послужил непосредственной причиной того, что он переселился уже в собственный дом, купленный в 1830 г. в Большом Спасском переулке.

В 1846 г. М.Я. Рябушинский основывает в Голутвине небольшую текстильную фабрику, которая в 1865 г. переходит к другим владельцам. В связи с продажей фабрики Рябушинские переезжают отсюда, а в старом доме они открывают в 1891 г. народную столовую, где ежедневно получали бесплатные обеды около 300 человек. В 1895 г. они передали свой дом Императорскому Человеколюбивому обществу, которое открыло в нем убежище для вдов и сирот купеческого и мещанского сословий, а позднее учредило кружок попечения о трудящихся женщинах, ведший различную культурно-просветительскую работу – устраивавший музыкальные вечера, читальни и библиотеки.

В конце XIX – начале ХХ в. Товарищество Московской Голутвинской мануфактуры среднеазиатских и внутренних изделий, как стала называться бывшая фабрика Рябушинских, значительно расширяет производство и строит в Голутвинских переулках большие фабричные здания. В 1911–1912 гг. возводится главное здание на углу с Якиманской набережной по проекту архитектора А.М. Калмыкова. Выразительный силуэт его краснокирпичной башни – она была предназначена для водонапорных баков системы пожаротушения – виден издалека. Ныне в переделанных помещениях бывшей текстильной фабрики – множество офисов.

В Голутвинских переулках проведена большая реконструкция, выразившаяся в том, что переулки, по сути дела, исчезли – как ураганом сметена вся застройка их, и на большей части воздвиглась огромная, ни с чем не сомасштабная, вылезающая отовсюду, и особенно с дальних планов, гостиница «Октябрьская» (1983 г., архитекторы Д.И. Бурдин, В.Г. Тальковский, И.А. Дьяченко), предназначавшаяся для партийной бюрократии и ставшая теперь «Президент-отелем».

В бывших переулках осталось несколько значительных исторических и архитектурных памятников. Так, в 3-м Голутвинском переулке стоит небольшой скромный деревянный домик начала XIX в. (№ 4), а в 1-м Голутвинском отреставрировано здание церкви Николая Чудотворца, «что в Голутвине» (№ 14). Возможно, она была когда-то основной церковью того самого Голутвинского монастыря, упоминаемого в завещании царя Ивана III. Ее здание построено в 1688–1692 гг. на месте старого деревянного. В церкви находились иконы, написанные знаменитым изографом Тихоном Филатьевым. В 1769 г. сооружена отдельно стоявшая изящная трехъярусная колокольня, завершенная шестигранным шатром со скошенными углами и небольшой главкой. Через три года церковь перестраивалась, а в 1823 г. был сооружен придел с северной стороны и расширена трапезная. С правой стороны церкви восстановили ампирный деревянный домик священника, а с левой находится уникальный историкокультурный памятник, связанный с основателем Третьяковской галереи. Этот дом когда-то был более или менее приведен в порядок, и в нем предполагалось поместить музей, посвященный Павлу Михайловичу Третьякову.

Сергей Михайлович Третьяков

Это двухэтажный дом (№ 12/16), у которого верхний этаж деревянный, переложенный заново, а каменный, возможно, сохранился еще с того времени, когда в 1791 г. полковница М.М. Павлова выстроила себе хоромы на изломе 1-го Голутвинского переулка. Через четыре года участок приобрел купец третьей гильдии Захар Елисеевич Третьяков, сын основателя известной династии малоярославского купца, обосновавшегося в Москве в 1774 г., Елисея Третьякова. В доме деда родились братья Павел (1832 г.) и Сергей (1834 г.) Третьяковы, будущие известные коллекционеры русской и иностранной живописи.

Сияет восстановленная Никольская церковь, стоит аккуратный дом причта, а тут совсем рядом разрушается даже не просто московская, а национальная святыня – дом Третьяковых, для которого не нашлось и сотой доли тех денег, которые были потрачены на домик для священника и на церковь!

Вся четная сторона 1-го Голутвинского переулка – от дома Третьяковых до берега Москвы-реки – была занята строениями, принадлежавшими им. На обширных участках находились склады леса, сплавляемого весной, а на углу переулка и набережной в течение всего XIX в. стояли бани купцов Третьяковых.

Южнее Голутвинской слободы за 1-м Бабьегородским переулком когдато были поселены иноземцы в так называемой Панской слободе, а слободская церковь Марона Чудотворца называлась «что в Старых Панех» или же «что в Бабьем городке», как называлась местность в районе 1-гои 2-го Бабьегородских переулков. Не выяснено точное происхождение этого названия: одна версия говорит о том, что здесь якобы было укрепление, в котором оборонялись женщины от вражеского нападения, другая – о том, что на берегу Москвы-реки татары выбирали себе полонянок. Историк Москвы И.М. Снегирев предложил свое объяснение, но справедливо отметил, что обосновать его довольно трудно: «Кто знает, не имеет ли какого отношения к прозвищу набережнаго этого урочища казнь лихих баб, которыя, по повелению Иоанна III, утоплены 1498 г. в Москве реке за то, что приходили к жене его Софии с зелием? Так с этим урочищем соединены предания, одни с другими несогласныя; хотя оне не открывают нам подлинной причины сего названия, по крайней мере, представляют усилие народа догадками и придумками объяснить то, о чем умалчивают летописи и грамоты».

