Книга: Краков

Вавель – крепость, замок, дворец

Вавель – крепость, замок, дворец

Вавель можно разглядывать подолгу и по-разному. С большого расстояния из-за Вислы, широкой лентой опоясывающей высокий Вавельский холм, – тогда видна вся панорама королевского замка, величественные горизонтали которой нарушают лишь стремительные акценты башен до живописные пятна зелени. И от подножия холма, с улицы Каноников, – здесь замок вырастает как бы вдруг, огромным колоссом, громоздя один объем на другой: монументальные скарпы готической «Курьей Лапки» с крохотной светелкой наверху, громада ренессансного дворца, храмовая сокровищница из тесаного камня с позеленевшей от времени медной крышей и – еще выше – крутые барочные шлемы кафедрального собора. Можно направляться к Вавелю «королевским шляхом» с Гродской улицы, чтобы постепенно ощутить, как возрастает напластование масс по вертикали, а у ворот Сандомирской башни, у входа в замок, оглянуться на Краков, распростертый у подножия Вавеля, как вассал у ног сюзерена. Наконец, можно просто неторопливо бродить по замку, по многочисленным часовням собора, у крепостных стен и башен, прислушиваясь к немому повествованию вещей, наполняющих комнаты и залы замка. «Мир вещей – простой, печальный, ясный», как писал Галчинский, мог бы поведать о многом. Ведь на протяжении многих веков вавельский замок был резиденцией польских королей, а кафедральный собор – местом их торжественной коронации и усыпальницей. Вавель многолик и многообразен, потому что он – созданный веками пластический образ Польши.

Вавель – скалистая возвышенность, общая поверхность которой достигает шести гектаров, – с древних времен являлся превосходным оборонным пунктом, как бы созданным самой природой. Естественно, что на вершине холма исстари появились поселения людей. А уже в начале IX века здесь существовал укрепленный град – центр племенного государства вислян. В следующем столетии оно объединилось с полянами в единое государство. С тех пор Вавель становится средоточием государственной власти и резиденцией епископа, как один из главнейших городов Польши. Исследования археологов и архитекторов последних пет позволяют утверждать, что в X веке Вавельский холм был густо застроен деревянными укреплениями и жилыми постройками, группировавшимися вокруг каменного храма – романской ротонды девы Марии – и какого-то большого каменного здания, возможно княжеского дворца, выстроенного уже в XI веке.

Королевский замок на Вавеле. XIV-XVII вв. Вид с северо-востока

Правда, традиция долгое время отсчитывала основание Кракова от 700 года. Именно тогда, как рассказывает первая из многочисленных краковских легенд, некий Крак убил чудовищного «смока»- дракона, жившего в пещере под вавельской скалой. Легенду, передававшуюся от поколения к поколению, первым записал польский летописец XIII века Винцент: «Перед Александром Великим, в огромной европейской стране, расположенной к северу от Болгарии и Каринтии, правил князь Кракус. В государстве его в яме одной из скал жило чудовище неимоверной дикости, которому каждую неделю надо было пригонять на съедение много скота, иначе он и на людей бросался, Кракус не мог больше выносить такое и приказал своим сыновьям убить дракона. Но те, сколько ни пытались это сделать, не могли одолеть его и тогда прибегли к хитрости. Вместо скота дракону подложили шкуры, наполненные зажженной серой, и их чудовище проглотило, а проглотив-сдохло». В благодарность жители назвали свой город именем хитроумного победителя. В одной из летописей, известной под названием «Великопольской хроники», говорится, что победивший дракона «Крак, что по-латыни означает «COTVUS»(то есть «ворон»), был избран племенем Лехитов (то есть поляков) королем». Надо полагать, такое имя не летописец придумал: в документах XIII, XIV и XV веков оно встречается довольно часто. Даже в сегодняшнем Кракове еще существует фамилия Крак. Другая хроника сохранила народное предание, что Краков будто бы получил свое имя от карканья воронов, слетевшихся к трупу убитого дракона.

Как бы то ни было, большинство ученых склоняется к мнению, что когда-то действительно существовал некий Крак, основавший город не раньше VII и не позже VIII столетия. Древняя легенда неожиданно оборачивается былью. Исследования последних десятилетий доказали, что легендарная «Смочья яма» – это не что иное, как естественная пещера, вырытая подземными водами в массиве скалистого холма. С незапамятных времен она служила людям для разных целей, а в средние века стала еще и тайным подземным ходом, выводившим прямо к берегу Вислы.

Вавель всегда был крепостью, даже в лучшую свою пору, поэтому его история всегда связана и с историей его фортификаций. Первый коронованный правитель Польши Болеслав Храбрый открывает первую страницу в истории вавельского замка как королевского: в это время земляные и деревянные укрепления расширяются еще более. Постепенно роль Вавеля как центра политической и придворной, а со временем и культурной жизни возрастает. Уже с XI века Вавель становится главной королевской резиденцией, а в XIV веке, когда Краков официально провозглашается столицей единого Польского государства, Вавель совершенно преображается, меняя свой романский наряд на готический в соответствии с требованиями той эпохи.

В гербе Кракова на голубом щите в распахнутых воротах крепостной башни (символ города-крепости) появляется белый орел Пястов – символ столицы, символ польской государственности (этот герб выгравирован и на сапфировом перстне краковских бургомистров XVI века, сохранившемся до наших дней).

Дракон («смок») в пещере у подножия Вавеля. Гравюра из первого издания «Космографии» Себастьяна Мюнцера, Базель, 1544

Вход в замок стерегли могучие сторожевые башни. Названия их точно соответствовали назначению: ведь каждая служила не только для обороны замка, но и для заточения преступников – разумеется, знатных, подлежавших только суду краковского каштеляна. В Воровской башне держали заключенных, допустивших злоупотребления краковской казной, в Шляхетской – провинившихся дворян высшего ранга, в Девичьей – знатных преступниц или неугодных королеве придворных дам. Тенчинская башня была связана с именами городских советников, замешанных в памятном деле об убийстве Анджея Тенчинского. В Сенаторской (называемой также Любранкой, то есть «охристой») заключенными бывали и сенаторы. Случалось, что здесь же их и казнили: в 1482 году в башне «расстался с собственной головой» рыцарь- разбойник Кшиштоф Шафранец из Песковой Скалы, что под Краковом, а в 1584 году здесь был казнен знатный смутьян Самуэль Зборовский.

