Книга: Вокруг Петербурга. Заметки наблюдателя

«Белая армия, черный барон…»

«Белая армия, черный барон…»

В конце ноября 2010 года в Кингисеппе состоялась 1-я Ямбургская международная научно-практическая конференция, посвященная 90-летию окончания Гражданской войны 1918–1920 годов на Северо-Западе России.[5] Она встала в одном ряду с прошедшими в Крыму, в Москве и Петербурге памятными событиями, посвященными 90-летию исхода Русской армии под командованием барона Врангеля из Крыма…

До недавнего времени на территории Ленинградской области о Гражданской войне напоминали памятники, посвященные исключительно героям Красной армии. Последние двадцать лет медленно, но верно происходило восстановление исторической справедливости: благодаря общественным инициативам было установлено несколько памятных знаков, посвященных воинам Белой армии. Один из них – в деревне Скамья Сланцевского района, посвященный Талабскому полку, сражавшемуся в рядах Северо-Западной армии.

В 2000-х годах шла большая работа по восстановлению могил «северо-западников». В октябре 2008 года в селе Ополье Кингисеппского района (бывшего Ямбургского уезда) в ограде Крестовоздвиженской церкви был открыт первый в России каменный памятник воинам Северо-Западной армии. Он представляет собой обелиск, посвященный памяти воинов Талабского, Семеновского и Островского полков, погибших в июле – августа 1919 года, во время первого похода Белой армии на Петроград. Их похоронили тогда здесь на церковном погосте, в советское время могилы были уничтожены, поэтому нынешний обелиск символически увековечил их память. Двенадцать имен указаны на обелиске, имена шести солдат и одного фельдфебеля – неизвестны. Памятник освятил настоятель Крестовоздвиженского храма протоиерей Иоанн Белевцев.

«В ходе архивных изысканий Ямбургского братства удалось обрести на сегодняшний день десятки мест упокоения воинов Северо-Западной армии на территории бывших Петербургской и Псковской губерний, – отмечает участник этой деятельности Михаил Доведин. – Выявлены сведения о более чем двух тысячах воинов северо-западников, лежащих здесь. В 2009 году по результатам архивных исследований председателя «Общества Охраны памятников Русской культуры в Эстонии» Ю.П. Мальцева были обретены новые имена северо-западников, погребенных в братских могилах на старом Ивангородском кладбище. Усилиями и трудами членов этого Общества удалось восстановить более 15 братских кладбищ и могил северо-западников на территории современной Эстонии»…

Самые большие потери Северо-Западная армия понесла не во время боевых действий, а в первой половине 1920 года от эпидемии тифа и от других болезней.

Один из участников деятельности по увековечению памяти Северо-Западной армии в нашем регионе, Сергей Геннадиевич Зирин из Ямбурга (Кингисеппа), называет Нарвскую катастрофу – то, что случилось тогда в конце 1919 года у стен Ивангорода и Нарвы, – «Голгофой Северо-Западной армии» (именно так, с добавлением «Венок памяти соотечественникам», называется его книга, увидевшая свет в 2012 году). Отступившая из-под Петрограда Северо-Западная армия оказалась у эстонской границы. Сзади были красные, от которых пощады ждать не приходилось, впереди – эстонская армия, встретившая северо-западников без всякой симпатии.

«Углубленным исследованием истории и трагедии Северо-Западной армии генералов Юденича и Родзянко (далее СЗА) я занимаюсь с 1996 года, – рассказал Сергей Геннадиевич. – Точкой отчета послужила большая статья псковского историка Олега Андреевича Калкина „Как погибала белая армия и как возникло Эстонское государство“, опубликованная в 1993 году в газете „Русский вестник“. Меня, как это говорится, „взяло за живое“. К тому времени материалов и трудов по истории СЗА почти не было, за исключением материалов советских историков, и эта статья явилась для меня откровением.

Больше пятнадцати лет я скрупулезно накапливал документальную базу по СЗА, используя различные документы и рукописи из российских и зарубежных архивов, также привлекал материалы из частных (семейных) собраний потомков северо-западников из России, Южной и Северной Америки, Европы и стран Балтии. На сегодняшний день подготовлена краткая биографическая база северо-западников, насчитывающая несколько тысяч воинов. Собраны сотни фотографий северо-западников. Многие материалы еще не введены в научный оборот».