Не вызывает доверия объяснение, выдвинутое топонимическим словарем «Улицы Москвы», заключающееся в том, что название произошло от слова «баба», которое в некоем диалекте обозначает старицу реки, но не объясняет вторую часть названия «город», что обозначает обычно что-то огороженное. Также неясно и объяснение, заключающееся в том, что в этих местах речной берег укрепляли – «городили» – при помощи свай, вбиваемых молотами, «бабами».

Здание церкви – памятник архитектуры – находится в Мароновском переулке(нынешний ее адрес Большая Якиманка, 32, строение 2). Первое упоминание о ней относится к 1642 г., когда она называлась Благовещенской «в Иноземской слободе», «за Москвой-рекой у Крымского двора» и была написана «прибыла вновь», что могло означать и вновь построена или вновь освящена после ремонта. В 1727 г. был дан указ о строении деревянной придельной церкви во имя Марона, а в 1730 г. подали прошение о постройке каменного здания, ибо старая «…церковь деревянна, которая стенами и кровлею вельми ветха» и сообщили властям, что «дождевное время сквозь крышки идет теча великая…». Уже 12 июня 1730 г. получили позволение и рядом с деревянным зданием стали строить каменное, оконченное в 1744 г., которое с тех пор известно в Москве по имени придела. Неизвестно, чем можно объяснить это странное посвящение, – монах Марон никак не был связан с русской землей, не был популярным, он подвизался в Сирии и был основателем так называемой маронитской церкви, близкой к римско-католической. Несмотря на то что марониты подвергались жестоким преследованиям, немалое их число живет в современном Ливане, и некоторые из них были президентами этой страны.

Возможно, что посвящение придела было обязано так называемой чудотворной иконе с изображением Марона, которой приписывались излечения больных.

В пожар 1812 г. церковь сильно пострадала, была восстановлена и в продолжение почти всего XIX в. пользовалась заботой купцов Лепешкиных. В 1831 г. строилась новая трапезная на средства купца Василия Логгиновича Лепешкина с приделом во имя Рождества Иоанна Предтечи. Церковь приобрела новые декоративные черты при переделках в 1840-х и 1880-х гг. За советские годы здание потеряло завершение четверика и колокольни, внутри долгие годы находился гараж, и все внутреннее убранство бесследно исчезло. Теперь церковь возвращена верующим и тщательно восстановлена, а 5 апреля 2008 г. совершено освящение храма.

Почти все пространство между переулками и Крымской набережной Москвы-реки очищено от построек для парка Искусств с экспонированием скульптурных произведений под открытым небом. После развала коммунистического государства сюда свезли памятники наиболее одиозным деятелям его.

В панораму показа произведений искусства включается и один из прекрасных архитектурных памятников Москвы XVIII в. – здание церкви Иоанна Воина в Якиманском переулке, которое как бы парит над низменным москворецким берегом. Как и многие старинные русские церкви, она была поставлена на выгодном для обозрения месте, выбранном, по преданию, самим Петром I.

Первоначально церковь стояла не на этом месте, а ближе к реке, на низменной части. Во время сильного наводнения Петр, проезжая на лодке, увидел затопленную деревянную церковь. Узнав, что она посвящена Иоанну Воину, он сказал: «Это наш патрон; скажите священнику, что желал бы видеть храм каменный и на возвышении у самой улицы; дам вкладу, пришлю план». Вероятно, именно об этом наводнении писал в 1709 г. современник петровского царствования И.А. Желябужский: «Вода была великая на Москве, и многих людей потопила, также и церкви многие потопила, и у Ивана Воинственника за Москвою рекою церковь Божию потопила, вновь святили».

В 1709 г. на новом, более возвышенном месте (старая церковь, которая называлась «под горою», «в Малых Лужниках» или «что у Крымского двора», была расположена внизу, западнее Мароновского переулка) было начато строительство каменного великолепного храма и через четыре года закончено вчерне, а внутренняя отделка продолжалась до 1717 г.

Этот храм – один из тех архитектурных памятников, которые, по выражению И.Э. Грабаря, сотворены «мощной архитектурной волей». Он выделял в Москве целую группу почти идентичных памятников – Меншикову башню, собор Заиконоспасского монастыря, церковь Иоанна Воина и некоторые другие, построенные в начале XVIII в., предполагая, что в их проектировании принимал участие один и тот же архитектор – И.П. Зарудный. Все они характеризуются использованием новых декоративных форм – волют, полукруглых завершений карнизов, при сохранении основных объемных построений, свойственных русской архитектуре предшествовавшего периода.

В церкви был величественный иконостас, сооруженный в 1791 г. по проекту самого В.И. Баженова. Это выдающееся произведение искусства не пожалели и разобрали еще в середине XIX в. Теперь там находится иконостас из снесенной церкви Трех Святителей, что у Красных ворот.

В 1754 г. церковь Иоанна Воина была окружена изящной оградой – кованый растительный орнамент как бы оплетает металлические стержни между каменными столбами. В доме священника в 1848 г. жил художник А.К. Саврасов.

Здесь и заканчивается наше путешествие по переулкам старой Москвы.

Оглавление книги