Книга: Индия. 33 незабываемые встречи

На пути в Чикаго

На пути в Чикаго

А начать я хочу с одной малоизвестной истории, которую раскопала пытливая исследовательница Мария Луиза Бурке; с ней мне посчастливилось встретиться несколько лет назад в штаб-квартире Миссии Рамакришны Белур Матхе недалеко от Калькутты. Прямого отношения к Парламенту Религий эта история не имеет, – а впрочем, судите сами.

Жил в США перед войной некто Остин Таппан Райт, уважаемый всеми юрист и профессор права. Скорее всего он был не просто достойным членом общества, но и в какой-то мере необычным, даже замечательным человеком, и его коллеги нашли нестандартные слова, откликаясь на факт его преждевременного ухода из жизни. «В его характере не было острых углов и не было горечи в нем», – констатировал один из них. Другой отметил с восхищением: «Он был человеком ренессансного типа, близким Леонардо по широте своих интересов». Спустя одиннадцать лет после смерти Остина Райта был опубликован его колоссальный по размеру роман-утопия «Исландия», и стало ясно, что реальная широта интересов у него была куда большей, чем могли вообразить его коллеги по юриспруденции.

Профессор Остин Райт жил двойной жизнью. Приходя по вечерам домой, он оставлял за порогом деловую и шумную рузвельтовскую Америку и, сев за письменный стол, переносился в неведомую никому страну Исландию (не имеющую ничего общего ни с США ни с реальной Исландией). В эти вечерние часы он, как Господь Бог, кроил и перекраивал ее историю, населял ее людьми, создавал ее литературу!

У кого из нас, по крайней мере из мальчиков, не было своей Швамбрании? Но все мы, к сожалению, выросли, обрели в своем характере острые углы, почувствовали горечь от соприкосновения с окружающим и забыли выдуманные нами миры, как девочки забывают своих кукол.

Наш же профессор не покинул страну своего детства до последнего дня жизни.

Издать эту книгу на русском было бы любопытно, хотя кто сейчас взялся бы за перевод без малого двух с половиной тысяч страниц? Да и это еще не все – американская цензура не допустила появления в печати описания религиозной практики утопических исландцев.

Я не зря назвал М.Л. Бурке пытливой исследовательницей – она добралась до архивов профессора Райта, сохраняемых его дочерью, и выяснила чрезвычайно интересные подробности об этой, неопубликованной стороне жизни в «Исландии».

Странным образом религия, изобретенная бывшим мальчиком из Массачусетса для жителей придуманной им страны, напоминает… индуизм. Причем это не тот, поражающий воображение, индуизм – с гротескностью многоруких богов, с ожерельями из кобр и человеческих черепов, с процессиями разукрашенных слонов и танцами обнаженных баядерок – о котором повествовали западные авторы и которым упивались колониальные кинорежиссеры. Нет, религия «исландцев» Райта ближе всего к рафинированной философии Веданты.

Персонажи романа исповедуют религию без догм, их церкви именуются «Домами Тишины», и они ходят туда для молчаливой медитации. Примечательно, что Бог в этой религии философов носит священное для индусов имя Ом, и волею Остина Райта к нему обращены гимны, которые не показались бы чужими последователям Рамакришны, как например ВОТ ЭТОТ ГИМН:

Откуда, откуда пришло это почти инопланетное видение к тому, кого коллеги и клиенты знали как респектабельного профессора права Остина Райта?

Разгадка уводит нас в давний августовский день, когда будущего профессора звали просто Остин, и было ему всего десять лет: однажды, заигравшись с приятелями, он прибежал домой позже обычного. Родители сказали, что в его комнате ночует неожиданный гость. Он уже спал, отгороженный ширмой, и в будничной, знакомой до каждой пылинки комнате ошарашенный мальчик увидел полыхающее пятно – наброшенные на ширму оранжевые одеяния индусского странствующего монаха – саньяси.