Пожалуй, только Датской башне удалось избежать подобного «почета»: она должна была служить всего лишь парадными аппартаментами для почетного гостя – короля Дании Вальдемара, приезжавшего на свадьбу короля Ягеллы. До наших дней сохранились почти все крепостные стены, но только три башни – Сандомирская, Сенаторская и Воровская.

Королевский замок на Вавеле. Вид с юга, со стороны Вислы; вдали – Сенаторская башня. XV в

Сандомирская башня королевского замка на Вавеле. XV в.

Период высшего расцвета Вавеля, его апогей – это XVI век, «золотой век» Ренессанса. В то время, в годы правления последних Ягеллонов, Вавель являлся резиденцией одной из самых могущественных династий Европы, имевшей право на три королевских трона – польский, чешский и венгерский. В этом столетии Вавель становится местом торжественных церемоний разного рода. Здесь же постоянно устраиваются турниры, всевозможные народные гулянья и придворные празднества. Королевский дворец становится тесен для такой широкой светской жизни, и его перестраивают, создавая огромный ренессансный дворец-крепость, типичное palazzo in fortezza. В это же время создается и бесценное сокровище польского Ренессанса-Зигмунтовская часовня при кафедральном соборе.

Перенос столицы Польши из Кракова в Варшаву в конце XVI века, а затем, бесконечная цепь невзгод, обрушившихся на Краков, а с ним и на Вавель, привели к неминуемому его упадку. Довершил дело третий раздел Польши: войска стран – участниц раздела занимают город и грабят замок.

Кафедральный собор на Вавеле. XII-XVII вв. На переднем плане-Зигмунтовская часовня (крайняя справа)

Для Вавеля наступают черные дни. В итоге в 1846 году, когда королевские земли окончательно отходят к Австрии, на Вавеле начинают вовсю хозяйничать австрийские войска. Укрепляют Краков – ведь теперь он становится северным фортом Австро-Венгерской империи. Перестраивают укрепления Вавеля – ведь он должен стать цитаделью военной мощи Австрии. Именно в эти годы австрийцы сносят средневековые крепостные стены и башни, окружавшие Вавель с юга и запада, – а ведь именно эта часть, со стороны Вислы, была решающей в силуэте замка! Австрийцы переоборудовали в казармы средневековые здания королевской кухни, где когда-то готовился шумный свадебный пир для короля Зигмунта Старого и его будущей жены Боны Сфорца. Следующим «мероприятием» было разрушение находившихся во дворе крепости готических зданий – псалтырни, костелов св. Михала и св. Ежи, ренессансного дома Борка. Всего австрийцы уничтожили на Вавеле около 70 тысяч куб. метров зданий готической и ренессансной архитектуры – солдатам нужен был плац для строевых занятий. Даже королевский замок предполагалось переделать в казармы для тысячи пятисот солдат, а саркофаги и королевские гробницы из кафедрального собора перенести в костел св. Петра, чтобы очистить огромное помещение собора для солдатских молебнов.

Польская общественность не могла больше мириться с подобным отношением к национальной святыне. Был собран выкуп — 3 504 609 австрийских крон, который был выплачен австрийскому правительству за Вавель, В 1905 году австрийские солдаты оставили замок, а в 1911-м и весь Вавель. Сразу же после этого на Вавеле были начаты реставрационные работы, которые не раз возобновлялись в довоенные десятилетия.

Еще в 1904 году Выспянский при участии Владислава Экельского создает проект застройки Вавельского холма, который получает название «Акрополис» (ибо Выспянский понимал Вавель как польский Акрополь), и проект амфитеатра, который должен был со стороны Вислы смыкаться с западным склоном холма. Однако оба эти проекта остались неосуществленными.

Башня «Серебряных звонов» кафедрального собора на Вавеле. XII-XVII вв.

Вторая мировая война надолго задержала развитие возникшего на Вавеле крупнейшего национального музея. Правда, наиболее ценную часть вавельских собраний удалось вовремя эвакуировать сначала в Румынию, а оттуда – через Францию и Англию – в Канаду. Однако Вавелю пришлось пережить еще одну варварскую оккупацию, на сей раз гитлеровскую: вавельский замок был превращен в резиденцию генерального губернатора Ганса Франка. Гитлеровцы распоряжались оставшимися на Вавеле музейными фондами, как личной собственностью: в период с 1939 по 1945 год многие драгоценные экспонаты были подарены Франком, в качестве «сувениров», посещавшим Вавель фашистским «деятелям» и заграничным гостям. Гитлеровцы уничтожили лапидарий, созданный перед войной в бывших королевских конюшнях, а составлявшие его экспозицию архитектурные и скульптурные детали прошлых эпох использовали для строительства дороги, которая вела к гаражу. После войны они были извлечены из земли, но большая их часть очень сильно пострадала. В старинных комнатах и залах королевского дворца гитлеровцы устраивали учреждения и квартиры для своих чиновников. Когда в 1945 году под натиском Советской Армии Франк должен был бежать из Кракова, он все же успел распорядиться, чтобы все здания на Вавеле и лучшие памятники в Кракове были заминированы. И только молниеносный марш советских войск спас и Краков и Вавель. Маршалу Коневу, осуществившему этот блистательный маневр, в знак благодарности и признания его заслуг присвоено звание Почетного гражданина города Кракова.

После войны правительство народной Польши, израненной войной, стоящей перед решением самых неотложных политических и экономических задач, все же находит возможным предоставить государственный кредит для реставрации и ремонта архитектурного ансамбля Вавеля, В 1945 году начинаются – уже в двадцать первый раз на памяти Вавеля – грандиозные работы по ремонту стен с башнями, капитальный ремонт и реконструкция залов всех этажей северо-западного крыла замка. Сегодня Вавель – научный центр, в котором сосредоточены силы крупных специалистов в области архитектуры, истории, искусства, археологии, музейного дела. На территории Вавеля систематически ведутся раскопки, а деятельность вавельских реставраторов получила высокую оценку не только в Польше, но и за ее пределами.

Именно реставраторам Вавеля принадлежит одно из самых крупных открытий, заставивших заново расставить некоторые акценты в польской истории искусств. В западном крыле внутреннего дворика королевского дворца, там, где когда-то находилась королевская кухня, во время реставрационных работ были обнаружены фрагменты самой древней вавельской постройки, которая в то же время является одним из древнейших христианских храмов на территории Польши. После сопоставления с историческими источниками выяснилось, что это – фрагменты храма девы Марии (впоследствии – Феликса и Адаукта), возведенного на рубеже X-XI вв. и частично сохранившегося вплоть до 1806 года, после чего разрушенного при строительстве австрийских казарм. Храм-ротонда был построен из бутового камня, скрепленного известково-гипсовым раствором. Храм имел четыре апсиды и маленькую пристройку с южной стороны, по-видимому – для лестницы. Свет в ротонду проникал через ряд маленьких окошек в узких, расширяющихся наружу проемах.

