Книга: На электричках: Путешествие из Владивостока в Москву

Порт Байкал — Листвянка

Порт Байкал — Листвянка

Вечером прочел информацию про Листвянку. Было интересно посетить байкальский курорт. Я запланировал день на Листвянку, затем возвращение на пароме в Порт Байкал, ночевку и отправление ночным поездом в Слюдянку по Кругобайкалке. Поезд по КБЖД ходит не ежедневно. Рейс Порт Байкал — Слюдянка есть по понедельникам, вторникам и пятницам. С учетом посещения Листвянки я успевал на поезд, который отправлялся во вторник в 2:45 ночи. От Листвянки можно добраться до Иркутска автобусом. Расстояние по дороге всего 66 километров. Но интереснее проехать по железной дороге, через участок Слюдянка — Иркутск, знаменитый крутыми подъемами и перевалом.

Утром светило солнце, дождя как не бывало. Тент палатки был сух. Студентов из Варшавы тоже не промочило — спасло укрытие из полиэтилена. Пока они собирались, я двинулся в Порт Байкал, чтобы осмотреть железнодорожную станцию.

Порт представляет собой бетонную пристань с полуразрушенными причалами, некоторые еще из деревянных бревен. У них встали на вечную стоянку старые речные суда, покрытые бурыми хлопьями ржавчины. Паром уже причалил со стороны Ангары. Рядом с ним покачивалась на волнах скоростная «Ракета» — пассажирский катер на подводных крыльях. Я направился к нему, поднялся на борт. В салоне пустовали ряды мягких кресел с белоснежными подголовниками. Откуда-то громко играла музыка. Ее источник я обнаружил на корме: на палубе были открыты створки люка, а рядом стояли колонки. Звучал тяжелый металл. Я постучал по люку, и тотчас из трюма показался чумазый моторист в темно-синем комбинезоне, пропитанном мазутом, и таком же берете.

— Идем до Северобайкальска, — ответил моторист, когда я спросил о маршруте. — Сейчас на ремонте. Первый рейс только 19 июня.

— На остров Ольхон заходите? — поинтересовался я.

— Конечно. Туда уже баржу привезли. Можем причаливать, — гордо заявил моторист.

До Северобайкальска катер идет десять часов — расстояние почти 500 километров. До Ольхона ходят корабли «Баргузин» из Иркутска. Можно добраться и по автодороге, а там переправиться паромом. Начик и Катя так и собирались поступить, чтобы четыре дня провести на Ольхоне.

Железнодорожная станция находилась в том месте, где Байкал наполняет Ангару — река вытекает из озера (обычно происходит наоборот). На береговой линии, у подножия скалы дугой изогнулись старые пути на деревянных шпалах. За перроном с навесом стоял бревенчатый вокзал, стилизованный под старину. Плакаты на перроне оповещали, что в здании вокзала можно приобрести байкальские сувениры. В тупиковой горловине станции, на берегу Ангары, возвышался черный паровоз с красными колесами. Краска давно выцвела на солнце, он потерял былой лоск и выглядел жалковато. За поворотом пути станции соединились стрелками в единственную линию, которая уперлась в тупик из железнодорожных шпал. Здесь заканчивается Кругобайкальская железная дорога. На месте старой насыпи за тупиком тянулась вереница сараев. У крохотного причала скрывались от посторонних глаз катера частников, готовых перевезти в Листвянку пассажиров, не желающих ждать очередного рейса парома.

Паром запустил дизель, и из трубы повалил сизый дым. Дизельный туман заполнил маленькую гавань. Начик и Катя зашли на борт в самый последний момент, за несколько минут до отправления. По сходням съехали два автомобиля. Больше пяти машин на паром не помещается: не позволяют размеры судна. Убрали сходни, и, крутанувшись на месте, паром взял курс на Листвянку.

По парому прошла мускулистая женщина с кассовым аппаратом, которая до этого отшвартовывала паром и перекидывала толстый канат через борт. На портативной кассе она выбивала билетики по 58 рублей — стоимость пересечения Ангары. Через 15 минут мы уже сходили с парома на пристани Листвянки. «Из-за этих пятнадцати минут нам пришлось провести ночь в палатке под дождем», — шутил Начик.

Ребята рассчитывали на более долгую переправу. Крохотные размеры парома их смутили. Поднявшись от пристани на крутой берег, мы вышли к Байкальскому музею. Рядом со зданием на постаменте водружен красный батискаф со стеклянным пузырем обзорного колпака. Музей рассчитан на иностранных туристов и большие экскурсионные программы. При нем есть дендрарий — собрание растений Байкальского региона. У входа — фонтан, освежающий жарким днем. Территория дендрария протянулась вверх по склону. От фонтана расходятся прогулочные маршруты: деревянные помосты с перилами и беседками. Мы прошли верхним маршрутом, карабкаясь по настилу в гору. Наверху, среди крон лиственниц, нас ждал сюрприз: смотровая площадка с видом на Байкал, продуваемая прохладным ветерком.