Гость прожил у родителей Райта субботу и воскресенье. Он так очаровал и заинтересовал хозяина дома, что тот дал ему рекомендательное письмо на предстоящий Всемирный Парламент Религий в Чикаго. Сам человек энциклопедических познаний, старший Райт охарактеризовал своего индийского гостя как «обладающего большими знаниями, чем все наши ученые профессора вместе взятые». Его жена, мать Остина, оставила интереснейшие дневниковые записи тех дней; еще интересней ее письма своей матери, в которых она подробно пишет о проповедях своего экзотического гостя в местной церкви, о беседах его с прихожанами, о долгих разговорах в семейном кругу Райтов. По ее словам, «он восхитительно держит голову, он очень привлекателен, восточного типа, ему примерно тридцать лет по паспорту и тысяча лет по культуре». Она так подробно записывает все, что начинает шутливо оправдываться – «в будущем мы, может, встретим еще сотни индусских монахов, но ведь может быть и ни одного». В потоке деталей мы узнаем, что темпераментный гость, не стесняясь в выражениях, говоря об английских правителях своей страны, о христианстве и христианах, нередко шокируя своих слушателей, но неизменно привлекая их. «Как странно, – писала миссис Райт матери, – услышать другую сторону в истории (сипайского) восстания, когда вам и в голову не приходило, что там есть другая сторона», и она излагает своими словами рассказ гостя о героической Рани Джханси, королеве-воительнице, бросившейся на меч, чтобы не достаться победителям Даже сквозь выцветшее кружево изящного женского почерка доходит до нас громыхающий голос, наполнивший столетие назад уютную столовую Райтов, голос индусского Свами. За керосиновой лампой завороженно слушают этот голос дети – и среди них маленький Остин. Стоит ли удивляться, что потом, по страницам его книги, по полям его Исландии поскачет во главе войска, ведущего освободительную войну, молодая и прекрасная королева?

Большую часть времени в тот необычный для Райтов уикэнд странный гость проводил с их детьми – играл, разговаривал с ними, показывал им фокусы и смеялся от души, сам похожий на большого ребенка. Сохранилась книга, подаренная им Остину. На титульном листе – бегущие буквы: «Остину Райту с любовью и благословением от Вивекананды».

Вот и произнесено имя таинственного гостя, ворвавшегося как метеор в чинный мирок американского городка, ослепившего его обитателей, завоевавшего их и навсегда оставшегося в памяти Остина Таппана Райта, человека ренессансного типа. Долгое время мы знали только о том, что после нескольких лет странствий, пешком, с посохом и нищенской чашей по Индии, Вивекананда однажды, сидя в глубокой медитации на одиноко стоящей в море скале (на самой южной оконечности Индии), пришел к выводу, что исполнение его миссии требует не традиционного монашеского хождения по дорогам и весям его страны, а прямого обращения ко всему миру; он отправился в Америку на Парламент Религий, но приехал без каких-либо полномочий и рекомендаций, к тому же за несколько месяцев до открытия Парламента. Затем в наших знаниях наступал провал, и мы видели его уже в Чикаго, в сентябре, на открытии Парламента. Согласно Марии Луизе Бурке, теперь мы знаем, как он провел это время Она вырвала из небытия, из черной дыры истории эти яркие моменты, которые сохранили семейные предания, человеческая память, стершиеся письма. Один из этих эпизодов я и пересказал здесь; надеюсь, что вы не будете сетовать на меня за столь долгое приближение к теме.

И последнее, прежде чем мы навсегда расстанемся с Остином Райтом. Одним из главных героев его «Исландии» является нам человек – «с великолепно изогнутыми бровями», «крепким подбородком», «пробором, разделявшим надвое его волосы» и сильным, глубоким голосом, который «не будучи громким, наполнял собой всю комнату». Человек этот вполголоса напевал сам себе свои странные мелодии, звучавшие как рокот моря. Лучшего портрета Вивекананды, заключает М.Л. Бурке, трудно найти.

Таким он был, никому еще неизвестный странствующий монах из далекой Индии, за две недели до Всемирного Парламента Религий. Парламента, о котором мы вспоминаем сейчас, столетие спустя, только потому, что на нем впервые зазвучал всему миру львиный голос Вивекананды.

Оглавление книги