Книга: Прогулки по Кёнигсбергу

Съели собаку

Съели собаку

После штурма Кёнигсберга все рестораны закрылись. В городе голодали и побеждённые и победители. Михаэль Вик в книге «Закат Кёнигсберга. Свидетельство немецкого еврея» вспоминает:

«Одичавшие собаки избегали встреч с человеком, каким-то образом чуя его намерения. Всех кошек давно уже съели. Однажды средних размеров собаку сбил мчащийся джип. В состязании за её труп я оказался победителем и понёс добычу домой. ‹…› Её мясо пришлось всем домашним по вкусу и укрепило наши силы. А однажды в куче мусора мне попалась на глаза целая банка сиропа — вот это удача!»

А первая переселенка Н. А. Пискотская говорит:

«В голодную зиму 1947 года стоимость буханки хлеба подскочила до 100–120 рублей. Стакан муки стоил пять рублей. ‹…› На базаре хлеб продавали по кусочкам. Кусочек — десять рублей. Резали хлеб на десять частей и так продавали».

Ещё одно свидетельство:

«Летом сорок шестого года около бани на улице Павлика Морозова открыли коммерческий магазин, где изредка продавали хлеб… У дверей топталась огромная масса людей. Дверь время от времени открывалась, отсчитывали двадцать человек и запускали в магазин; там их отоваривали и выпускали через другую дверь. ‹…› Ко мне прижали пожилую немку интеллигентного вида, в соломенной шляпке с вуалью. До войны таких было много. Толпа давит, кости трещат, день жаркий. Старушка шепчет что-то по-своему. И вдруг я явственно слышу от неё по-русски: „Эх… твою мать!“»

И ещё:

«В 1947 году, четвёртого декабря, отменили карточки (это уже говорит ветеран А. Н. Соловьев. — Д. Я.). Мать на стол положила целую буханку хлеба и говорит: „Ешь“. Я отрезал кусок, а она говорит: „Всю ешь“. Я впервые съел целую буханку, впервые почувствовал себя сытым, а мать вдруг заплакала навзрыд» («Восточная Пруссия глазами советских переселенцев»).

Тут уж было не до кабаков. Они появились позже — и «гудели» там по преимуществу вернувшиеся из загранки моряки. А в их отсутствие — морячки. Кулинарные изыски резвящийся народ волновали мало: еда во всех ресторанах была примерно одинаковой. Как и выпивка. И музыка тоже.

В кабак ходили, чтобы поразвлечься: потанцевать и «снять» кого-нибудь на вечерок.

Морячки прикалывались: «Мы с мужем сейчас оба в Атлантике. Только он на судне, а я — за столиком». (Знаменитый рыбацкий ресторан в Калининграде назывался «Атлантикой».) Но это уже совсем другая история, к Кёнигсбергу относящаяся мало.

Оглавление книги