Книга: Древний город Афины и его памятники

Глава IX. Внешний Керамик

Глава IX. Внешний Керамик

Во всех греческих городах некрополи располагались вдоль дорог, ведущих к городским воротам, распространяясь затем на ближайшие окрестности и окружая город тесным кольцом. Самым знаменитым афинским некрополем был внешний Керамик, начинавшийся сразу за Дипилоном и Священными воротами. Его пересекали две дороги, ведущие к Элевсину и к Академии.

Павсаний, направляясь от Дипилонских ворот к Академии, подробно описал этот район Керамика: «У афинян и за городом, и в поселках, и по дорогам есть храмы богов, могилы героев и прославленных мужей… Из могил прежде всего укажу могилу Фрасибула, сына Лика… Он уничтожил тиранию так называемых „тридцати”, выступив из Фив вначале всего лишь с 16 воинами; боровшихся друг с другом афинян он примирил и убедил их сохранять согласие. Это — первая могила, а за ней идут могилы Перикла, Хабрия и Формиона. Есть тут надгробные памятники всем афинянам, которым выпало на долю умереть в морских сражениях и в битвах на суше, исключая тех из них, которые сражались при Марафоне; этим могилы воздвигнуты на месте сражения в честь их выдающейся храбрости. Все же другие лежат вдоль дороги в Академию, и у них на могилах стоят каменные стелы с обозначением имени и дема каждого из них. Первыми были здесь похоронены те, которые некогда во Фракии покорили всю страну до Драбеска…[1] Перед этим памятником находится погребальная стела с изображением сражающихся воинов; имена их — Меланоп, Макартат; им досталось на долю умереть, сражаясь с лакедемонянами и беотийцами…,[2] Есть там и могила фессалийских всадников, пришедших сюда (302/303) по старинной дружбе, когда под начальством Архидама пелопоннесцы в первый раз всем войском вторглись в Аттику;[3] рядом с ними могила критских стрелков. Дальше опять идут надгробные памятники — Клисфена… и тех убитых всадников, которые погибли, когда подверглись одной и той же опасности вместе с фессалийцами.[4] … Тут же могила афинян, павших в войне с эгинетами, еще раньше, чем Ксеркс выступил в поход (на Афины).[5] …Тут похоронены и павшие в войне около Коринфа…[6] После могилы павших в Коринфской войне надпись в форме элегического дистиха указывает, что одна и та же погребальная стела поставлена в честь воинов, умерших при походах на Евбею и Хиос,[7] и тех, что „погибли в самых дальних пределах земли азиатской”[8] и при походе в Сицилию.[9] Написаны тут и имена полководцев, кроме Никия; из простых воинов вместе с афинянами также и платейцы. Но в этом списке пропущено имя Никия; я пишу согласно с Филиском, который передает, что Демосфен заключил договор для всех, кроме себя, и когда он был взят в плен, то он попытался убить себя, а со стороны Никия сдача была добровольной. Поэтому имя Никия и не написано на стеле: он был признан добровольно сдавшимся, а не настоящим воином. На другой стеле записаны сражавшиеся во Фракии и около Мегары,[10] а также тогда, когда Алкивиад убедил отпасть от лакедемонян аркадян из Мантинеи[11] и элейцев; также и те, которые победили сиракузян раньше прибытия Демосфена в Сицилию.[12] Похоронены здесь и сражавшиеся в морской битве при Геллеспонте,[13] и боровшиеся против македонян при Херонее,[14] и ходившие с Клеоном на Амфиполь,[15] и те, которых Леосфен повел в Фессалию,[16] и плававшие на Кипр вместе с Кимоном,[17] и не больше 13 человек из числа тех, которые вместе с Олимпиодором изгнали (македонский) гарнизон.[18]

…Покоятся тут и те, которые под начальством Кимона одержали великую победу на суше и на море в один и тот же день.[19] Похоронены здесь и Конон и Тимофей, вторая пара после Мильтиада и Кимона, (303/304) отец и сын, совершившие блестящие подвиги. Тут же покоятся и Гармодий и Аристогитон, убившие Писистратова сына Гиппарха; похоронены и ораторы: Эфиальт, который ограничил права Совета Ареопага, и Ликург, сын Ликофрона» (Павсаний, I, 29).