Крипта св. Леонарда на Вавеле – видны сохранившиеся фрагменты базилики Владислава Германа (начало XII в.)

Как установили ученые, ротонду Феликса и Адаукта можно отнести к типу ротонд, повсеместно встречающихся на славянских землях; по своим формам она восходит к дороманским постройкам эпохи Каролингов.

Ротонда Феликса и Адаукта отличается предельной простотой стиля и лапидарностью форм. В противоположность ей кафедральный собор являет собой такое собрание европейских стилей, что, стоя возле него одного, можно полностью воскресить в памяти всю историю романской, готической, ренессансной и барочной архитектуры со всеми характерными признаками каждой из них. Ничего удивительного – собор воздвигался в разные эпохи, и нередко разобранные камни стен предыдущего храма становились стенами последующего. Вероятно, именно поэтому кафедральный собор Вавеля так монументален и одновременно так живописен. Он привлекает «вавилонским столпотворением» девятнадцати часовен, опоясывающих массив собора, и изумляет логикой плана, с неумолимой последовательностью нанизывающего эти часовни точно вдоль по оси, параллельно центральному нефу. Собственно говоря, этот неф отчетливо проступает и вовне, создавая впечатление своеобразного выпуклого плана. К могучему кораблю главного готического корпуса, возведенного из красного кирпича с белокаменными деталями, лепятся, как огромные раковины, самые разнообразные часовни. Каждая – иной эпохи, иного объема, масштаба, фактуры, пластики и колорита, но каждая по-своему прекрасна. Беспорядок, с каким все архитектурные массы набегают друг на друга, как бы стараясь превзойти разнообразием и пестротой, – только кажущийся.

Вит Ствош. Надгробие Казимира Ягеллона из гробницы в кафедральном соборе на Вавеле. 1492

На самом деле вся эта подвижная пластика, вся беспокойная динамика линий и объемов сдерживается статической мощью главного «тела» собора- основного нефа, фасад которого стеснен к тому же двумя фланкирующими его башнями, барочной Часовой и готической Викариевой. А все вместе объединяется в такой цельный, компактный и в то же время пластически многообразный массив, который трудно назвать иначе, как гигантским монументом. И это действительно так: в кафедральном соборе короновались польские короли, имена которых стали вехами истории Польши. В ризнице собора находятся уникальные шедевры изобразительного и декоративного искусства прошлых эпох, а также хранятся реликвии национальной истории, например, меч Зигмунта Августа, сломанный по традиции на похоронах короля, – последнего из династии Ягеллонов. Но самым бесценным для всего польского народа сокровищем, которое хранит собор, является все же другое: бессмертие вдохновенного гения великих поэтов, «пророков Польши», Адама Мицкевича и Юлиуша Словацкого и борца за национальную независимость Тадеуша Костюшко – их гробницы находятся в часовнях собора. Вот почему храм-монумент остается национальной гордостью и в народной Польше.

Плакальщик. Фрагмент гробницы Владислава Ягеллона в кафедральном соборе на Вавеле

Башни кафедрального собора – это тоже целая поэма. Часовая получила свое название из-за огромных башенных часов, которые веками указывали время обитателям замка и жителям города. На башне Викариев, более известной под романтическим названием башня «Серебряных звонов», находятся колокола удивительной чистоты и звонкости тона. Наконец, Зигмунтовская башня – это звонница с пятью большими колоколами, один из которых, «Зигмунт», самый большой в Польше, и дал название башне. Колокол был отлит в мастерской краковского литейщика Яна бехэма по заказу Зигмунта Старого. На поверхности колокола- рельефные изображения св. Станислава, патрона Польши, и св. Зигмунта, покровителя короля, гербы Польши и Литвы, а также надпись на латинском языке, окружающая колокол, из которой явствует, что «Зигмунт, король Польши, колокол этот, достойный по замыслу и величию деяний своих, повелел исполнить в году 1520». Насколько громадно тулово «короля колоколов», можно судить по его размерам: диаметр 2,4 м, высота 2 м, окружность 7,5 м. Язык колокола, подвешенный на кожаных ремнях, весит 300 кг. Колокол отличается превосходным глубоким тоном, и по сегодняшний день густой его звон разносится над замком и городом в торжественных случаях. Предание рассказывает, что первые же звуки звона «Зигмунта» рассеивают тучи и приносят ясную, солнечную погоду. Существует и еще одно народное поверье: каждая девушка, которой удастся дотронуться до языка колокола, в ближайшее время счастливо выйдет замуж. Надо ли удивляться популярности почтенного «Зигмунта». . .

Готический кафедральный собор, стоящий и поныне, был начат в 1320 году, еще при Владиславе Локетка, и закончен через сорок четыре года, уже в царствование Казимира Великого. Он сохранил все черты «казимировой готики»: это трехнефная базилика из кирпича и камня, фасад которой с крутым остроконечным завершением украшен узкими окнами, «пястовским» орлом и большой готической «розой» – круглым ажурным окном, освещающим центральный неф. Перед входом в собор, возле кованой двери с монограммой Казимира Великого, на массивных цепях подвешены кости животных доисторической эпохи: берцовая кость мамонта, ребро кита, череп мохнатого носорога. По средневековому поверью, храм будет стоять невредимым до тех пор, пока эти кости охраняют его вход.

Гробница Казимира Великого в кафедральном соборе на Вавеле. 1370-1380

Нынешний собор – третий; возле этого места Болеслав Храбрый построил в XI веке первый собор, который был вскоре разрушен. На развалинах первого собора возводится в конце XI – начале XII века второй романский собор – монументальная трехнефная базилика, первоначально с четырьмя башнями. Фрагменты его сохранились до наших дней – это фундаменты Часовой башни, нижняя часть стен башни «Серебряных звонов» и целая подземная часовня – крипта св. Леонарда. Крипта, имеющая три нефа, построена из огромных, тщательно отесанных каменных блоков, что придает ей особую суровость. Нефы разделены восемью короткими колоннами с грубыми базами и полукруглыми капителями, подпирающими низкий крестовый свод. Алтарь был выполнен уже в XIX веке по проекту Виолле ле Дюка. Как водится, древняя крипта имеет и свою легенду: по преданию, каждый год в ночь под рождество все короли Польши, погребенные в кафедральном соборе, собираются в этой крипте, чтобы держать совет и обсудить дела вековой давности.