После осмотра дендрария наши пути с Начиком и Катей расходились. Они отправлялись на пешеходный маршрут № 1, от Листвянки до деревни Большие Коты. Маршрут протяженностью 17 километров пролегает в горах. Началась самая жара, и ребятам предстоял непростой путь. А я продолжил подъем на гору, чтобы с километровой высоты осмотреть окрестности и полюбоваться видами Байкала и Ангары.

На карте был показан горнолыжный подъемник, я рассчитывал воспользоваться им для подъема на гору. Еще издали заметил движущиеся кресла подъемника. На нижней станции сообщили, что подъемник на техническом обслуживании и заработает только с четырех часов дня. Как бы в подтверждение этому, кресла подъемника завибрировали и замерли. Затем трос дернулся, натянулся, и кресла снова пришли в движение, но уже в ускоренном режиме. Это походило на перемотку пленки в магнитофоне.

Ждать не хотелось. Рядом с трассой подъемника, уходящей по склону круто вверх, петляла узкая тропинка. Я зашагал по ней.

Пекло полуденное солнце. Подъем становился все круче. Глаза заливал пот, а вокруг жужжали назойливые кровососущие. Тяжелый рюкзак перевешивал и норовил утянуть вниз по склону, так что приходилось пригибаться к самой земле. Показалась станция подъемника, расположенная на вершине. Я собрал силы, рванул и добрался до березовой рощи на пике горы. Сбросил рюкзак, свалился рядом, прислонившись взмокшей спиной к стволу березы. Враз опустошил бутылку воды.

На верхней станции подъемника работала ремонтная бригада. По другому склону вниз спускалась тюбинговая трасса. В зимнее время здесь лыжный курорт, а летом только редкие туристы поднимаются на смотровую площадку осмотреть окрестности.

Пройдя по тропинке за склон, я вышел на смотровую площадку, которая находится на Камне Черского. Польский ученый Иван Дементьевич Черский внес вклад в исследование природы озера Байкал. На смотровой площадке стояла беседка с лавочками. Повсюду были привязаны разноцветные ленточки, веревочки и даже один носок. Существует традиция привязывать ленточку или какую-то вещь к ветке дерева в знаковых местах: мол, побывал, отметился. Но «украшенные» таким образом деревья портят окружающий вид и скоро погибают.

Вид из беседки потрясающий: волнистая поверхность Байкала, переходящая в дымчатый горизонт. До противоположного берега 70 километров, и он был не виден. Через пролив виднелся крошечный Порт Байкал, откуда я приехал, и железнодорожная станция с паровозом. По центру Ангары торчал Шаман-камень — это вершина подводной скалы, разделяющей Байкал и Ангару. Говорят, если скала рухнет, воды Байкала хлынут по устью и затопят Иркутск.

Когда Байкал замерзает, открывается автомобильное движение по льду — ледовые переправы. Таксист, привезший на смотровую площадку группу туристов, рассказал: «Когда впервые выехал на лед Байкала, было страшно. Под колесами пустота, видно дно. Лед прозрачный как стекло. А когда увидел, что впереди по льду идет лесовоз, успокоился. Уж если Байкал лесовоз выдерживает…»

Пока я любовался видами и приходил в себя после подъема, беседку заполнили туристы из Китая.

С Камня Черского до поселка Листвянка можно спуститься по тропе. Перейдя на тенистую сторону дороги, я зашагал вдоль берега в сторону поселка. Вскоре показались первые дома: небольшие частные кафе и мини-отели. У дороги перед домами — коптильни, из которых доносился запах копченой рыбы. По мере приближения к центру поселка здания становились благороднее, а класс отелей выше. В центре пристань и пятиэтажное здание нового отеля в розовых тонах — самое высокое здание в Листвянке. Поселок зажат в расселине между двумя горами. По ее дну протекает горная река и делит поселок надвое. В Листвянке все ориентировано на туристический бизнес: магазины с сувенирами, кафе, коттеджи, переделанные в мини-отели. Есть даже концертный зал бардовской песни.