В 2005 году Сергей Зирин основал, возглавил в качестве редактора, а затем издал в Пскове в июле 2006 года журнал Исторической России «Михайлов День 1-й». В ноябре 2010 года в Петербурге вышел «Михайлов День 2-й». Издается он исключительно на пожертвования. Содержание формируется на основе первопубликаций и введения в научный оборот неизвестных мемуаров, архивных материалов, документов и фотодокументов, имеющих отношение к истории России конца XIX – первой половины XX веков. Много внимания в издании уделяется истории русской белой политической эмиграции первой и второй волн. В поиске и обретении документальных материалов большую помощь журналу оказывают потомки белоэмигрантов из зарубежных стран. С журналом сотрудничают и публикуют в нем свои работы историки и исследователи из России, Эстонии, Латвии, Финляндии, Чехии, Словакии, Франции, Германии, Швейцарии, Аргентины, Бразилии, Венесуэлы, Канады и США.

В ноябре 2011 года исследователь, влекомый изучением судеб «северо-западников», отправился в Южную Америку, где за три месяца в Аргентине, Бразилии и Парагвае собрал богатый архив по истории русской белой эмиграции из частных собраний потомков белоэмигрантов и вывез его в Россию. Часть материалов поездки, в том числе тексты эпитафий русских могил с фотографий, вошли в специальный южно-американский выпуск «Михайлов День 3-й».

И снова – о Нарвской катастрофе. Как отмечает Сергей Зирин, между эстонским и русским Северо-Западным правительствами не существовало соглашения на случай отступления русской армии и принятия на эстонской территории беженцев. Беженцев в Нарву не пропускали, и им пришлось оставаться несколько дней и ночей под открытым небом в сильные морозы; много детей и женщин умерло… Только после усиленных переговоров с эстонскими властями последние разрешили впустить обозы беженцев, колонны войск и военнопленных для размещения в Ивангороде и его окрестностях.

Что же касается СЗА, то боеспособные части распределили на участках нарвского фронта на узкой полоске земли от Ропши до Усть-Черново, а деморализованные после разоружения и ограбления перевели вглубь Эстонии. В Меморандуме от 16 декабря 1919 года правительство Эстонии так объяснило свою позицию: «Было бы безумным самоубийством разрешить дезорганизованным враждебным массам перейти границы Эстонской республики, а тем более собраться в тылу Эстонской армии, которой нужны все ее силы для отражения бешеных атак военных сил русских советов».

Мотивировалось это «имперскими устремлениями» командования СЗА и его враждебностью по отношению к эстонской независимости, пронемецкой ориентацией некоторых русских генералов. Сергей Зирин возмущается: авторов Меморандума не смутил тот факт, что северо-западники «своим героизмом внесли весомый вклад в защиту Нарвы и помогли эстонцам отстоять независимость Эстонии ценой своих жизней».

Впрочем, корни этого противостояния уходили еще в пред – шествующие события 1919 года: эстонское правительство испытывало недоверие к СЗА, считая, что белое движение в целом выступает с идеей «единой и неделимой России», не предусматривающей независимости новых государств (такова была изначальная позиция Верховного правителя России адмирала А.В. Колчака). А потому руководство новоявленной Эстонской республики настаивало, чтобы командование СЗА признало ее независимость.

Вначале под давлением русских политиканов из Парижа генерал Н.Н. Юденич и его штаб выразили готовность сделать это только после совместного с эстонскими войсками освобождения Петрограда от большевиков. Но уже в феврале 1919 года Юденич писал в личном письме Главкому Эстонской армией генералу И.Я. Лайдонеру: «Ставлю Вас в известность, что я никогда не прикажу… моим новым формированиям повернуть штыки против Эстляндии и сам против Эстляндии не пойду». В августе 1919 года Юденич пишет генералу Лайдонеру о признании им Эстонии, как самостоятельной республики. Слово русского офицера, да еще в письменной форме, говорит само за себя!

Справедливости ради стоит заметить, что немалая часть простых жителей Эстонии, эстонские крестьяне, бескорыстно помогали русским беженцам. Но дальше случилось самое страшное: среди находившихся в Ивангороде и Нарве военнослужащих СЗА началась эпидемия тифа и испанского гриппа, в результате значительная часть воинов погибла не от военных действий, а от болезней.

По данным Сергея Зирина, на территории Эстонии в страшных мучениях скончалось от эпидемии, по крайней мере, больше 12 тысяч воинов Северо-Западной армии. Это при строевом составе Армии в 19 тысяч штыков в наступлении на Красный Петроград в октябре 1919 года! Точное число умерших гражданских беженцев неизвестно, в одной только Нарве скончалось от эпидемии 1700 жителей.