Интерьер собора также производит впечатление величавой суровости, хотя он и моложе крипты на два столетия: массивные, сильно профилированные филары устремляются ввысь, к стрельчатым аркам, разделяющим паруса свода, в центре каждого из которых резной замковый камень скрепляет перекресток нервюр. Филары со стороны боковых нефов укреплены мощными скарпами, принимающими на себя распор свода. Эта филаровоскарповая конструкция была впервые применена здесь и с тех пор стала определяющей чертой польской готики (в отличие от западноевропейской, где распор свода передается опорным аркамаркбутанам, перекинутым над боковыми нефами, и далее- на контрфорсы вне здания). В соборе привлекает большая простота и лаконизм декора: кирпич и камень, глухая кладка стен – и легкий ряд неглубоких лопаток-лизенов, перемежающихся узкими, высокими ажурными окнами. Общее впечатление довершает огромное черное дубовое распятие XIV века над входом в сакристию, которое легенда связывает с именем королевы Ядвиги, на средства которой была создана эта скульптура.

Вдоль боковых нефов и в пристроенной к ним веренице часовен веками собирались шедевры польской скульптуры XIV- XVIII веков – гробницы королей и королев, епископов и крупнейших магнатов Польши. Самая древняя из них – гробница Владислава Локетка, выполненная из серого известняка около 1340 года, – стала прототипом подобных надгробий на территории Польши последующих веков. Король изображен лежащим на саркофаге в коронационной одежде и с королевскими регалиями в руках. Застывшая иератичность позы, лапидарность формы, наконец, сам материал – шершавый, грубый камень – свидетельствуют о том, что памятник был создан в эпоху ранней готики.

Монументальная гробница Казимира Великого – это уже образец зрелой краковской готики, причем один из великолепнейших ее примеров. Высокое мастерство резьбы по камню, большое портретное сходство изображения короля, тонкое чувство цвета и пластики материала, с каким скульптор сочетает гладкий красный мрамор массивного саркофага с шероховатым известняком балдахина, – все выдает руку большого мастера, возможно, одного из ведущих краковских резчиков XIV века. Особенно разителен контраст богатых декоративных форм резного балдахина и крайнего лаконизма горельефов на стенах саркофага, изображающих придворных короля.

Любопытным сочетанием готического саркофага из красного мрамора с ренессансным балдахином строгих, изящных пропорций привлекает гробница Владислава Ягеллы. Скульптор, высекавший саркофаг, по-видимому, прошел хорошую школу в мастерских Италии. Об этом говорит не только высокий профессионализм, с каким автор создал портрет короля, но и известное композиционное сходство – у подножия саркофага помещены фигуры собак и соколов, напоминающих об охотничьей страсти короля. Выразительность и своеобразие «сарматских» типов плакальщиков на стенках саркофага, в которых скульптор изобразил представителей разных сословий Польши, говорят именно о польском мастере: уже полтора столетия спустя можно будет наблюдать расцвет «сарматского» портрета в живописи Малой Польши и Шлёнска.

Можно было бы еще очень долго рассказывать о часовнях, гробницах и надгробиях собора: о первом произведении искусства Ренессанса в Польше – надгробной нише Яна Ольбрахта; о ренессансных гробницах Филиппа Падневского и Анджея Зебжыдовского, созданных «Польским Праксителем» Яном Михаловичем из Ужендова; о пышной гробнице Стефана Батория, выполненной в XVI веке знаменитым Санти Гуччи, – и о многих, многих других. Но мы ограничимся осмотром двух наиболее интересных часовенсв. Креста и Зигмунтовской.

Часовня св. Креста была построена в 1447-1492 годах как мавзолей для Казимира Ягеллона и его жены, герцогини Габсбургской, Елизаветы. Гробница короля, занимающая угловую часть часовни, – это одно из произведений Вита Ствоша, созданных им в Польше и подписанных его полным именем. Рядом с именем высечена дата – «год 1492» – год смерти Казимира и одновременно год окончания работы над гробницей, которая, по обычаю тех лет, была заказана еще при жизни короля. Гробница, продолжая традиции вавельских гробниц, состоит из саркофага и балдахина, высеченных из камня. На стенках саркофага Ствош изобразил – также не нарушая традиции – плакальщиков из разных сословий. Однако скульптура Ствоша – это уже не традиционное «гробовое спокойствие» царственных могил; его рельефы насыщены беспокойством и драматизмом земной жизни, и это ставит гробницу Казимира Ягеллона в один ряд с главным шедевром Ствоша – алтарем Мариацкого костела. Особенного внимания заслуживает портрет короля, где Ствош со свойственной ему остротой наблюдения и глубиной проникновенности запечатлел переживания, которые король, по-видимому, испытывал перед смертью.

Бартоломео Береччи. Интерьер Зигмунтовской часовни. 1517-1531

Другой шедевр, представляющий интерес в этой часовне и, безусловно, также заслуживающий самого пристального внимания,- это фрески на стенах часовни, выполненные в 1470 году. Авторами росписей были псковские живописцы, приглашенные в Краков Казимиром Ягеллоном, известным меценатом своего времени. Помимо своих высоких художественных достоинств фрески производят ошеломляющее впечатление тем, что созданы русскими мастерами в традициях византийской живописи на стенах готической часовни: живописные школы западного и восточного средневековья сталкиваются здесь лицом к лицу. Однако Польша была уже подготовлена к восприятию иной школы живописи: византийское искусство было известно при дворе первых Ягеллонов – ведь Владислав Ягелло был воспитан на традициях культуры Византии. Ягелло первым пригласил в Польшу русских мастеров, поручив им расписать собор в Сандомеже, коллегиату в Вислице и часовню замка в Люблине (фрагменты этих росписей сохранились и поныне). Документы подтверждают, что приглашенные и Казимиром Ягеллоном русские мастера расписывали помимо часовни вавельского собора также вавельский замок и собор в Гнезне, Это свидетельствует о мероприятии, которое было задумано с размахом и, судя по работам и документам, продолжалось в течение восьмидесяти лет. Сравнительный анализ средневековых краковских фресок и росписей, выполненных русскими мастерами, позволяет сделать любопытные наблюдения о взаимном влиянии готической и византийской традиций: византийская схема становится более гибкой, а присущие готике элементы «наивного реализма» приобретают характер монументальной декоративности. Столкновение искусства Древней Руси и Европы на земле Польши – явление чрезвычайно интересное, и его внимательное исследование позволит сделать еще не одно открытие в характеристике польского искусства, создававшегося на стыке двух культур – Востока и Запада.

