Книга: Книга Москвы: биография улиц, памятников, домов и людей

Сивцев Вражек Всё не так, ребята

Сивцев Вражек

Всё не так, ребята

Сивка-бурка, вещая каурка, стань передо мной, как лист перед травой, и пойдем с тобой врагов крушить. А как сокрушим, то на месте своего ратного подвига проложим улицу и назовем ее Сивцев Вражек.

Все не так. И Сивка не лошадка, а речка, и вражек – не враг, а о-враг, хотя он, несомненно, недруг рода человеческого, по местности передвигающегося. Речка Сивка, а может даже и ручей Сивец (так выходит по законам языка, а иначе и вражек был бы Сивкиным), в древности текла по дну овражка, что змеился на месте переулка, и впадала в ручей, но побольше, по имени Черторый, о котором мы уже упоминали. В посленаполеоновские – послепожарные времена укатали Сивку в подземную трубу и лощину засыпали. На облагороженной таким образом местности резво начал селиться народ дворянского звания. Там, где не прошлись железные руки строителей социализма, в переулке еще заметны следы той послепожарной особнячковой Москвы: уцелел дом, где впервые потянулась к перу рука великого Льва Толстого, другой – где обитал Сергей Тимофеевич Аксаков; в ампирном домике, где в 40-е годы жил до безвозвратного отъезда за границу Александр Герцен, нынче находится его музей.

Из особняков конца XIX века книги упоминают дом Шервуд-Верной, но это как раз не к чести переулка: приставку Верный к фамилии Шервуд ее предок получил за предательство декабристов. К концу века переулок загромоздили доходные дома, после революции их дело продолжили кооператив научных работников, дом начсостава Наркомата морфлота и дома, населенные советской творческой интеллигенцией. Никак не украсила переулок и кремлевская поликлиника, о которой (стыдливо?) умолчали все изученные нами издания. Что делать, архитектурные уродства – не лечатся.

Оглавление книги