Книга: Вокруг Петербурга. Заметки наблюдателя

С чего начинается родина?

С чего начинается родина?

С братьями-поисковиками Антоном и Романом Красильниковыми мне довелось познакомиться в 2010 году во время летней «Вахты памяти» под Колпино. Стояла аномальная жара, но даже она оказалась бессильна против болот, где работали поисковики. Здесь, в буреломном лесу под Колпино, где с осени 1941 года проходил передний край обороны Ленинграда, поисковикам приходилось работать в самых что ни на есть экстремальных условиях, – где по колено, а где и по пояс в болотной жиже. Зачем это им нужно, я попытался выяснить у Антона Красильникова – командира поискового отряда «Варяг-2».

– Среди петербургских поисковиков вы представляете достаточно редкий пример, работая плечом к плечу с братом-близнецом. Откуда возник интерес к теме войны, как все начиналось?

– Так сложилось, что мы с братом всегда были вместе. И увлечения у нас были общие. Интерес к войне начался с археологии, причем еще с раннего детства. Мы тогда проводили бо?льшую часть лета на Карельском перешейке, в районе Приморска. Хорошо помню, как в шестилетнем возрасте мы гуляли по отмели залива, и я вытащил из воды какую-то странного вида железку. Потом оказалось, что это был древний меч. Осознание того, что в земле продолжают находиться следы прошлых эпох, стало для нас серьезным потрясением.

С того времени и начался интерес к истории. Тем более, что ходить далеко не надо было: в лесах Карельского перешейка было много следов войны. А лет семь назад мы с братом, будучи еще студентами, поехали к отцу в Калининградскую область и вместе с его другом, занимавшимся военной археологией, отправились на раскопки в лес. Это был серьезный шок: там оказалось огромное количество различных предметов времен Второй мировой войны. Вернувшись домой, мы попробовали узнать: а что хранит в себе земля под Ленинградом, на местах боев?

Когда начали выезжать в лес, нам стало попадаться не только военное железо, но и останки солдат. Тогда мы стали задумываться, что с ними делать. Чтобы официально иметь возможность работать с останками, нужно было легализоваться. В 2005 году мы с братом обратились в Дом молодежи Санкт-Петербурга, который занимается регистрацией и координированием действий всех поисковых отрядов города, и зарегистрировали отряд «Варяг-2». К тому времени мы были уже не вдвоем: вокруг нас собралась группа единомышленников. Спустя четыре года брат зарегистрировал отряд «Ленинградский фронт», командиром которого он стал. Но работать мы продолжаем вместе, рука об руку.

– Как приходят люди к поисковой деятельности?

– Не секрет, что у многих поисковиков первоначально интерес проявляется больше к материальным следам войны – это так называемая «железная болезнь». Но если человек нормальный, адекватный, то он от увлечения «железом» переходит к увековечению памяти воинов. Когда мы начинали, нам с братом тоже была интересна, в первую очередь, возможность подержать в руках предметы того времени, найденные на местах боев. Со временем все это отходит на задний план. Главным становится поиск останков солдат, по возможности, их идентификация и достойное захоронение.

– Непосредственные участники вашего отряда – кто они?

– Военная археология, конечно, мужское занятие. На мой взгляд, это занятие не для женщин – и физически, и психологически. Хотя исключения бывают. В нашем отряде – семь человек. Люди самых разных занятий, профессий и образования. Студент, индивидуальный предприниматель, инженер… Но есть и общая черта – это увлечение историей. Без этого поисковая работа невозможна.

– Как вы определяете свою миссию, свою задачу? Зачем вам вообще все это нужно?

– Я считаю, что те солдаты, которые отдали свою жизнь в борьбе за нашу землю, прожили свою жизнь не зря. Поэтому лично для меня военные мемориалы – это определенные места силы духа. Находя останки солдат и достойно их захоранивая, мы создаем центры силы для нашей Родины.

– Ученый из Казахстана Майдан Кусаинов, много лет занимающийся поисковой деятельностью на Синявинских высотах, где воевал его отец, считает, что выжившие солдаты, вернувшись домой, забыли о своих незахороненных однополчанах, оставшихся на полях боев. И сегодняшняя работа поисковиков – это искупление вины общества, на долгие годы погрузившегося в беспамятство. Вы согласны с этим утверждением?

– Не совсем. На мой взгляд, мы, новое поколение, не имеем морального права на такое осуждение. В первую очередь потому, что оно происходит с позиции сегодняшнего времени. А это неправильно. Тогда, после войны, были другие заботы: страна лежала в руинах, и главная задача была восстановить разрушенное.

Хотя, без сомнения, определенная вина существует. И лежит она, наверное, в большей части, на обществе, на всех нас. Это было бы слишком просто, если бы человек отвечал за то, как он проживает свою жизнь, только перед самим собой. Человек отвечает перед всеми поколениями своих предков и потомков. И если он не интересуется судьбой своих предков, историей своего рода, семьи, то, значит, недостаточно задумывается о своей ответственности.

– Что сегодня для вас, для молодежи вашего круга – Родина? С чего, действительно, она начинается?

А. Красильников на поисковой вахте

– Родина лично для меня – это неразделимый сплав народа и земли. А начинается она с уважения к предкам. Хорошо помню своего прадеда, Степана Терентьевича Царева, прошедшего советско-финляндскую и Великую Отечественную войны. Он был инженером-бортмехаником, участвовал в боевых вылетах. Был ранен, и последствия этого ранения отзывались в нем до самых последних лет его жизни. О войне он не любил рассказывать. Не только потому, что воспоминания были слишком тяжелыми, но еще и оттого, что ему приходилось заниматься секретными заданиями, – в том числе выброской диверсионных групп за линией фронта. Да и в целом то поколение вообще не любило рассказывать ничего «лишнего».

– Что для вас каждый найденный солдат? Какие чувства вы испытываете, погружаясь в ту эпоху?

– Всякий раз испытываешь сильный эмоциональный подъем, до дрожи в руках: ведь удается вернуть из небытия еще одного солдата, чтобы достойно его захоронить. Это своего рода погружение в глубину времени. Тем более, когда эксгумация происходит с помощью археологического метода – тогда можно полностью увидеть и позу, в которой погиб боец, и каким образом это случилось. То есть, фактически, видишь солдата таким, каким он лежал на поле боя. И чем больше непогребенных солдат находишь, тем больше понимаешь настоящие масштабы того серьезного испытания, которое нашему народу пришлось перенести. Понимаешь трагедию всего того, что происходило, когда смерть была повседневным явлением.

– А как вы поступаете с останками воинов вражеской армии? С мертвыми воюют или нет?

Ненависть к мертвым испытывать сложно – до них, как говорится, все равно не дотянешься. Перед смертью все равны. Когда находим останки немецких военнослужащих – передаем их представителям Народного союза Германии по уходу за воинскими захоронениями. Вообще, поисковая работа позволяет взглянуть немного шире на отношения людей друг к другу. Когда приходится иметь дело с останками, всегда наступает момент истины. Ведь уважение к мертвым характеризует моральный облик человека.

Оглавление книги