Деталь росписей, выполненных русскими мастерами в часовне св. Креста. Кафедральный собор на Вавеле. 1470

Часовню Зигмунта называют «жемчужиной Ренессанса к северу от Альп». Действительно, совершенство архитектуры позволяет считать ее одним из прекраснейших ренессансных зданий Центральной Европы. Этот мавзолей последних Ягеллонов был построен в 1517-1533 годах по заказу Зигмунта Старого. Строил его архитектор и скульптор из Флоренции Бартоломео Береччи – его имя высечено вверху купола, в фонаре. Береччи был необыкновенно одаренным художником: по его проектам не только строилась часовня, но и выполнялось архитектурно-пластическое убранство интерьера. Деятельность Береччи скоро стала угрозой средневековой системе цехов, еще очень сильной в те времена в Кракове. Талант его был оценен современниками по- своему: однажды его нашли мертвым на рыночной площади. Художника сразил кинжал наемного убийцы. Но Береччи успел оставить потомкам шедевр, в который вложил весь пыл своего темперамента и всю силу своего таланта.

Бартоломео Береччи. Купол Зигмунтовской часовни. Ок. 1525

В Зигмунтовской часовне Береччи проявил себя как зрелый мастер, превосходно справляющийся с трудными профессиональными задачами: поисками композиции, пропорциональных соотношений, равновесия масс. Часовня квадратная в плане, но массивность ее корпуса-куба архитектор сознательно стремится «разрядить» легкими ромбами руста и изящными каннелированными пилястрами. Их вертикали повторяют угловые пилястры второго яруса часовни, восьмигранного, по высоте равного половине высоты нижнего яруса (заметим – Береччи строил по модулю!). Почти все пространство каждой стены восьмигранника занимают огромные круглые окна с тонкой лепниной обрамления. Наконец, часовню накрывает чуть вытянутый золотой ребристый купол с фонарем, венчаемым королевской короной. В самом облике часовни столько ренессансного изящества, жизнерадостности, светлого ликования, что лишь с трудом можно представить этот радостный храм жизни мавзолеем. И во внутреннем убранстве Береччи остается верен себе: богатство лепных орнаментов, обилие рельефов на мифологические и библейские темы, декор интерьера, заставляющий вспомнить лучшие образцы античной архитектуры, – все это создает атмосферу более мирскую, нежели набожно-экстатическую. И внутри, как и снаружи, часовню отличает классическое совершенство и гармония пропорций; в размещении пилястров, в ритме кессонов купола дивной красоты – в каждом из них расцветает роза, высеченная из камня, и ни одна не повторяет другую! В нишах у основания купола расставлены мраморные бюсты святых, в медальонах изображены Соломон, которому приданы черты сходства с королем Зигмунтом, и Давид – портрет королевского советника, крупного финансиста Северина Бонета. В нишах у стен-королевские надгробия. В этой гигантской работе у Береччи, конечно, были помощники – как местные резчики, так и приглашенные из Италии скульпторы, всего около тридцати человек. Среди них – великолепные мастера Джованни Чини из Сиены и Джованни Моска из Падуи (Падовано), до конца своей жизни продолжавшие работать в Польше. Однако задумать и осуществить весь замысел было дано только художнику, отмеченному печатью исключительного дарования. И прежде чем покинуть эту часовню – воплощение Ренессанса, Италии, Флоренции, вросшее своими корнями в благодатную славянскую почву, – задержимся еще немного возле одной из ниш, где покоятся две гробницы: вверху – Зигмунта Старого (автор – Бартоломео Береччи), внизу- Зигмунта Августа (автор – Санти Гуччи). Обе были заказаны еще при жизни королей, обе выполнены из красного полированного мрамора, и обе – в духе гуманистической эпохи, хотя их разделяют четыре десятилетия. Скульптуры королей изображают не застывшее на саркофаге безжизненное тело, а человека, уснувшего глубоким сном, Этот тип надгробия, называемый «надгробием Сансовино», быстро распространился во всей Польше, повторяемый десятками мастеров на протяжении всего последующего столетия. Но что характерно: в этой же часовне тем же Санти Гуччи в 1477 году была создана надгробная плита над саркофагом Анны Ягеллонки, самой чопорной и благочестивой польской королевы, оставившей громадное состояние для золочения купола фамильной часовни Ягеллонов. И что же: перед нами типичная готическая плита с застывшей фигурой в «покойницкой» позе! По-видимому, какую-то роль в освоении стиля эпохи играла и личность заказчика.

Бартоломео Береччи. Внутренняя галерея королевского замка на Вавеле. 1502-1535

Ренессансная часовня Зигмунта-бесспорно, лучшее украшение кафедрального собора. Однако своим великолепием Вавель обязан прежде всего королевскому замку эпохи Ренессанса. До XIV века замок состоял из ряда деревянных и каменных строений в северо-восточной части холма. В середине XIV века Казимир Великий возводит здесь величественный готический замок. После опустошительного пожара он был капитально перестроен в 1502- 1536 годах по распоряжению Зигмунта Старого. Строительство замка последовательно возглавляли Франческо Флорентино, Бенедикт Сандомежанин и Бартоломео Береччи.

Вавельская оружейня. Зал с грюнвальдскими знаменами

Архитектор, проектировавший замок, сумел так возвести его стены, что, несмотря на ограниченность территории, над обрывом холма вырос грандиозный дворец с характерным для Ренессанса преобладанием горизонталей. Для достижения этого эффекта талантливому зодчему не понадобилось даже разрушать оставшиеся здесь здания готического дворца Пястов: он просто- напросто включил их в ансамбль дворцовых построек. Зато, чтобы сохранить единство композиции внутреннего дворика, ему пришлось отказаться – ввиду отсутствия места – от постройки последнего крыла замка и заменить его стеной с галереей, не нарушая общего ритма. Ренессансный королевский замок представляет собой монументальный ансамбль, образованный четырьмя крыльями зданий, каждое из которых имеет башню на стыке двух фасадов. Хотя общая концепция замка, очевидно, выказывает свою близость к флорентийским ренессансным палаццо, современником которых был этот дворец, – все же он несомненно остается оригинальным произведением архитектуры,, имеющим отличные от итальянских прототипов черты.

Доспехи польского гусара. Конец XVII в.

