Книга: Вокруг Петербурга. Заметки наблюдателя

Ностальгия на Карельском перешейке

Ностальгия на Карельском перешейке

Карельский перешеек – удивительное место, настоящий кладезь памяти об исторических событиях многих времен и народов. Его потенциал поистине неисчерпаем – как для активного отдыха, так и для познавательного туризма. Природа, культура, военная история – тем и сюжетов здесь неимоверное количество.

Удивительной красоты природа, чистейшие озера, сосновые леса – все это любимый всеми Карельский перешеек. Гранитные надолбы в глуши лесов и взорванные укрепления линии Маннергейма, руины лютеранских храмов, разрушенные финские кладбища – это тоже он.

Прикоснуться к удивительному историческому прошлому Карельского перешейка помогают краеведы, которые исходили его вдоль и поперек. Один из них – Баир Иринчеев, уже много лет занимающийся проведением военно-исторических экскурсий по Ленинградской области.

«Приятно видеть, как растет в последнее время интерес к истории нашего края, – отмечает Баир Иринчеев. – Для многих увидеть своими глазами линию Маннергейма, о которой столько слышано, – настоящее откровение. Все это связано еще и с тем интересом к собственной родословной, который наблюдается сегодня. Дети и внуки стараются сегодня выяснить судьбу своих родственников, погибших или пропавших без вести на финской войне. Сегодня, благодаря интернету, находить информацию стало гораздо проще».

Историк Б. Иринчеев ведет экскурсию «Святыни в огне». Фото автора, июль 2011 года

Экскурсия Баира Иринчеева «Святыни в огне», участником которой стал и автор этих строк, посвящалась храмам Карельского перешейка, погибшим в ХХ веке. «Считаю своей задачей показать, как войны, а потом людское невежество стали причиной утраты огромного культурного, исторического и духовного наследия, – подчеркнул Баир Иринчеев. – Судьба культурного наследия лишний раз демонстрирует: худой мир лучше войны».

Конечно, утраченного (за редким исключением) не вернуть, но отрадно то, что за последние два десятка лет память о многих утраченных святынях была увековечена. Важнейшим шагом стало подписание в 1992 году российско-финляндского соглашения об уходе за воинскими захоронениями, после которого финская сторона смогла установить памятные знаки на местах воинских захоронений, гражданских кладбищ, церквей.

Один из них – на месте бывшего кладбища прихода Кивеннапа, ныне это поселок Первомайское. Летом 1993 года здесь возвели монумент в память о покоящихся на этой земле предках, а также о тех, кто сложил свои головы, выполняя воинский долг в минувшие войны. Памятник в виде церковных ворот, ограждающий высокий деревянный крест, взметнувшийся в небо, называют «вратами вечности».

Еще один памятник – на руинах церкви в Муолаа, нынешнем поселке Правдино. Во время «зимней войны» церковный холм стал ареной жесточайшей битвы. От храма, сооруженного в середине XIX века, остались одни руины. Сегодня на месте бывшего алтаря стоит памятный крест, а возле фундаментов бывшего храма собрали сохранившиеся с тех времен надгробия старинного лютеранского кладбища. Рядом стоит чудом уцелевший, со следами пуль и осколков, памятник финской белой гвардии, победившей в Гражданской войне 1918 года…

Церковь – в бывшем Яюряпяя (ныне Барышево) стояла у самого берега Вуоксы – на мысу Ламмасниеми. Ее возвели в 1933–1934 годах из современных строительных материалов, а потому ее руины представляют собой сегодня груду железобетонных обломков с кусками торчащей арматуры. К концу февраля 1940 года эта кирха оказалась в самом пекле ожесточенных боев. От старинного кладбища у церкви не осталось почти и следа – уцелели только фрагменты сложенной из валунов ограды. И сегодня здесь многое продолжает напоминать о войне – вокруг все изрезано полуобвалившимися окопами, траншеями и воронками…

Однако совершенно неправильным считать, что послевоенное отношение к культурному наследию на Карельском перешейке связано исключительно с тем, что на новых землях велась политика их освобождения от «чуждого» наследия, хотя этот мотив, конечно, присутствовал. Дело в другом: как и повсюду в России в то время, война была объявлена всему «несоветскому» наследию. А потому на Карельском перешейке разрушались не только лютеранские, но и православные святыни и погосты. Вот почему экскурсия «Святыни в огне» посвящалась судьбе не только лютеранских, но и православных святынь, ведь на Карельском перешейке веками жили и мирно сосуществовали представители разных национальностей.

