Книга: Легенды старого Оренбурга

Оренбургская железная дорога

Оренбургская железная дорога

 Найдется ли сейчас человек, которого можно будет удивить скоростными экспрессами железных дорог? Едва ли! Ежедневно к вокзалу станции Оренбург прибывают и отправляются зелено-голубые экспрессы. Наша станция —  ворота в Казахстан и Среднюю Азию! Но известно ли тебе, дорогой читатель, когда, как и по чьему предложению была построена оренбургская «железка»?

В 1860 году в Оренбург прибыл новый генерал-губернатор Александр Павлович Безак. Возможно, под впечатлением петербургской конки, а может быть, из-за желания увековечить имя свое, он предложил Самару соединить железной дорогой с Оренбургом. Вагоны же по ней должны были передвигаться с помощью лошадей, так как «дорога сия ни грязи осенней, ни ухабин премножественно в пути попадающихся знать не будет!» Местные «Губернские ведомости» перечить генерал-губернатору не стали и поддержали его предложение. Они красочно описывали преимущества конной железной дороги, призывая для ее строительства создать акционерное общество, но акционеров не нашлось. Так и умер тот проект. Безака в 1864 году сменил Николай Андреевич Крыжановский — человек, сделавший для развития нашего края ничуть не меньше графа Перовского. По предложению Крыжановского в 1873 году в Оренбурге создается акционерное общество по строительству железной дороги, был разработан и утвержден его Устав. Другое же его предложение — «в городе торговую Биржу для оптовой торговли поставить» — не прошло. Было заблокировано местными купцами, не понявшими всех возможных выгод. Видимо, это предложение было преждевременным!

Пока разрабатывался проект будущей железной дороги, Правление общества обратилось к городским властям с просьбой отвести место для строительства вокзала «у Дрейерской дороги за мостом, близ старой мельницы». Дума эту просьбу отклонила, так как «железная дорога помешает обширному движению по дороге между городом и Маяком, на котором находились летние лагеря воспитанников кадетских корпусов, своим грохотом и паровозными свистками движение поездов будет нарушать тишину и покой Архиерейского дома». Дума постановила просить Правление железной дороги вокзал построить в конце Телеграфной улицы (ныне ул.Цвиллинга — Г.Д.). Главный строитель железной дороги с таким предложением не только не согласился, но и обосновал целый ряд неудобств предложенного места. Думе оставалось только одно — согласиться. Но сделала она это в обтекаемой форме — было дано разрешение «складывать материал» на месте, выбранном железной дорогой. Строители не только «складывали материал», но и попутно вели строительство. Спустя год, в 1876 году, здание вокзала было готово. Его в те годы описывали так: «Здание было светлым, поместительным, с высокими потолками, поддерживаемыми при помощи очень нарядных и прочных чугунных пилястров».

Первый пробный поезд к Оренбургскому вокзалу подошел со стороны Самары 22 октября 1876 года «около часа дня пополудни». На паровозе стоял генерал-губернатор Оренбурга Николай Андреевич Крыжановский...

Это знаменательное для нашего города событие в газете «Оренбургский листок» № 44 за 1876 год описывается так: «Скоро был подан поезд по ту сторону моста (Сакмарского — Г.Д.). Приглашенные лица уселись в инспекторском отделении поезда, а генерал-губернатор изъявил желание ехать на паровозе, чтобы лучше видеть дорогу. Вдали, по лугу, неслись обратно в город экипажи от прибывших гостей. А у моста толпились любопытные. Мы смотрели на удалявшиеся экипажи, покачивающиеся от кочек и рытвин.

И так жалка показалась нам эта кочковатая, изрытая ухабами и промоинами дорога, по которой мы только что проехали к мосту и по которой до сей поры плетутся обозы до Самары, ломая свои возы и калеча животных. В 12 часов поезд тронулся...»

Ввод в действие железной дороги заставил 15 ноября 1876 года Городскую Думу откликнуться следующими словами: «Оконченная ныне постройкою Самара-Оренбургская железная дорога составляет величайшее событие в истории нашего края, особенно же в торгово-промышленном отношении. Перевоз к азиатским рынкам русских товаров, вывоз сырья из Азии вовнутрь России сделалось ныне более удобным, так как подавляющее размерами своими протяжение караванных путей из Азии в Россию сократилось ныне в значительной степени. Дорога Оренбург-Самарская ... привела ныне к тем вратам Азии, отворить которые задумал еще блаженной памяти император Петр Великий. Ворота эти ныне открываются и дают культурному и политическому движению России полную возможность идти далее вглубь Азии, с услугами европейской цивилизации и экономического развития. Железная дорога Оренбургская, будучи проложена в Туркестан и далее, открывает Европе новые рынки сбыта и обмена товаров».

^{Вокзал Самаро-Оренбургской, с 1901 г. Оренбурго-Ташкентской, железной дороги.}

Городская Дума постановила в честь этого события поставить в Оренбурге памятник на средства, которые будут собраны по подписке. Гласные Думы громогласно изъявили свои верноподданнейшие чувства государю Императору, получили Высочайшее разрешение на проведение подписки с 14 января 1877 года. Сведений о том, сколько было собрано денег и куда они были употреблены, история не сохранила. Но доподлинно известно, что никакого памятника в Оренбурге в честь открытия железной дороги открыто не было. Вот с какого времени идет традиция: главное — отрапортовать вовремя, призвать, пообещать...и ничего не сделать!

Каким же был вокзал и привокзальная площадь того времени?