Прежде всего это различие сказывается в удивительном и последовательном переплетении ренессансных и позднеготических мотивов в каменном кружеве обрамлений окон и дверей, в готической «стрельчатости» окон, в своеобразии двухъярусных колонн третьего этажа галерей во внутреннем дворике и особенно в использовании колористической композиции. Первоначально цвет являлся одним из решающих компонентов украшения дворца. Это находило выражение не только в полихромных росписях внутренних стен аркадных галерей, но и в сопоставлении красного кирпича стен замка с белокаменными наличниками и черепицей четырех цветов: желтого, синего, зеленого и белого. Внутренний дворик посыпали толченым кирпичом, и даже колонны аркады были разноцветными. Таких примеров в итальянской архитектуре – значительно меньше.

Коронная сокровищница. Зал Ядвиги и Ягеллы в башне «Курья Лапка». В центральной витрине – «Щербец» XIII в.

«Щербец» – коронационный меч польских королей. Деталь.

Прекраснейший фрагмент замка – его внутренний дворик, замкнутый четырьями крыльями дворцовых зданий. Дворик окаймлен тройной гирляндой галерей, легко и ритмично разделенных воздушной конструкцией чередующихся опор, арок и баллюстрад. Каждый ярус – иной высоты, но пропорции найдены настолько удачно, что весь дворик пронизывает ощущение совершенной гармонии и легкости. Стройные колонны первого и второго яруса поддерживают полукруглые арки мягких, плавных очертаний. Колонны третьего этажа, репрезентативного «piano nobile» обращают на себя особое внимание. Неожиданно тонкие, как бы нарочно удлиненные, чтобы дотянуться до навеса крыши, который они поддерживают, – они кажутся перевязанными нарядной ажурной ленточкой. На самом деле примерно на середине высоты каждая колонна перехвачена своеобразной балясинкой в форме кувшина – тем самым достигается впечатление и стройности колонны и ее прочности, так как иначе она казалась бы слишком хрупкой. Такой прием понадобился архитекторам неспроста: надо было и создать зрительный акцент на репрезентативном этаже, и увеличить его высоту, и сделать доступной для обозрения роспись фриза на внешней стене галереи, выполненную в 1536 году живописцем Дионисом Стубой из Вроцлава. Фрагменты росписи, изображавшей портреты римских императоров в медальонах, растительные орнаменты и декоративные композиции на античные темы сохранились и поныне на стенах южного и восточного крыла замка. Нарядные галереи, богатая резьба порталов и балюстрад, медные кованые водостоки в виде драконов, раскрашенные колонны, лестницы, сбегающие с галерей прямо во двор, наконец, все это обилие форм, красок и линий создавало картину чрезвычайно живописную и пленительную. Галереи играли не только репрезентативную роль, но и функциональную, соединяя этажи и комнаты (кстати, последние отапливались печами, топили которые снаружи, с галереи). Наконец, галереи служили также просто-напросто местом встреч и ожиданий. А самый двор не раз бывал огромной сценой для проходивших здесь турниров и придворных празднеств.

Готическая башня «Курья Лапка» королевского замка на Вавеле. XIV в.

На первом этаже замка располагались служебные помещения, канцелярии, склады, судебные палаты и королевская сокровищница. В глубоких подземельях, надежно защищенных толстыми стенами, в которых сохранились фрагменты романской кладки, находилась оружейня. Сегодня экспозиция в этой части замка знакомит с первоклассной коллекцией оружия разных эпох – начиная с древнейших копий и щитов. Экспозиция производит сильное впечатление: фоном для старинного оружия и орудий служат древние стены из нетесаного камня и грубого кирпича. Наверху, под самым сводом, висят копии знамен войск, одержавших победу над крестоносцами на Грюнвальдском поле: эти копии были выполнены по приказанию Яна Длугоша, первого историка Польши.

Коллекцию оружия, по мнению знатоков, отличают как полнота, так и высокое качество экспонатов. Вот некоторые из них. Шлем «хундсгугель» – редко встречающийся тип шлема, который помнит еще битву под Грюнвальдом. Доспехи, полированные и черненые, XV-XVI веков; среди них – единственная сохранившаяся полностью польская кольчуга, защищающая все тело с головы до ног. Копье и латы польских гусар, знаменитой «крылатой конницы» XVII века, наводившей ужас на противника. «Крылатыми» называли всадников неспроста: к тяжелым доспехам на плечах воина или к седлу коня были прикреплены два железных каркаса, в которые были воткнуты ряды металлических «перьев».

Мастерская мастера Бенедикта. Декор портала в покоях королевского замка на Вавеле. 1524-1529

Королевская сокровищница знала всякие дни: и радужные, когда в ней хранились королевские регалии, а в сундуках копились несметные богатства, и черные, когда ее опустошали войны или далекие путешествия, в которые национальные сокровища отправляли для сохранности. Самая тяжелая судьба выпала на долю королевских регалий, когда в 1795 году сокровищница была самым примитивным образом разграблена пруссаками. Когда же во время наполеоновских войн Пруссии понадобилось много денег, короны польских королей были разобраны и пущены в дело: из золота и серебра начеканили монет, а драгоценные камни и жемчуг предоставили дирекции морской торговли для розничной продажи.

Сегодня в старинных готических залах королевской сокровищницы, где своды скрепляют замковые камни с гербами Ягеллы и Ядвиги, снова по традиции разместились королевские регалии и драгоценности – на сей раз в музейной экспозиции. Вот знаменитый Щербец – коронационный меч польских королей, который традиция связывает еще с Болеславом Храбрым. И хотя историки впервые называют его лишь в связи с коронацией на Вавеле Владислава Локетка, о чем напоминает готический щит с орлом Пястов на острие меча, – все же молчаливым доказательством более древнего происхождения меча остается романская гравировка на его рукоятке. Рядом – изысканно орнаментированный, золоченый ренессансный меч Зигмунта Старого, которым король посвящал в рыцари. Громадная хоругвь с государственным гербом Польши-также немой свидетель коронаций польских королей- единственная из богатств сокровищницы, не покидавшая Вавель в годы гитлеровской оккупации и остававшаяся все это время в надежном укрытии.

Турнирный зал в королевском замке на Вавеле с фресками мастера Антония из Вроцлава, XVI

Королевская сокровищница находится в той части замка, где сохранились нетронутыми помещения готического «палатиума» королевского дворца времен последних Пястов. Именно в этой части архитекторы, строившие ренессансный дворец, сохранили на внешних стенах здания готические лопатки-лизены из камня, а в угловой части – уникальную башенку, выступающую за стены замка и поддерживаемую огромными скарпами. Это и есть легендарная «Курья Лапка», вначале сторожевой бастион, а затем- любимые комнаты королевы Ядвиги. Здесь она вышивала и шила, отсюда любила смотреть на Краков, расстилавшийся у подножия замка. Ниже располагаются покои короля – сумрачные, сводчатые залы со стрельчатыми арками, с каменными лавками в глубоких нишах возле окон, едва пропускающих свет сквозь свинцовые переплеты рам.