Уцелевший памятник на бывшем кладбище прихода Кивеннапа (ныне поселок Первомайское). Фото автора, июль 2011 года

Мемориал на бывшем кладбище прихода Кивеннапа. Фото автора, июль 2011 года

Надгробия прежнего лютеранского кладбища возле руин церкви в Муолаа, нынешнем поселке Правдино. Фото автора, июль 2011 года

Ярким примером стала судьба православного храма и кладбища в бывшем Кюуреля – нынешнем поселке Красносельское. После Северной войны деревня была пожалована графу Чернышеву, который переселил сюда своих русских крепостных крестьян. Так появилась второе название деревни – Красное Село. В 1948 году, во время массовой кампании по замене финских названий Карельского перешейка на русские, поселку присвоили название Красное Село, впоследствии трансформировавшееся в Красносельское.

Красное Село было одним из трех русских поселений на Карельском перешейке, причем самым большим и зажиточным из них. Здесь было развито гончарное производство, а неподалеку находился кирпичный завод. Из 240 дворов только пять – финские, все остальные – русские. Спасо-Сретенский храм в Красном Селе, сооруженный в 1898 году, был самой крупной православной церковью Карельского перешейка. Во время «зимней войны», в новогоднюю ночь на 1 января 1940 года, его сильно повредили артиллерийским огнем. Остались одни развалины, которые снесли в 1950-х годах.

«Удивительны хитросплетения истории! – отметил, рассказывая о судьбе деревни и ее жителей, историк Баир Иринчеев. – Когда Российская империя распалась, Финляндия отделилась и в ней началась гражданская война, большинство русских жителей из Красного Села выступили на стороне «красных». А во время советско-финской войны представители тех же семей, что воевали в гражданскую, были военнослужащими финской армии и сражались за Финляндию, против Красной армии. Многие из них тоже сложили свои головы».

В результате войн русские жители деревни, как и финские жители Карельского перешейка, покинули свои родные места и переселились в Финляндию. Ныне потомки жителей прежнего Красного Села живут в районе города Хямеенлинна. Но довоенная история Красносельского не забыта: отмечено место бывшей церкви, сохранены старые могилы на русском кладбище, установлены памятники на местах захоронения местных жителей, погибших и во время гражданской войны в Финляндии в 1918 году, и во время Второй мировой войны. А недалеко от прежней церкви совсем недавно появился новый великолепный храм – во имя Тихвинской иконы Божией Матери. История продолжается…

Руины лютеранской церкви в бывшем Яюряпяя (ныне Барышево). Фото автора, июль 2011 года

Активную роль в деле сохранения памяти принимают существующие в Финляндии общества бывших жителей Карельского перешейка. Они опекают, по мере своих сил и возможностей, установленные ими памятные знаки.

В 1990-х годах, когда не стало «железного занавеса», на Карельский перешеек хлынул поток туристов из Финляндии. В основном, это были те, кто мечтал, спустя многие годы, прикоснуться к покинутым полвека назад родным местам. Сегодня финский «ностальгический туризм» постепенно затихает: большинство их тех, кто родился и вырос здесь до войны, уже в таком возрасте, что им тяжело отправляться в дальние поездки. А у следующего поколения финнов уже утрачивается эмоциональная связь с родиной их бабушек и дедушек. Они выросли в Финляндии, и о Карельском перешейке знают только по рассказам.

«Для многих молодых финнов более важен исторический аспект – часто они хотят прикоснуться к тем местам, где когда-то воевали их деды и прадеды, – рассказывает Баир Иринчеев. – Сейчас случившееся тогда, во время Второй мировой, они воспринимают просто как данность. В Финляндии есть течение за возвращение земель, утраченных в ходе Второй мировой войны, но его сторонники не пользуются серьезной поддержкой и вызывают отторжение у большинства жителей Финляндии».

Жители Карельского перешейка с пониманием относятся к визитам финских гостей. И не только потому, что спустя почти семь десятков лет после войны ее раны все-таки зарубцовываются, а оттого, что нынешнее исторические сознание большинства наших сограждан сегодня весьма отличается от того, какое было в первые послевоенные десятилетия. «Чужое» наследие уже не воспринимается как враждебное, недостойное сохранения и уважения.