Вся история Афин раскрывалась в памятниках, поставленных выдающимся деятелям государства. Они многое могли рассказать и подрастающему поколению, и политическим деятелям, и тем более чужеземцам, наводнявшим Афины, особенно в летние месяцы оживленных международных сношений. Если молчаливое исключение имени Никия из списка погибших при сицилийской катастрофе произвело такое сильное впечатление на Павсания, то оно еще сильнее действовало на воображение юношей, воспитывая их патриотизм. При том огромном значении, которое придавали древние культу мертвых, исключение из списка имени Никия, принятое, несомненно, по постановлению афинского Народного собрания, рассматривалось как величайший позор не только для Никия, но и для всех его родственников.

По дороге из Пирея в Афины Павсаний отметил гробницу Менандра, знаменитого поэта, и кенотаф Еврипида (там же, I, 2, 2). Однако этот район, описанный Павсанием, не сохранился до наших дней из-за вековых разрушений.

В результате длительных раскопок раннеклассического некрополя Афин Г. Каро восстановил в общих чертах внешний вид Керамика при жизни Солона.

Стоя в Керамике лицом к городу, можно было видеть по обе стороны дороги длинный ряд надгробных ваз, начиная от позднегеометрического периода до конца VI в. Многие из этих ваз, одни — огромные, другие — значительно меньшего размера, венчали крутые берега маленькой речки Эридана. Всюду были насажены деревья или кустарники. Там, где дорога к Пирею разветвлялась влево, был виден священный участок родовых божеств-предков Тритопаторов с небольшим храмиком и алтарем. Участок был окружен рощей с подвешанными на ветвях деревьев посвятительными дарами. Красивые камерные гробницы, украшенные раннеаттическими сосудами, выступали вперед, как бы оттесняя на задний план насыпные холмы более ранних погребений. И эти древние насыпи весенней порой покрывались коврами цветов и зелени.

К концу VI в. в этот архитектурный пейзаж было внесено нечто совершенно новое: большие поросовые, а иногда и мраморные статуи и рельефы начинают все чаще заменять прежние вазы и простые надгробные камни.

Остатки двух поросовых стел конца VII в., а также ступенчатое каменное основание для колонны или статуи — первые древнейшие памятники этого рода. Некоторые скульптуры еще в небольшом числе (304/305) появляются в VI в.: сфинкс, сидящая статуя и фигура обнаженного юноши (так называемый курос). К этим ранним скульптурам относится и фрагмент льва из пороса, наиболее древний образец серии аттических львов, охраняющих покой гробниц. Для начала VI в. характерными были три типа надгробных памятников: круглые скульптуры, высокие узкие и плоские стелы, суживающиеся кверху, и толстые прямоугольные плиты, заканчивающиеся вверху небольшим изгибом для поддержки перекрытия со статуей сфинкса или льва. Эти памятники украшались орнаментами, росписями и барельефами. На одном из таких памятников-надгробий изображен в рельефе молодой воин, а внизу стелы — бегущая Горгона. Предположительно, на основании других памятников, наверху стелы восстанавливается скульптура сфинкса.

Несмотря на то, что надгробные монументы этого времени отличались красотой и изысканностью, инвентарь погребений становился все более скудным: всего лишь несколько сосудов и предметы домашнего обихода.

Памятники ранних некрополей погибли во время постройки стен вокруг Афин (при Фемистокле), но некоторые образцы скульптур 530—520 гг. найдены в стенах.

С конца VI в. до последних десятилетий V в. в развитии погребальной архитектуры наступает резкий упадок (приблизительно до 420—400 гг.), после чего вновь широко распространяются богатые надгробия (рельефы, мраморные статуи и вазы).

В трактате Цицерона «О законах» обычно видели единственное объяснение этого внезапного прекращения пышного убранства могил:

Надгробная стела VI в.

«Относительно гробниц у Солона сказано буквально следующее: „пусть никто не разрушает их и не хоронит [в них чужого]”, а затем говорится о наказании в том случае, „если кто осквернит, повредит или попортит погребение (таково, по-моему, значение греческого слова tymbos), надгробный памятник или надгробную стелу” Но спустя некоторое время ввиду огромных размеров, которые приняли надгробные памятники, вроде тех, которые мы видим в Керамике, было установлено законом, „чтобы никто не сооружал гробницы, которая потребовала бы труда более десяти человек в течение трех дней”; было (305/306) также запрещено украшать гробницу работами по отделке стены[20] и ставить на могилах так называемые гермы;[21] нельзя было также говорить о заслугах мертвого, кроме тех случаев, когда похороны совершались на общественный счет и когда для этого государством назначалось специальное лицо. Кроме того, запрещено было массовое присутствие мужчин и женщин, чтобы уменьшить причитания по умершему, ведь стечение людей всегда увеличивает скорбь … Но Деметрий говорит, что затем снова укоренилась та пышность погребений и гробниц, которая теперь весьма свойственна Риму» (II, 59 сл.).