Весной 1919 года выживших от тифа русских воинов и беженцев эстонские власти принудительно отправили на лесозаготовки, добычу торфа и сланца. По сути, это был рабский труд. Протесты против произвола властей грозили насильственной выдачей в РСФСР, что неоднократно и происходило…

Гибель СЗА оставила свой печальный след на кладбищах Ивангорода и Нарвы. Ивангород, относившийся тогда к Эстонии, в ту пору именовался в обиходе «Русской Нарвой», «Ивановской стороной».

Первый общий памятник на месте братских могил «северо-западников» был воздвигнут в октябре 1920 года на Сиверсгаузенском кладбище в Нарве. Затем, в 1921 году, братские могилы привели в порядок русские изгнанники и местные жители и захоронения стали окружены заботой и уходом.

Еще одним печальным местом стало старинное кладбище на Ивановской горе – к востоку от Ивангородской крепости. В разные времена оно значилось как Нарвское Знаменское (по церкви, к которой было приписано), Нарвское Ивановское, Нарвское Гарнизонное, Нарвское православное, а также Петропавловское (по кладбищенскому храму). Ныне оно известно также как старое Ивангородское кладбище.

Здесь с середины ноября 1919 года по весну 1920 года в братских могилах было погребено, по различным оценкам, от двух до четырех тысяч воинов Северо-Западной армии, скончавшихся от ран, обморожения, истощения, тифа и других болезней. Братские могилы северо-западников пребывали в заброшенном состоянии до середины 1930-х годов. Причина проста: нищенское существование бывших чинов СЗА и беженцев на территории Эстонии. В сентябре 1936 года здесь был установлен памятник – чугунный крест на бетонной семиступенчатой Голгофе.

«На сегодняшний день в ходе архивных изысканий удалось найти сведения на 277 человек, погребенных здесь: это офицеры, нижние чины, студенты, гимназисты, юнкера, военврачи, сестры милосердия, санитары и военные чиновники», – указывает Сергей Зирин, вице-председатель Воинского братства во имя Святого архистратига Божия Михаила и редактор российского исторического журнала «Михайлов День».

Это кладбище, как в капле воды, отразило всю летопись Гражданской войны на Северо-Западе. Первые захоронения жертв братоубийственной войны возникли здесь в конце осени 1918 года – это были, как сообщают метрические книги, три «неизвестных красноармейца, убитых при наступлении на Нарву». Затем, когда в Нарве была ненадолго установлена советская власть, на кладбище появились могилы жертв «красного террора». С 13 мая 1919 года, когда Белая армия начала наступление, и Ивангород оказался в ее тылу, здесь хоронили северо-западников…

Судьба могил сложилась по-разному. На Ивангородском кладбище чудесным образом уцелел чугунный крест-памятник, а мемориал в Нарве был разрушен.

«В советские годы на протяжении многих лет сюда, в немецкую часть Нарвы, в Сиверцы, к отдельному памятнику – беломраморному кресту, приезжала из Гатчины мать молодого поручика, скончавшегося в 1920 году, – сообщает Сергей Зирин. – Сейчас следы того памятника затерялись, как, впрочем, и почти всех индивидуальных памятников, установленных родственниками усопших до начала Второй мировой войны.

Удивительное явление происходило с 1973 года в Сиверцах, когда два эстонца и четыре русские дамы бесстрашно опекали символическую могилу-кенотаф полковника артиллерии Северо-Западной армии Михаила Голенкина. Две из дам – дочь и внучка русского офицера из Ленинграда и две нарвитянки. Православный священник-эстонец Александр Таркмеэс служил панихиды по всем русским воинам СЗА!.. А смотритель Юганес Лиландер ухаживал за символической могилой. Как не доставало такой теплоты и взаимопонимания между эстонцами и русскими в 1919–1920 годах».

У креста-памятника на братской могиле «северо-западников» на Ивангородском кладбище, ноябрь 2010 года. Справа – историк С.Г. Зирин. Фото Н. Лаврентьева

В новейшее время первый символический памятник СЗА – трехметровый поклонный деревянный крест – был поставлен в 1991 году на Пулковских высотах. С тех пор и по сегодняшний день дело увековечения памяти павших «северо-западников» целиком и полностью находится в руках неравнодушных людей, активистов, подвижников.