На старинном православном кладбище в бывшем Кюуреля – нынешнем поселке Красносельское. Фото автора, июль 2011 года

Характерный пример – деятельность Владимира Борисовича Мясоедова, доцента Санкт-Петербургского государственного университета аэрокосмического приборостроения, устроившего семейный гостевой дом в поселке Климово.

«В 1946 году сюда, на Карельский перешеек, был направлен дорожным мастером дед моей жены, который был родом из Новгородской области, – рассказал Владимир Мясоедов. – Он руководил пленными немцами при восстановлении дороги. Тогда и получил участок земли в Климово – по наследству участок достался нам».

Участок вовсе не был целиной: на нем оставались следы прежнего хозяйства – массивные стены хлева, сложенные из больших гранитных валунов. Теперь они стали музейным экспонатом гостевого дома. «Я горжусь этими стенами, – говорит Владимир Мясоедов. – Они – ровесники Петербурга».

В самом гостевом доме Владимир Мясоедов выделил место под музейный уголок, среди экспонатов которого – старинная аптечная утварь (из деревни Красносельской), предметы быта довоенных времен и даже «пляжный патефон».

«Портрет Маннергейма не вызывает вопросов. Почему он здесь – ни у кого не вызывает удивления. Сложнее было бы, если бы я выставил здесь изображение Ворошилова или Сталина. Все, кто жили здесь после войны, выросли с именем Маннергейма: у всех на слуху – линия Маннергейма, следы ее повсюду на Карельском перешейке, а любая более-менее приличная усадьба объявлялась „дачей Маннергейма“. Даже усадьба Коллонтай в Климово – и та считалась „дачей Маннергейма“».

В. Мясоедов ведет рассказ в музейном уголке под открытым небом. Фото автора, июль 2011 года

Еще один музейный уголок устроен под открытым небом. Здесь выставлены предметы сельского быта – все они родные, с ближайших мест Карельского перешейка. Тут же – военные реликвии Второй мировой войны.

С чего же начался гостевой дом?

«В конце 1980-х годов сюда очень скромно, с большой опаской стали приезжать из Финляндии бывшие жители этих мест, – рассказал Владимир Борисович. – Завязывались неформальные, очень дружеские, теплые отношения. Финны стали приезжать со своими семьями, знакомыми. Так постепенно стал функционировать гостевой дом, впоследствии официально зарегистрированный».

Исходя из собственного опыта последних лет, Владимир Мясоедов убежден, что «ностальгический туризм» не затихает.

«Возраст не играет особой роли, – говорит Владимир Борисович. – Не забывайте, что Карельский перешеек в результате событий Второй мировой войны покинули четыреста тысяч жителей. Для маленькой Финляндии это очень много, и сегодня практически каждый четвертый житель этой страны имеет какие-то родственные корни отсюда. У них высокая степень уважения к старшим, поэтому для молодых очень важна память о родине их бабушек и дедушек. В дни церковных праздников – обязательное посещение кладбища, где покоятся их предки. Нам, русским, достаточно сложно понять эти чувства. У нас не было такого опыта потери навсегда своего родного места. (Хотя ныне, после распада СССР, подобный «опыт» у определенной части нашего населения появился… – Прим. С. Г.)

Конечно, у молодых финнов – немного иное восприятие. Они не прошли через боль потери родины. Но есть еще одно обстоятельство: благодаря интернету, где в последнее время выложили старинные церковные книги, в Финляндии сейчас настоящий бум исследования собственных родословных. И многие с большим удивлением узнают, что их корни – на Карельском перешейке. А потому возникает желание увидеть землю, где жили их предки».

Естественно, у меня вопрос напрашивался сам собой: «Какое чувство испытывают финны, видя на своих бывших родных местах разрушенные храмы и порушенные кладбища?»

«Конечно, им больно и горько, но у них есть определенное понимание: не люди виноваты – виноваты обстоятельства и политика, – отвечал Владимир Мясоедов. – Немало финнов еще в 90-е годы завязали и ныне поддерживают дружеские отношения с жителями этих мест. Но, в основном, такие контакты складываются с новыми петербургскими дачниками. Многие послевоенные переселенцы к визитам финнам по сей день относятся настороженно: мол, чего они пришли – требовать обратно свою землю? А они ничего не требуют»…

Оглавление книги