По закону, точное время которого не определено Цицероном (ср. post aliquanto), перестали существовать и насыпные холмы и монументальные кирпичные сооружения, сложенные в форме домов с глухими стенами, которые предназначались для семейных погребений.

Как бы ни датировать этот второй закон, он, по правильному наблюдению Ф. Экштейна, не имеет отношения к запрещению надгробных памятников, а исключительно направлен против огромного размера самих гробниц (ср. у Цицерона: propter has amplitudines sepulcrorum) и пышности погребальных обрядов, которые затем вновь восстанавливаются, как об этом свидетельствует Деметрий Фалерский.

А. Мильхофер впервые обратил внимание на то, что архаические надгробные стелы найдены преимущественно не вблизи Афин и не в ближайших к городу районах, но «по ту сторону Гиметта». Ф. Экштейн указывает, что с тех пор новые многочисленные находки подтвердили это наблюдение. Значительная часть архитектурных надгробий происходит из Месогеи; ими землевладельческая знать украшала могилы своих сородичей. Территориальная реформа Клисфена имела следствием запрещение афинским гражданам именоваться по отцу; для всех стало обязательным называться по имени дема. Это было началом не только глубокого преобразования сословных рангов, но и способствовало переселению большого количества людей в Афины. Вместе с тем отпали те предпосылки, которые вызывали сооружение надгробных стел землевладельческой знати в Месогее.[22] (306/307)

По мнению Ф. Экштейна, 70-летний перерыв в надгробной архитектуре находит свое объяснение в том, что в 30-е годы V в. (канун Пелопоннесской войны), только после окончания строительных работ на Акрополе, освободившиеся ремесленники и скульпторы вновь могли обратиться к выполнению заказов по изготовлению надгробных архитектурных монументов.[23]

Предположение Ф. Экштейна о переселении в Афины после реформы Клисфена может относиться лишь к немногим представителям землевладельческой знати, так как, по свидетельству Фукидида, вплоть до Пелопоннесской войны афинские землевладельцы продолжали жить на своих землях «по старинному обычаю» всем хозяйством[24] (ср. Фукидид, II, 14-15 и 16).

Вполне вероятно, что реформы Клисфена оказали влияние на прекращение архитектурного оформления погребений знати, так как при разделе земли между филами и демами знатные роды были раздроблены на знатные семьи как экономически обособленные единицы, при этом и границы их общеродовых погребений могли быть нарушены. Греко-персидские войны, связанные с осквернением погребений при вторжениях персов в Аттику в 480 и 479 гг., и принятое затем в Афинах решение не воздвигать никаких построек, прежде чем не отпадет опасность новых вторжений, также должны были оказать влияние на прекращение пышных погребений. Могло ли строительство при Перикле занять всех ремесленников строительными работами настолько, чтобы прекратилось изготовление надгробных архитектурных стел? Если речь идет о талантливых скульпторах, это возможно, но вряд ли этим можно объяснить продолжающееся отсутствие погребальной архитектуры. Вероятно, объяснение этому нужно искать глубже — в общих социальных условиях жизни демократического полиса. Возобновление надгробных памятников не случайно совпадает с ростом имущественного неравенства в гражданском коллективе Афин.

Район захоронений V в. подвергся сильным разрушениям. Редкие надгробия, относящиеся к этому времени, обычно лишены орнаментов. In situ найдена лишь одна стела — гробница Пифагора, афинского проксена в Селимбрии (Фракия). Его погребение отмечено гладкой мраморной стелой, поставленной на ступенчатое основание. Это очень скромное погребение, особенно если вспомнить, что Пифагор, умерший незадолго до 450 г. во время пребывания в Афинах, был удостоен народом общественных похорон. Вероятно, его могила была на участке, предназначенном для должностных лиц иноземных государств, так как рядом с ним были могилы двух послов с о. Керкиры — Терсандра и Симила (ок. 375 г.). Единственный высокохудожественный (307/308) памятник этого времени (ок. 440 г.) — мраморная плита, на двух сторонах которой рельефные изображения льва и львицы.[25]