«В 1996 году мы с единомышленниками создали воинское братство во имя Св. Архистратига Божия Михаила, главными целями и задачами которого является поиск и восстановление могил воинов Северо-Западной армии генералов Юденича и Родзянко в Ленинградской, Псковской областях, Эстонии и Латвии, а также просветительская деятельность, – рассказал Сергей Зирин. – На сегодняшний день в сотрудничестве с Обществом русской истории и культуры в Эстонии (председатель профессор Ю.П. Мальцев) установлено месторасположение более сорока братских и индивидуальных могил „северо-западников“. Почти все они были уничтожены в советские годы. К 2010 году братством воздвигнуто четыре поклонных деревянных православных креста, один северный русский голубец с иконой „Собор Святых Новомучеников Российских от безбожников убиенных“.»

В тесном сотрудничестве с историко-мемориальным, просветительским центром „Белое Дело“ открыты четыре каменных памятника в России. Первый из них установили в октябре 2008 года у Крестовоздвиженского храма в селе Ополье, в 15 км от Ямбурга (благотворитель Н.М. Литвинов, Ямбург); принято участие в открытии трех каменных плит с именами северо-западников в Нарве (благотворитель москвич А.Н. Макаров).

В сентябре 2010 года на старом Ивангородском кладбище открыли две памятные гранитные плиты. Одна из них, со стихотворной эпитафией, посвящена всем воинам Северо-Западной армии, вторая – одному из ее участников, поручику артиллерии Владимиру Николаевичу Быкову – правнуку А.С. Пушкина и внучатому племяннику Н.В.Гоголя. Инициаторами открытия этих памятных знаков стали братство во имя Святого архистратига Божия Михаила и движение „Белое Дело“, а создание плит стало возможным, как отмечает Сергей Зирин, благодаря благородной традиции по опеке воинских могил, заложенной владельцем Ямбургской каменнорубной мастерской Николаем Литвиновым. Панихиду на месте братских могил отслужил настоятель Свято-Троицкого храма на Парусинке (в Ивангороде) протоиерей Александр Салыкин.

В будущем предполагается создать на старом Ивангородском кладбище мемориальную часовню. Многие воины Северо-Западной армии, участвовавшие в походе на Петроград осенью 1919 года, вспоминают о виденной ими на подступах к городу золотой маковке Исаакиевского собора. Об этом можно прочитать и в рассказе А.И. Куприна „Купол святого Исаакия Далматского“.

«Поэтому нам представляется, что будущую часовню желательно было бы освятить в честь Святого Исаакия Далматского с приданием ей формы, напоминающей верхний (малый) купол знаменитого творения Огюста Монферрана, – считает Сергей Зирин. – В этой часовне символично было бы установить урну с горстями земли с могил воинов северо-западников, скончавшихся и погребенных в США, Аргентине, Бразилии, Германии, Франции, Эстонии, Латвии… Земля эта уже доставлена нам в Ямбург единомышленниками, проживающими в названных странах. Так, недавно была доставлена земля с могилы генерала Н.Н. Юденича из французской Ниццы».

На вопрос, насколько актуальна сегодня в России память о жертвах, принесенных белым воинством у стен Петрограда, Ивангорода и Нарвы, Сергей Геннадиевич сказал: «Наверное, трудно человеку, который ежедневно «гибнет за металл», понять жертвенность и идеалы северо-западников в деле спасения России, кроме неприкосновенности частной собственности, конечно».

Говоря о том, что движет активистами, Сергей Зирин ответил: «Это состояние души. По мыслителю Ивану Александровичу Ильину, отличие русского человека от западного в том, что мы, русские, воспринимаем мир фибрами души, сердцем, а западный человек – через рационализм… Русский человек всегда с пиететом относился к воинским могилам. Это чувство в русском народе не искоренено и по сию пору».

Что касается отношения государства и чиновников, то на первых порах были попытки ставить препоны, но после открытия в Москве на самом высшем уровне могильных памятников генералу А.И. Деникину и философу И.А. Ильину, отношение переменилось. «Больше чиновники не препятствовали, – говорит Сергей Геннадиевич. – Доходило до забавного. Одна дама из городской администрации в телефонной беседе спросила меня, имея в виду белых воинов, павших в летних боях 1919 года под селом Ополье: „А они не были террористами?..“ Нарвское городское собрание ежегодно выделяет деньги на уход за братскими могилами северо-западников на Сиверсгаузенском кладбище в Нарве, чего, увы, нельзя сказать о российских властях».

Оглавление книги