Сенаторский зал в королевском замке на Вавеле. XVI в.

Посольский зал («Под Головами») в королевском замке на Вавеле. Ок. 1535

Всего несколько шагов •- и из средневековья мы перешагнули в мир Ренессанса. Вокруг аркад внутреннего дворика, по всему замку развертывается впечатляющая анфилада залов. На втором этаже-жилые комнаты, королевские и рыцарские. Западное крыло было отведено для королевы и придворных дам, южное – для короля и его приближенных; здесь находилась спальня и Зигмунта Старого, основателя ренессансного замка. Главной гордостью короля были залы третьего этажа – «верхние залы», служившие для представительства: здесь происходили королевские советы, здесь принимали послов, здесь устраивались праздничные церемонии и балы. В этих просторных залах все иначе: масса воздуха, цвета и света, свободно проникающего через широкие окна. Даже по вечерам им не страшен мрак: залы ярко освещает свет множества свечей массивных бронзовых люстр, бра и подсвечников. Комнаты, в которые ведут пышные каменные порталы с резьбой, сочетающей орнаменты готики и Ренессанса, украшают изящные камины и печи, покрытые веселыми расписными кафелями.

Ганс Дюрер. Музыканты на пиру. Деталь фрески в Посольском зале королевского замка на Вавеле. 1532

Сюжеты росписей и рельефов бывали самыми разнообразными- сохранился один изразец даже с портретом короля Яна Ольбрахта. Печи были не только декоративным элементом в королевском дворце, они прекрасно справлялись с трудной задачей- постоянно поддерживать тепло в громадном каменном городке, каким, по существу, был королевский замок. (Заметим, что в вавельском замке гораздо больше, чем в других современных ему дворцах Европы, обращалось внимание на бытовой комфорт- об этом свидетельствует и заботливо поддерживавшаяся система отопления, и многочисленные ванные комнаты, и устройство специальных покоев для больных.)

Однако заботы о здоровье тела не заслоняли забот и о красоте духа. Ренессансные залы третьего этажа замка производят впечатление прежде всего цельностью ансамбля предметов и произведений искусства, воссоздающего атмосферу ликующего наслаждения жизнью, которая характеризует эпоху Ренессанса. Фризы, украшенные росписями, стены, обитые курдибаном (кожей с золотым тисненым рисунком), золоченые расписные и резные потолки, роскошные паркетные полы, превосходная мебель работы польских, французских, итальянских и голландских мастеров, бронзовые светильники, картины кисти первоклассных художников из разных стран Европы, наконец, уникальная коллекция гобеленов, преимущественно фламандских, – все это создавало картину поистине королевского пиршества для глаз.

Самыми великолепными были четыре зала: Сенаторский (он же и тронный), Посольский, Турнирный и Смотра Войск. В двух последних фризы, изображающие рыцарские турниры и военные баталии, были написаны живописцем Антонием из Вроцлава. Но с особенным старанием был украшен Посольский зал. Его опоясывает лента расписного фриза кисти Ганса Дюрера, которая изображает историю жизни человека – от колыбели до гроба. Посольский зал знаменит своим уникальным потолком, в деревянных резных кессонах которого были вкомпонованы деревянные полихромные головы, отчего зал назывался также «Под Головами». Когда-то их было сто девяносто четыре, до наших дней сохранилось лишь тридцать – остальные сгорели во время сильного пожара на Вавеле в XVII веке.

Себастьян Тауэрбах. Вавельские головы. Ок. 1535

Потолок Посольского зала в королевском замке на Вавеле. XVI в.

Рысь и единорог. Аррас из вавельской коллекции Зигмунта Августа. Деталь. XVI в. Брюссель

Рысь и единорог. Аррас из вавельской коллекции Зигмунта Августа. XVI в. Брюссель

Себастьян Тауэрбах. Голова юноши в плоской шляпе для потолка Посольского зала королевского замка на Вавеле, Ок. 1535

Ксаверий Дуниковский. Автопортрет (из цикла «Вавельские головы»). 1925-1929

«Вавельские головы», некогда украшавшие потолок Посольского зала, были созданы в 30-х годах XVI века краковским резчиком Себастьяном Тауэрбахом. Традиция приписывает возникновение столь необычного замысла Зигмунту Августу. Взбешенный строптивостью шляхты, отказавшейся на Пиотрковском сейме в 1548 году признать действительным брак Зигмунта с Барбарой Радзивилл, король из мести приказал вырезать «в сатирическом виде» портреты послов сейма, как будто разговаривающих друг с другом. Вряд ли эта легенда соответствует действительности, тем более что «вавельские головы» были созданы значительно раньше злополучного сейма в Пиотркове. Однако со всей уверенностью можно сказать, что почти каждая из них была портретом конкретного придворного из свиты короля и королевы. Виртуозное мастерство в передаче индивидуальных черт лица, причесок, головных уборов, деталей костюма демонстрирует высокий профессионализм художника, выдвигая его грандиозный «вавельский пантеон» в ряды выдающихся памятников польского Ренессанса. А Зигмунта Августа «вавельские головы» не оставили в покое и после того, как каждая из них уже заняла свое место в кессонах потолка: рассказывают, что однажды, когда король вершил суд в Посольском зале, он по каким-то соображениям приговорил к казни невиновного человека. Тогда уста одной из деревянных голов раскрылись и изрекли: «Rex Auguste, judica juste!» («Король Август, суди справедливо!»). В этой легенде есть и рациональное зерно: она подтверждает, что Посольский зал был также и судебной палатой. И еще одну существенную роль в истории польской культуры сыграл Посольский зал: его знаменитые резные кессоны вдохновили другого польского мастера, гениального скульптора двадцатого столетия Ксаверия Дуниковского, на создание цикла «Вавельские головы», созданного в 1925-1929 годах. Работа была начата по предложению известного реставратора Адольфа Шишко-Богуша, возглавлявшего реставрационные работы на Вавеле. У него возникла мысль заполнить пустующие кессоны потолка Посольского зала. Однако в процессе работы Дуниковским был создан самостоятельный цикл портретов, каждый из которых был и индивидуумом и типом эпохи, сословия, человеческого переживания. Пожалуй, в этом цикле Дуниковский, как никогда, близок традициям его родного Кракова.