Рельеф львицы на мраморной плите

В древности был особенно знаменит некрополь вдоль дороги, ведущей от Дипилона к Академии.[26] Здесь хоронили граждан, заслуживших своей деятельностью высокой чести общественных похорон. Началось, это, вероятно, с погребения Солона, умершего около 560 г. и похороненного вблизи Триасийских ворот (позднее — Дипилона).[27]

Около Дипилона перед стенами города археологи обнаружили в земле сотни небольших углублений с остатками в них следов дерева. Это было место, где на деревянных опорах воздвигались помосты для выставления тел воинов, погибших в боях.

Фукидид дает яркое представление о похоронах первых жертв Пелопоннесской войны: «За три дня до похорон[28] они (афиняне) (308/309) соорудили подмостки и там выставили останки павших воинов: каждый афинянин делал приношения своим родственникам, какие хотел. Во время выноса десять колесниц двигались с кипарисовыми гробами, по одному на каждую филу; кости каждого находились в гробу той филы, к которой покойник принадлежал. Несли еще одно пустое ложе, приготовленное для погибших без вести, останки которых не могли отыскать для погребения.[29] В процессии участвовали все желающие, граждане и иноземцы; у могилы присутствовали и женщины, родственницы покойников, плакальщицы. Гробы поставлены были на государственное кладбище, расположенное в красивейшем городском предместье, где всегда хоронили павших в войне; исключение было сделано только для убитых при Марафоне, так как доблесть последних признана была выдающеюся, то их и похоронили на месте сражения. Когда останки были засыпаны, выбранное государственное лицо, по общему признанию обладавшее выдающимся умом и занимавшее высокое положение в государстве,[30] произносит над усопшими подобающее похвальное слово, после чего все и расходятся. Так совершаются похороны, и в течение всей войны афиняне, при каждом подобном погребении соблюдали этот порядок. Для произнесения речи над первыми павшими воинами в этой войне выбран был Перикл, сын Ксантиппа» (Фукидид, История, II, 34).

Избрание оратора для произнесения речи происходило на заседании Совета 500: так, в 440 г. или 439 г. был избран Перикл, произнесший свою знаменитую речь; в 338 г., после битвы при Херонее, надгробная речь была поручена Демосфену, а в 322 г., в память афинских воинов, павших в Ламийской войне, — оратору Гипериду.

Кроме погребений, описанных Павсанием, вдоль Дромоса, выходившего из города через Дипилонские ворота, известны еще некоторые погребения, воздвигнутые государством в знак признательности. Сохранилась гробница спартанских полководцев и других воинов, павших в 403 г. в борьбе за освобождение Афин от власти 30 тиранов. Это большая гробница (11,40 м длины), сложенная из обтесанных блоков вдоль южной стороны Дромоса. В ней было обнаружено 12 скелетов, лежавших рядом друг с другом. В самом центре погребения были положены трое. По-видимому, это полководцы Херон, Фибрах и победитель в состязании атлетов в Олимпии Лакрат.[31] На одном из скелетов найден вонзившийся в ребро наконечник копья, на другом — два наконечника стрел в ноге.

По словам Ксенофонта, гробница спартанцев стояла «перед (309/310) воротами Керамика». Это свидетельство подтверждается мраморными стелами с надписями «граница Керамика»; две из них стояли непосредственно за Дипилоном, третья — перед самой гробницей, а четвертая — на севере, сбоку от безымянного погребения, она обозначала конец района. Неизвестное погребение было построено в форме полукруга в центре с двумя прямоугольными крыльями по обеим сторонам. Наверху стены — большая мраморная ваза, напоминающая по форме лекиф, и два спящих дога.[32]

