Книга: Легенды старого Оренбурга

Казанский кафедральный собор

Казанский кафедральный собор

 «Сынок! — позвала меня мать. — Отнеси отцу обед на работу!» К этой фразе я привык, и хотя в то время мне было где-то 5—6 лет, обед на работу отцу я носил регулярно. Обычно шел по улице 9-го января, проходил мимо ограды Казанского кафедрального собора, за которой густо разрослись кусты акации и сирени. Домой возвращались той же дорогой вместе с отцом и работавшим с ним «дядей Пономаревым», редчайшим умельцем, заядлым рыболовом и юмористом, человеком богатырского телосложения.

Не помню по какому случаю, но однажды мать повела меня в собор. Детское воображение потрясло громадье собора, сказочно красивое великолепие его внутреннего убранства, высота куполов! Под сводами храма гулко раздавались наши шаги. Малейший шорох усиливался многократно. Я не был ребенком из числа робких, но здесь испуганно затих и прижался к матери, словно ища у нее защиты. Какое-то трепетно-тревожное чувство охватило меня...

^{Казанский кафедральный собор.}

К нам подошел священнослужитель, стал разговаривать с мамой. Тему их разговора я не запомнил, скорее всего — даже не слышал, о чем шел разговор. Я глазел по сторонам —  такого великолепия не видел!

Однажды, даты не помню, мать суетливо стала одевать меня, умыла и со словами: «Скорей, сынок! Пойдем смотреть, как собор взрывают!» — повела к Казанскому кафедральному...

Близко нас не подпустило оцепление, но издали было видно обезображенное взрывом здание. Но он еще стоял...

Старожилы говорят, что сразу уничтожить его не смогли, подрывали два года. Следующее, что сохранила память —  руины собора, на которых была создана панорама гибели ледокола «Челюскин»: ...корабль уходит под лед, на ледовой площадке фигурки людей, перетаскивающих какие-то грузы, палатки, ящики, горы бочек...

Зрелище было впечатляющим, особенно в темное время суток! На крыше дома, некогда стоявшего на высоком фундаменте на пересечении улиц Цвиллинга и Фадеевской (дом № 2), были установлены прожектора с сине-голубыми светофильтрами, освещавшими руины храма и создававшими полную иллюзию ледяных глыб. Вечерами сюда стекался весь город.

Позднее отец рассказывал мне, что, прежде чем уничтожить собор, городскими властями по предприятиям и домам был пущен «подписной лист», в котором надо было расписаться, что ты не возражаешь против уничтожения храма.

В 1969 году поисковая работа привела меня в Алма-Атинский республиканский краеведческий музей. В те дни он располагался примерно в таком же соборе, только значительно меньшем по размерам. Подумалось тогда: какое же великолепие было уничтожено! Этот собор можно было использовать во благо города! А история его создания такова.

11 ноября 1773 года скончался основатель нашего города и его первый губернатор Иван Иванович Неплюев. Сто лет спустя Николай Андреевич Крыжановский, тогдашний генерал-губернатор Оренбурга, высказал мысль о желательности возведения в городе храма как памятника основателю города И. И. Неплюеву. Но на строительство такого сооружения у города и его властей, как всегда, не было денег. Крыжановский предложил объявить сбор средств не только в нашей губернии, но и по всей России, на что было получено Высочайшее одобрение. Генерал-губернатор первым внес пятьсот рублей. По дворам города стали ходить монашки, во всем черном, с кружками на бечеве, на которых было написано: «На строительство храма». Каждый жертвовал сколько мог. За двадцать лет было собрано пожертвований 57795 рублей 78 копеек.

^{Главный алтарь собора с росписями В. Маковского.}

В Императорской Академии художеств объявляется конкурс на лучший проект строительства собора. Из участвовавших в конкурсе было отобрано два — проект художника Леонова (не от него ли идет род Леонова-космонавта, тоже великолепного художника?) и архитектора Шреттера. Но в том и другом проекте жюри отметило недостатки. Конкурсный комитет предложил Шреттеру доделать свой проект, за основу приняв внешний вид, предложенный художником Леоновым.

26 октября 1879 года проект собора вновь был рассмотрен, принят и утвержден. Но сметная стоимость строительства составила 700 тысяч рублей. Таких денег город не имел, было собрано в десять раз меньше — всего 78700 рублей с копейками. Средств на строительство собора катастрофически не хватало! Проект собора и его строительство отложили до лучших времен...

Спустя шесть лет, в 1885 году, оренбургский губернатор Николай Алексеевич Маслаковец за помощью предложил обратиться к находившемуся в то время в Оренбурге академику Ященко. На разработку эскизного проекта собора, его утверждение, разработку рабочего проекта академику потребовалось менее года!

23 января 1886 года проект Высочайше был утвержден со сметной стоимостью строительства в 213400 рублей. Вскоре начались земляные работы. После торжественной литургии 8 сентября 1886 года архиерей Макарий с крестным ходом опустился по земляному откосу вглубь разработанного для постройки храма места, углубленного до десяти с половиной аршин (более семи метров), и совершил закладку храма...

Вот как описывал Райский в путеводителе по Оренбургу этот собор:

«Собор устроен по проекту архитектора-художника Ященко в византийском стиле, наподобие храма св.Софии в Константинополе с выдающимся по средине обширным куполом, который с трех сторон облегают три полукупола, а между ними красиво возвышается четыре колокольни. Высоко поднимаясь над городом, собор как бы царит над ним...