Описание этого места образно приведено в книге П. Столпянского «Город Оренбург»: «Выйдя на подъезд железнодорожного вокзала, вашему взору предстанет большая площадь, посреди которой протекает какая-то канава. Но эта площадь — жалкие остатки прежнего величия... Все пространство, от собора до вокзала, было обширною площадью, слегка заросшей кустарником, по которой свободно разгуливал ветер, поднимая летом смерчи пыли, а зимою нагоняя свирепый буран...»

Много интересных людей и событий видела и пережила привокзальная площадь. Одним из первых пассажиров этой железной дороги был великий русский писатель Лев Толстой, приезжавший в Оренбург для покупки лошадей, были тут и М. Калинин, Емельян Ярославский, С. Буденный, отсюда отправлялось в город Перовск первое правительство Казахстана, меняя свою столицу, с нее уходили на фронты Великой Отечественной войны полки и дивизии, сформированные в Оренбуржье, здесь же встречали тех, кто, уцелев, вернулся домой; здесь в 1953 году на землю Оренбуржья впервые ступила нога Ю. Гагарина, на землю, давшую миру Космонавта № 1 и дорогу в бессмертие.

«Канаву», протекавшую посреди большой площади, о которой упоминает в своей книге П. Столпянский, я хорошо помню. В годы Отечественной войны она еще была. Сейчас на этом месте стоят жилые дома. Правда, мы называли ее не канавой, а оврагом, который шел от нынешнего мельзавода в сторону архиерейского дома. Через него дорога к вокзалу проходила через деревянный свайный мост, справа за которым стоял одноэтажный деревянный барак, в котором размещался Дом технической пропаганды Оренбургской железной дороги. Рядом находилась столовая. Овраг этот памятен еще и потому, что вместе с отцом мы приезжали сюда копать червей для предстоящей рыбалки. Именно здесь отец рассказал историю, услышанную им от своего отца:

— Место это до революции пользовалось худой славой. Чуть стемнеет — люди боялись здесь ходить. Особенно женщины. Да и мужички проходили его с максимально напряженными нервами. В те годы бытовало мнение, что этот овраг облюбовал оборотень — из-за того, что на его дне периодически вешние воды кости человеческие вымывали. Какие только меры не принимались, чтобы изгнать его оттуда, но ничего не помогало! Бывало, идет в сумерках какой прохожий, а навстречу ему свинья-не свинья, руки-ноги есть, а морда свиная, хрючит громко. Оборотень, словом. Хрюкнет раз-другой, а в третий — прыг на прохожего. Тот с перепугу — хрясть о землю! Лежит — не дышит... А как дышать начнет, пришел в себя, значит, глядь — а на нем чего подороже уже нет! Как-то было особенно темно... Это «хрюкало» прыгнуло на прохожего, а тот офицером оказался, да еще при шашке! Хотел ее из ножен вытащить, а «хрюкало» не дает, хрючит, да на него прыгает, а шашку все руками поймать старается. А офицер знай лупит свинью по чему попало! Да все в морду норовит ему попасть, да все в морду... Словчился разок да хрясть его по морде — а та в сторону отлетела... Маской она была! Тут и народ какой сбегаться стал на крики да шум борьбы. Поймали то хрюкало — ряженым солдатом оказался! Скрутили его да в военную комендатуру привели, что недалеко от Александровской площади была. Назначили солдату тому семьдесят пять шомполов! А приказ тот казаки на лошадях зачитывали. В приказе том говорилось: «За преступление зело злостное, за испуг народа значительный, мерзавца сечь нещадно, не взирая на состояние порток и шкуры его, а також и на вопли наказуемого! Порку сию провести публичною на плацпарадной площади, чтобы впредь оборотням и прочей всякой нечисти неповадно было людей служивых, також цивильных в темноте пугать!»

Вот с той порки оборотни в городе перевелись окончательно, а дурная слава этого места в веках осталась!

Мы накопали червей, ссыпали их в парусиновый мешочек, присыпали влажным перегноем и поехали домой.

В наши дни от оврага и следа не осталось; где деревянный мост стоял — проходит Парковый проспект, но если приходится к вокзалу подъезжать, «хрюкало» то, о котором поведал отец, почему-то вспоминаю обязательно, наверное потому, что в годы войны, перед этим оврагом, мы — тогда ученики пятых-шестых классов, вдоль забора военного госпиталя каждый год прутики-тополя сажали. С годами они разрослись, получился большой и тенистый сквер. А в нем снова «оборотни» завелись. То шапку с прохожего снимут, то сумку отберут... Долго тех «оборотней» ловили, поймали, нет ли — про то не знаю. Но для того, наверное, чтоб их ловить было сподручней, те тополя, детьми посаженные, в сквере вырубили. Под корень! Проложили дорожки, асфальтом их покрыли, скамеечки для отдыха под палящими лучами солнца поставили, прутики снова воткнули... Да вот в газетах пишут, что «оборотни» снова в городе появились! Как в прежние годы — то сумочку отберут, а то и похуже что сотворят! Вот я и думаю, а что если с помощью казаков восстановленного Оренбургского казачьего войска одного-двух «оборотней» поймать да вспомнить, как с ними встарь боролись, да тоже публично, на площади, да невзирая на состояние порток...

Слышал я, что встарь у казаков публичная порка «дюже здорово получалась». Глядишь, «оборотни» в городе вновь повыведутся. Ведь говорят, что повторенье — мать ученья! А как вы считаете?

Оглавление книги