К западу от Дипилонского некрополя, ближе к стенам города, в треугольнике, образованном разветвлениями Священной дороги к Пирею и к Элевсину, вблизи святилища Тритопаторов, в начале IV в. возникает некрополь, отведенный для семейных погребений афинской аристократии. Первое из этих погребений относится к 450 г. Оно находится перед оградой святилища и представляет большую насыпную террасу, украшенную надгробными плитами. Погребения находились на дне этой насыпи. Среди них выделяется мраморный саркофаг с группой интересных терракот, в их числе женский бюст и четыре терракотовые руки, обладающие магической силой. Соседнее погребение — саркофаг из пороса. В нем были найдены две вазы, из которых на одной была изображена погребальная сцена, и круглый ларец с изображением плывущих Нереид. В этом же саркофаге найден большой бронзовый сосуд с кремированными останками, завернутыми в материю, вытканную пурпурными квадратиками. Сам сосуд, также бережно обернутый в циновку с широкими пурпурными полосами, был поставлен вместе с двумя алебастровыми сосудами в деревянный ящик, находившийся в саркофаге. Оба эти погребения позже были включены в участок, принадлежавший, по-видимому, младшему поколению родственников. Это произошло около 400 г., когда было построено большое прямоугольное сооружение из сырцовых кирпичей, облицованных по южному фасаду тонкими поросовыми плитами. Чтобы обеспечить места для следующих поколений семьи, строители гробницы бесцеремонно снесли два соседних могильных холма. На вершине семейного погребения был поставлен мраморный надгробный камень, похожий по форме на алтарь (ок. 350 г.). На алтаре начертано имя Гипареты, внучки Алкивиада. Возможно, что погребение в большом бронзовом сосуде, поставленное в саркофаг, было погребением самой Гипареты. (310/311)

У Священной дороги, к северу от святилища Тритапаторов, была найдена стела, датируемая IV в. Вероятно, она упала с семейной гробницы, стоявшей слева от дороги. На стеле, заканчивающейся треугольным фронтоном, изображена женщина, по имени Амфарета, с ребенком на руках. Тонкое лицо и руки оттенены голубым цветом, а края одежды — красным. Красноватый оттенок сохранился и у волос. Надпись гласит: «Я держу любимое дитя моей дочери, которое я обычно держала на коленях, когда мы еще были живы и могли видеть лучи солнца. Теперь, мертвая, я держу его бездыханное тело».

Стела Амфареты

Период конца V — начала IV в. в результате поражения демократии и все большего усиления олигархии отмечен возникновением богатых семейных погребений, украшенных с небывалой до этого времени роскошью.

Рельефная стела с изображением Амфареты, наверно, была окружена большими мраморными вазами и скульптурами сфинксов, львов или собак. Все чаще на могилах ставят вазы двух типов: мраморные лекифы и лутотрофы, сосуды своеобразной формы с двумя ручками, с длинным и изящным горлышком, заканчивающимся широким и плоским венчиком. Обычно в лутотрофах приносили воду для ритуального омовения молодой невесты перед свадьбой. Если девушка или юноша умирали до свадьбы, то на их могилы ставились (311/312) лутотрофы. Однако лутотрофы этого времени совсем не похожи на их скромных предшественников V в. Великолепный мраморный лутотроф, высеченный в центре стелы, украшен рельефным изображением юноши и девушки. Оба стоят на надгробном камне, и два сфинкса по сторонам поддерживают лекифы, меньшие по размеру. Эта плита стояла некогда на пьедестале, аналогичном изображенному на лутотрофе. На пьедестале была и надпись с именами умерших, но до нас она не дошла.

Район семейных погребений IV в. хорошо сохранился. Самым ранним погребением была родовая гробница, связанная, как предполагают по имени Гипареты, с родом Алкивиада. Ею и начинался этот район некрополя. На южной стороне дороги, пересекавшей этот район и потому называвшейся «Дорогой гробниц», по плавно подымающемуся склону холма были расположены террасами семейные погребения IV в. На нижней террасе, высеченной в мягком камне холма и обнесенной со стороны дороги подпорной стеной полигональной кладки, несколькими (312/313) годами позже 400 г. возникли три семейных участка. Широкая Дорога гробниц (в этом районе ок. 8 м ширины) проходила внизу мимо террасы. Надгробные памятники поднимались над ней на высоту до 6 м и более. Если путник смотрел с дороги вверх, то он видел ряды могильных надгробий, блистающие мраморной белизной среди темной зелени кипарисов.

Памятник Дексилея (дополненный)

В это время вновь появляются стелы архаического типа, но без орнамента: они украшены только вверху рельефно выделяющейся пальметкой. Обычно эта узкая строгая стела ставилась у места погребения главы семейной общины, которого должны помнить и чтить все следующие поколения. Вокруг такой стелы располагались многочисленные памятники: мраморные ниши, служившие как бы обрамлением вставленной в их глубине стелы (так называемые «наиски»); отдельные стелы, расписанные красками или украшенные барельефом; (313/314) мраморные вазы с росписью или рельефным изображением; статуи женщин с их служанками, доги, львы, сфинксы, сирены, птицы с человеческими головами, охраняющие, по примеру восточных некрополей, души умерших и их покой.