Внутри собор художественно расписан живописью и орнаментами в стиле собора св. Марка в Венеции. При обилии дневного света, льющегося со всех сторон из больших окон, а также при освещении собора вечером электричеством, внутренность его имеет необычайно красивый и величественный вид. Кроме главного алтаря, в соборе устроено два придела: во имя Святителя Николая Мирликийского чудотворца и Сергия Радонежского...

... обращают на себя внимание иконы изящной работы художника В. Маковского в главном иконостасе и большая картина «Явление Богоматери преподобному Сергию», помещенная на одном из пилястров собора.

Пред иконой святителя Николая чудотворца висит серебропозлащенная лампада, дар благополучно ныне здравствующего Государя Императора Николая Александровича, данный Им во время посещения Оренбурга в 1891 году по возвращению из путешествия по Китаю и Японии. В соборной ризнице, между прочим, хранится старинное Евангелие, весом около двух пудов, не употребляемое при богослужении.

На соборной звоннице висит до пятнадцати колоколов, подобранных под общий тон. Главный колокол весом в 723 пуда 32 фунта, второй в 302 пуда 33 фунта. В подвальном помещении собора находится гробница-памятник над могилой почившего в 1896 году Оренбургского Архипастыря Николая (Адоратского) с деревянным, изящной работы крестом, устроенным на средства воспитанников Оренбургской Духовной Семинарии и воспитанниц Епархиального училища!».

Сергей Александрович Попов, научный сотрудник Оренбургского краеведческого музея, рассказал мне интересную легенду, связанную со строительством этого собора.

Для строительства храма требовалось огромное количество красного, специальным образом обожженного кирпича.

Предприимчивые оренбургские купцы быстро сообразили, что такой случай для получения сверхдивидендов подворачивается раз в жизни, и то не каждому. Соборному комитету они предложили построить кирпичный завод с круглосуточным циклом работы, который обеспечит стройку кирпичом.

Но купцы — есть купцы! О собственной выгоде, даже в таком, как строительство храма, деле не забыли! Они поставили условие, чтоб Городская Дума освободила их от уплаты налогов сроком на десять лет. Для богоугодного дела Думе было ничего не жаль. Купцам отвели место для строительства кирпичного завода. Одновременно с обеспечением строительства собора дельцы активно снабжали кирпичом и местный рынок. Необлагаемый налогами кирпич дельцам принес баснословные прибыли!

4 декабря 1894 года завершилась установка колоколов собора. Освящение храма было произведено 19 октября 1895 года.

Колокольный звон Казанского кафедрального собора, особенно на Пасху, когда звонари всех храмов соревновались между собой в мастерстве, ни с чем спутать было невозможно! Колокола буквально выговаривали плясовую со словами: «Туды, сюды — куды хошь! Туды, сюды — куды хошь!»

Но судьба этому великолепию и украшению не только нашего города, но, наверное, и всей России уготовила короткую жизнь: 5 августа 1931 года началась разборка храма. Первый взрыв прозвучал в четыре часа утра 19 мая 1932 года...

Вот уже много лет от многих людей мне постоянно приходилось слышать слова глубочайшего сожаления по уничтоженному, в муках рожденному, красавцу собору! Считалось, что вместе с ним погибли и великолепные росписи, выполненные художником Маковским. Но недавно широкому кругу общественности города стало известно, что восемь икон сохранилось, они вновь выставлены в главном иконостасе Покровской церкви Оренбурга.

О том, как готовилось уничтожение собора, мне пришлось услышать две «легенды». Первая из них распространяется недобросовестными историками-краеведами. Она гласит, что уничтожение храма было произведено по указанию Оренбургского обкома ВКП(б). Это не соответствует действительности, так как с 1929 года и по декабрь 1934 года Оренбургской области не было вообще. Наш край в те годы входил в состав Приволжского края.

Вторая легенда более убедительна и могла иметь под собой какие-то основания: начиная с апреля и по июль 1931 года где-то в высоких кругах» обсуждался вопрос об уничтожении ряда храмов, в том числе и нашего. Но «верхам» было доказано, что Оренбургский Казанский кафедральный собор является жемчужиной мирового зодчества. В Оренбургский горисполком было послано указание воздержаться от уничтожения храма. Письмо в Оренбург пришло, но так как наступила пора отпусков, его куда-то положили и о его существовании попросту забыли. Вспомнили тогда, когда храм был уничтожен. Председателя горисполкома (называлась фамилия — Васильев) сочли врагом народа, он был репрессирован.

Документального подтверждения этой легенде установить не удалось.

^{Декабрь 1931 г. Начало разборки кафедрального собора (публикуется впервые).}

Но есть и еще одна легенда. Она живуча, и слышать ее мне приходилось от разных лиц, сообщавших ее безапеляционным тоном. Вот она.

Как только до служителей собора дошел слух, что готовится уничтожение храма, наиболее ценные вещи, реликвии ими были перенесены в тайно выкопанные когда-то подземные ходы и там замурованы.

О существовании подземных ходов, ведущих из храма, говорят многие, но, с кем ни приходилось беседовать, не могут точно указать места выхода из них. И тем не менее, слух есть, он живет, он нуждается в проверке. Может быть, ходы эти стоит поискать? Если они будут найдены — следует поискать и «замурованные сокровища», в случае находки —  вернуть их законному владельцу.

Оглавление книги