Вдоль набережной проложена пешеходная дорожка с уличными фонарями на тонких ножках. Это подсветка для вечерних прогулок по берегу Байкала. На площади у пристани сосредоточены главные учреждения поселка: автостанция, здание администрации и отель с китайским рестораном. Всюду вывески с китайскими иероглифами. Отдыхающим предлагают водные прогулки по Байкалу на катерах. Это малые частные суда, но есть суда и посерьезнее. На рейде стоит катер Листвянской базы подводного плавания. Предлагают совершить погружение с аквалангом на дно Байкала.

На площади — скопление туристов. Большинство — гости из Поднебесной. К автостанции ежеминутно подъезжали автобусы с китайцами. Рядом экскурсионное бюро, возле которого собрались экскурсоводы.

У одного из автобусов я заметил двух китаянок. Они растянули небольшой баннер, показывая его китайским туристам, сидящим в автобусе. Из-за затемненных и пыльных стекол автобуса на них смотрели удивленные лица пассажиров. На плакате были иероглифы и фотографии китайцев.

— Что здесь написано? — спросил я, указывая на баннер.

— Здесь написано о преследовании школы цигун фалуньгун, — на чистом русском ответила одна из китаянок. — Мы живем в Иркутске и специально приезжаем к автобусам с китайскими туристами, чтобы информировать их, какой беспредел устраивает правительство Китая.

— Мы занимаемся по системе фалуньгун, — поддержала разговор вторая активистка. — Это безобидная практика физических упражнений. Правительство охотится за учениками нашей школы и заключает в тюрьмы.

Китайские туристы смотрели на плакат с интересом. Постояв немного перед одним автобусом, китаянки направились к другому, снова развернув перед окнами баннер.

За площадью находился продовольственный рынок. Захотелось отведать знаменитого байкальского омуля, по слухам, рыбы очень вкусной и питательной. На рынке рыбный развал занимал центральный ряд. Здесь властвовали запахи копченой, соленой и вяленой рыбы. Повсюду лежала и висела на нитках байкальская рыба. Омуль горячего копчения продается на специальных лотках. Их накрывают термической крышкой, чтобы свежекопченая рыба не остыла.

Омуль у торговцев — ходовой товар. Его коптят постоянно, если повезет, удастся купить рыбу только что из коптильни. Некоторые продавцы идут на хитрость: используют лотки с электроподогревом, чтобы рыба всегда оставалась горячей. Так она лучше продается. Хитрецов несложно вычислить по электрическому проводу, идущему к лотку. Я выбрал золотисто-янтарного омуля, который еще пах дымом. Он был горячим, и я с аппетитом его съел. Мясо у свежей рыбы рассыпчатое и нежное, а вкус — изумительный. Блюдо очень питательное, и до вечера я оставался сыт.

Дальше вдоль берега протянулись пляжи и ларьки. В них продавали холодное пиво и плов. Едкий дым подгоревших шашлыков резал глаза. Дойдя до крайнего пляжа, я уперся в бетонный забор — границу Листвянки. В Порт Байкал я вернулся на последнем пароме. Пассажиров было много. Торговцы ехали домой с рынка, распродав рыбу. На грузовой палубе парома стояли ящики, пропахшие копченым омулем.

Когда паром подошел к берегу, послышался тепловозный гудок, и из-за бараков показался тепловоз, тянущий два вагона. Поезд прибыл из Слюдянки. Этой ночью я должен был вернуться на нем обратно. С поезда сошли китайские туристы. Узнав о том, что паром сегодня в Листвянку уже не пойдет, они воспользовались услугами сердобольных частников на лодочной переправе.

На ночевку я встал на прежнем месте. Вода в Байкале нагрелась и была теплее, чем вчера. Ноги свело не сразу после захода в воду, а спустя пять минут. После жаркого дня и похода в горы купание было в самый раз.

Над пляжем послышался гул рельсов и тарахтение дизеля. Тяжело постукивая, прополз рабочий поезд: тепловоз, три платформы, груженные шпалами, и рабочий вагон с решетчатыми окнами. Поезд прошел в десяти метрах от пляжа. Он мелькнул на повороте и, выпустив столб дизельного дыма, стал ускоряться. Виляя хвостовыми вагонами, состав крался по уступу скалы над самой водой. Зрелище было завораживающим. Тепловоз и тяжелые вагоны казались игрушечными в сравнении с природной стихией. Замыкающий рабочий вагон, раскачиваясь из стороны в сторону, скрылся за поворотом. Поезд проходил станцию 74-й километр.

На соседней туристической стоянке расположилась шумная компания с палатками. Похоже, это был туристический клуб. Они жгли костер, звали заблудившуюся Наташу, пели песни под гитару. Мне предстоял подъем на поезд в час ночи. Это самое раннее время, когда приходилось вставать. Я забрался в палатку и завернулся в спальный мешок. Так шум турслета не был слышен.

Оглавление книги