Гробница гераклейцев Агафона и Сосикрата (дополнена)

Напротив гробницы сородичей Алкивиада находится памятник замечательной сохранности. Молодой афинянин Дексилей был убит во время Коринфской войны. Его семья, желая почтить и прославить героическую смерть юноши, либо перенесла его прах из района общественных захоронений в семейную гробницу, либо построила ему кенотаф. На вершине полукруглой стены поставлена стела с горельефным изображением юноши, доблестно сражающегося с врагами. Он наносит удар копьем коринфянину, опрокинутому наземь вздыбившимся конем. Надпись под рельефом гласит: «Дексилей, сын Лисания, из Форика, родился в архонтство Тисандра [414/3], умер в архонтство (314/315) Евбулида [394/3 г.] в Коринфе, один из пяти всадников». По обе стороны стелы на парапете размещены фигуры двух сирен, играющих на лире.

Высокая стела с пальметкой, издали бросающаяся в глаза, воздвигнута в память главы семьи Лисия, брата Дексилея; стоящая рядом с ней скромная стела содержит имя его сестры Мелитты и ее мужа Навсистрата, сына Стратокла, сфеттийца. К этому же погребению относятся и найденные надгробные надписи, вырезанные руками разных резчиков, с именами Лисания, сына Лисия, и Каллистраты (вероятно, жены Лисания) и сына Лисания Каллифана.

Следующий участок к западу связан с именами двух братьев — Агафона и Сосикрата из Гераклеи Понтийской. В 364 г. в Гераклее была установлена тирания Клеарха. Из 300 членов Совета 60 булевтов были захвачены и убиты Клеархом, остальные бежали. По сообщению Юстина (cp. XVI, 5), жены убитых советников покончили с собой, чтобы не стать, по приказанию Клеарха, женами рабов. В это трагическое для города время многие эмигранты, в том числе и Агафон с Сосикратом, нашли убежище в Афинах.

Гробница, обращенная фасадом к дороге, поражает удивительной симметрией памятников. В центре их — стела с именами двух братьев, по обе стороны от нее два наиска различной высоты. В левом наиске с именем Кораллион, жены Агафона, изображено, вероятно, прощание братьев с умершей раньше их Кораллион. Правый наиск расписной, сохранился плохо. Это — надгробие самого Агафона. Небольшие стелы по краям этого ряда памятников сильно разрушены: от левой остался лишь цоколь, от правой — след ноги (вероятно, ребенка). Края гробницы были украшены лекифами, из которых сохранился лишь один, также со сценой прощания двух братьев: к креслу сидящего Агафона прислонился ребенок.

Рядом с участком братьев находится участок Дионисия, сына Алфина, который, может быть, принадлежал к роду оратора Гиперида.

Погребение было украшено рельефом в наиске, но вместо центральной стелы с его именем стоит колонна, поддерживающая статую быка. Бык — животное, посвященное Дионису. Поэтому Г. Каро полагает, что бык здесь как бы символизировал имя покойного — Дионисий.[33] Две родины, упомянутые в стихотворной надписи, это Афины и, вероятно, Самос: в списке самосских клерухов числится и Дионисий из дема Коллита (315/316) в качестве казначея храма Геры (346/5 г.). Два больших мраморных льва, расположенных на углах террасы, охраняли тело умершего.

Наиск Кораллион, жены Агафона

Назовем еще некоторые погребения из 20 семейных участков. По соседству с гробницей Дионисия был участок Лисимахида из Ахарн. Сам участок сильно разрушен (сохранилась лишь часть опорной стены со стороны улицы), но на районе участка найдена скульптура большой собаки из гиметтского мрамора. По-видимому, некогда фасадная стена (316/317)

Наиск Памфилы и Деметрии (317/318)

была украшена по углам фигурами двух стороживших могилу псов. Погребения относятся ко второй половине IV в.

Лисимахид был архонтом-эпонимом в 339/8 г. Интересна находка статуй двух скорченных скифов, которые в качестве слуг были расположены по обе стороны статуи архонта. Здесь же был найден и мраморный рельеф, вставленный некогда в стену, с изображением лодки Харона, перевозчика мертвых через темную реку Стикс. Две супружеские пары находятся в лодке, по-видимому два брата со своими женами. Об этом говорят и размеры участка, включавшего два семейных погребения.