И все же главным сокровищем парадных залов королевского дворца остаются аррасы – огромная коллекция гобеленов, получивших свое название по имени французского городка Аррас, славившегося в XIV-XV веках производством гобеленов (термин этот был принят не только в Польше, но и во всей Европе до второй половины XVII века). Судьба не раз была сурова к аррасам. Во время войны со Швецией перед вступлением шведских войск в Краков аррасы были спешно вывезены и укрыты в горах Спиша. Когда Ян Казимир для пополнения королевской казны хотел часть из них заложить в Гданьске, сейм постановил выкупить их и с тех пор давал их королю во временное пользование, взаймы, и то лишь в исключительно торжественных случаях. Во время раздела Польши они были спрятаны в Варшаве, однако место укрытия было обнаружено, и в 1795 году их отправили в Петербург. После Октябрьской революции Советская Россия вернула Вавелю его сокровища, но во время гитлеровской оккупации аррасам вновь пришлось покинуть Вавель, чтобы переправиться в Канаду. Оттуда, после многолетних требований польского правительства, в 1961 году они наконец вернулись в вавельский замок и теперь снова, как и встарь, украшают стены его залов.

Первым заинтересовался аррасами Зигмунт Старый его спальню в вавельском замке украшает дивной красоты бургундский аррас XV века, изображающий рыцарей с лебедем.

Марцин Кобер. Портрет королевы Анны Ягеллонки. После 1586 г. Собрание Вавельского музея

Неизвестный польский художник. Портрет Станислава Тенчинского. До 1634 г. Собрание Вавельского музея

Однако знаменитая коллекция аррасов – когда-то это было колоссальное собрание из трехсот пятидесяти шести гобеленов! – была создана сыном Зигмунта Старого, любителем искусств и меценатом Зигмунтом Августом. Эта коллекция уникальна; как никакая другая в мире, она была именно не собрана, а создана по единому заказу, единым центром ткачества, для единого по замыслу ансамбля интерьеров и, естественно, относится к одной эпохе! Коллекция создавалась под бдительным оком королевских поверенных, самолично следивших за работой ткачей в лучших мастерских Фландрии, владельцами которых были такие знаменитые на всю Европу мастера, как Ян Кампенер, Питер ван Эльст, Ян ван Тиген, Виллем Паннемакер. Картины для серии гобеленов на библейские темы – «История рая», «Деяния Моисея», «Потоп», «Вавилонская башня» – были созданы наиболее известным тогда художником, работавшим над созданием гобеленов, Мишелем Коксьеном, прозванным «фламандским Рафаэлем». Прочие аррасы – с пейзажами, с изображениями экзотических зверей и изящных арабесок – были выполнены по картинам другого крупного художника того времени, Виллема Тонса. Кроме того, был создан цикл аррасов с гербом и инициалами короля. Искусная композиция, изящество рисунка, тончайшие нюансы колорита – все это ставит вавельские аррасы в один ряд с выдающимися произведениями искусства Ренессанса. С годами коллекция аррасов Зигмунта Августа все же постепенно уменьшалась. Ныне главные серии на библейские темы представлены ста тридцатью аррасами, но и это число превышает даже такие богатые собрания, как коллекция аррасов Мадрида и Вены. Кроме того, последние состоят из различных серий, многие из которых оказались в этих собраниях совершенно случайно. Вавельские же аррасы составляют единый ансамбль, созданный специально для определенного интерьера. Их формы и размеры точно соответствуют формам и размерам стен отдельных комнат и залов вавельского замка, для которых они предназначались.

Эпоха барокко переступила порог королевского замка вместе с династией Вазов. Появление этого стиля в замке приписывается главному архитектору Зигмунта III – Джованни Тревано, который после пожара 1595 года переделал ряд комнат «в новом вкусе». Тревано сделал барочные обрамления окон, порталы из коричневого мрамора, украсил полы мраморной мозаикой, а потолки расписными плафонами и лепниной. Особенно хороша здесь мебель работы флорентийских и гданьских мастеров: украшенные резными орнаментами барочные кресла, стулья, шкафы. В королевском кабинете – стол, накрытый ковром (точь-в-точь как на Еавельских портретах так называемой польской школы XVII века), книги, глобус, старинные часы, а все стены увешаны голландскими картинами в характерных черных рамах. Зигмунт III недолюбливал Вавель и не стремился к дальнейшему его украшению.

Последним королем, кого еще живо трогала забота о замке, был Ян III Собесский, немало сделавший для укрепления и сохранения исторической королевской резиденции. Именем Яна Собесского названа одна из угловых башен замка. В залах прилегающего к ней крыла замка ныне разместилась экспозиция «Восток в собраниях Вавеля». Основа коллекции была положена победой Яна Собесского над Турцией под Веной в 1683 году. Об этом напоминают выставленные здесь боевые знамена, бунчуки, ковры, оружие (среди прочего – сабля великого визиря Кара Мустафы),, ковры, шатры турецкой и персидской работы. Постепенно коллекция разрасталась, и сегодня Вавель является обладателем самого большого в Польше и одного из самых обширных в Европе собраний превосходных турецких шатров.

Еще только раз королевский зодчий перестраивал зал королевского замка по королевскому заказу: в XVIII веке Станислав Август Понятовский приказал своему придворному архитектору Доменико Мерлини переделать один из залов. Так возник Серебряный зал с типичным для классицизма рядом колонн. На этом эпоха королей-меценатов, королей-строителей заканчивается.

Сегодняшний Вавель, бывший когда-то «государством в государстве», стал «государством» ученых и туристов. Бесценные сокровища Вавеля, щедрые напластования разных эпох делают этот замок-крепость уникальным музеем, в котором история и искусство Польши, формировавшиеся на стыке двух культур – Востока и Запада, – предстают в непрерывной последовательности. Но Вавель сегодня – это не только музейные труды и туристические будни. Есть у Вавеля и свои праздники. Когда в Сенаторском зале раз в месяц даются торжественные концерты старинной музыки из цикла «Вавельские вечера». Когда в «Дни Кракова» во внутреннем дворике замка устраиваются спектакли. Когда в ночь на Ивана Купала у подножия замка по течению Вислы, по древнему славянскому обычаю, плывут девичьи венки и украшенные разноцветными огнями лодки, а из ноздрей бронзового дракона (работы Бронислава Хромы) вырываются клубы дыма и пламени – чудо пиротехники XX века, напоминающее о чудесах далеких веков. И каждый побывавший на Вавеле, узнав его историю, будни и праздники, уносит с собой немеркнущее воспоминание о нем.

Оглавление книги