Участок Кореба из дема Мелите

Через участок от владений Лисимахида находился участок с захоронением перса. Здесь был найден большой скульптурный фрагмент мужского торса из пентеликонского мрамора. В наиске изображена фигура мужчины, сидящего в кресле. Он одет в хитон с длинными рукавами, на плечи накинут плотно собранный в складки плащ. Богатый головной убор, имитирующий плотную материю, спускается полукругом, на спину. Перс, изображенный в длинном хитоне и кандисе с тиарой на голове, вероятно, занимал высокое положение. Об этом свидетельствует не только его скульптура, но и большие, прекрасно обработанные плиты опорной стены. Наружная ее часть облицована светло-желтым известняком с тонкими красными прожилками. (318/319)

На южной стороне некрополя сохранились погребения знатных и богатых людей. Особенно известно погребение Памфилы. На рельефе, найденном в этом погребении, изображены сидящая Памфила и стоящая около нее Деметрия, дочь Никиппа. Рельеф в некоторых местах сохраняет еще следы голубой и красной расцветки. Обе женщины были похоронены здесь, но на рельефе, посвященном Памфиле, Деметрия изображена еще живой (ок. 350 г.)

На участке Кореба из Мелите центральное место занимает уже знакомая нам высокая стела с пальметкой наверху. На ней вырезано пять мужских имен, три из одного дема Мелите: Кореб — сын Клеидемида, Клеидемид — сын Кореба, Кореб — сын Клеидемида (внук первого); этим последним именем заканчивается список похороненных здесь членов одной семьи. Участок затем переходит в другие руки, и наверху между пальметкой и розетками стелы наносятся новые имена: Сосикл — сын Евтидема из дема Эйтеи и Евтидем — сын Сосикла. Неподалеку от стелы был найден и надгробный камень с именем Евтидема.

Важно отметить, что центральная стела с пальметкой была уже знаком собственности: на ней записывались только имена прямых наследников участка, переходящего от главы семьи одного поколения к главе следующего. Ни юноши, ни женщины этой семьи таким правом не обладали. На этом же участке найдено погребение внука первого Кореба, умершего ребенком; здесь же была похоронена Гегесо, дочь Проксена, жена Кореба, сына Клеидемида, над могилой которой стояла надгробная стела. На стеле изображена Гегесо. Она сидит в кресле, перебирая драгоценности в шкатулке, поданной ей ее рабыней.

Справа от центральной стелы лутотроф показывает место погребения юного Клеидема:

В 317/6 г. Деметрий Фалерский издал закон против роскоши погребений,[34] запретив впредь какие-либо надгробные монументы, кроме так называемых киони?сков (мраморных цилиндров) с простыми карнизами, предназначенными для поддержки венков или повязок, но и киони?ски не должны были превышать трех локтей в высоту. Эти ограничения и установленный суровый контроль на длительный период прервали дальнейшее развитие надгробной архитектуры и скульптуры. Новый расцвет погребальных памятников падает уже на время эллинизма.

История классических Афин заканчивается временем Ликурга. Начиная с середины IV в. военная угроза со стороны Македонии (319/320) потребовала от граждан величайшего напряжения и мобилизации сил демократии на борьбу с Филиппом. В эти годы вновь укрепляются городские стены, строятся новые водопроводы, ремонтируются и отстраиваются корабельные верфи, создаются новые арсеналы для хранения корабельных снастей, к которым относится и арсенал Филона в Пирее. Завершение начатых построек происходит во время Ликурга, бывшего государственным казначеем с 338—326 гг.

Блестящие административные способности и разумное управление городскими финансами позволили Ликургу, кроме оборонного строительства, завершить постройку театра и создать к востоку от Афин стадион, законченный к 323/2 г., уже после его смерти.

Неожиданная смерть Филиппа от руки убийцы, воцарение Александра Македонского и поход на Восток греко-македонских войск под командованием Александра создали в Афинах последнюю мирную передышку перед надвигающимся кровавым и трагическим для народа (не только Афин, но и всей Греции) периодом борьбы диадохов и эпигонов.

Правление Ликурга не только заканчивает классический период истории Афин, но в еще большей степени открывает новый этап истории — историю эллинизма. (320/321)

Оглавление книги