Книга: 100 великих достопримечательностей Санкт-Петербурга

Предисловие

Предисловие

Санкт-Петербург уникален. И неповторим.

Своеобразие и чарующе-строгое обаяние города складывается из уникальности и неповторимости всех его архитектурных составляющих: дворцов и набережных, проспектов и площадей, улиц и переулков, храмов и монументов, мостов и памятников, садов и парков. Всё образует единый завораживающий ансамбль, имя которому город святого Петра – Санкт-Петербург.

Известно, что архитектура – это застывшая музыка. Это особенно чётко понимаешь на берегах Невы. Ведь музыка петербургской архитектуры наполнена особой гармонией, что не удивительно, – пронзительное и чарующее симфоническое многоголосие сочиняли самые выдающиеся авторы. Достаточно назвать Леблона и Растрелли, Чевакинского и Монферрана, Кваренги и Тома де Томона.

Ансамбль, создававшийся гением архитекторов и художников с момента основания города, звучал век от века всё ярче и величественнее. И продолжает звучать.

Надо сказать, что ансамбли – это отличительная черта стилистики зодчества города на Неве. И это касается не только таких шедевров Карла Росси, как площадь Искусств (Михайловская) и площадь Островского (Александринская) или стрелки Васильевского острова – творения Тома де Томона. Неповторимые ансамбли создают множество площадей. Атмосфера вечного водоворота площади Восстания (Знаменской) у Московского вокзала совсем непохожа на размеренный ритм площади Балтийских юнг на острове Декабристов (Голодай). А круговерть площади Победы у Средней Рогатки разительно отличается от хлопотной почти домашней суеты площади Пяти углов на пересечении Загородного проспекта, улицы Рубинштейна и улицы Ломоносова.

Как и площади, образуют свои уникальные ансамбли многочисленные городские магистрали. Такие, как старейшие в Санкт-Петербурге Миллионная и Гороховая улицы, Невский проспект и пересекающие его Садовая улица, Литейный и Лиговский проспекты. А что уж говорить о самой древней магистрали, возникшей за несколько столетий до основания Петербурга, – Новгородском тракте, превратившемся в Лиговский проспект.

Десятикилометровой стрелой протянулся на юг от Сенной площади Московский проспект – не состоявшийся новый центр города. Переместить центр города творцам нового мира середины ХХ века не удалось, а вот придать новый облик старому Царскосельскому проспекту получилось.

Особое место в городском ландшафте занимают так называемые парные магистрали, как, например, Большой и Малый проспекты Петроградской стороны и Большой и Малый проспекты Васильевского острова, Большая и Малая Морские улицы на 2-м Адмиралтейском острове, Большая и Малая Конюшенная на Казанском острове и другие.

Конечно, особый колорит придают общей стилистике Петербурга его гранитные набережные. В своей чёткости и графичности ни одна из них не повторяет другую.

Даже под сенью садов и парков города можно обнаружить звучание удивительных ансамблей. Парк Лесотехнической академии и Лопухинский сад, Приморский и Московский парки Победы, Юсуповский сад, да и многие другие являют собой редкий сплав ландшафтного дизайна и памятников культуры, зодчества и садово-парковой скульптуры.

Известно, что 16 (27 мая по новому стилю) 1703 года на Заячьем острове, в дельте Невы, была заложена крепость, и с этого дня, по сути, началась история освоения невской земли.

Но на самом деле история этой территории началась намного раньше. Ведь не зря святой покровитель города на Неве князь Александр, живший в XIII веке, был назван Невским.

Легенда об основании Петербурга рассказывает, что Пётр заложил первый камень 16 мая 1703 года, в день Святой Троицы. Предание гласит, что царь, осматривая остров Енисаари (Заячий), взял у солдата лопату, вырезал два куска дерна, сложил их крестообразно и сказал: «Здесь быть городу».

Затем Пётр начал копать ров. В это время в воздухе появился орёл и начал парить над царём. Когда был выкопан ров глубиной около двух аршин, в него поставили высеченный из камня ларец, духовенство окропило его святой водой, а царь поставил в него ящик с мощами святого апостола Андрея Первозванного.

Ларец был накрыт каменной доской с вырезанной надписью:

«От воплощения Иисуса Христа 1703, мая 16-го, основан царствующий град С.-Петербург великим государем царем и великим князем Петром Алексеевичем, самодержцем всероссийским».

С лёгкой руки нашего великого поэта Александра Сергеевича Пушкина сложилось мнение о том, что Пётр основал город на пустом берегу. Помните: «На берегу пустынных волн стоял он дум великих полн и в даль глядел…»

Жизнь на берегах Невы была активной и до появления здесь царя Петра. Нева – северное начало великого торгового пути «из варяг в греки», а также другого, волжского, который на рубеже 1–2 тысячелетий нашей эры был даже актуальнее «греческого», потому что вёл в Среднюю Азию, в этот неисчерпаемый источник качественных товаров и монетного серебра.

Кто обосновывался на Неве, тот контролировал всю торговлю в Восточной Европе. Первыми это оценили варяги. В невской дельте варяги-викинги не основали никакого города, но их центром стала Ладога – Альдегьюборг (нынешняя Старая Ладога). Построить ладожскую крепость, не владея невским устьем, конечно же, было нельзя.

А вот на месте будущего Петербурга скорее всего викинги соорудили базы для перегрузки товаров с морских кораблей на речные.

В 862 году, согласно летописям, в Новгороде вспыхнуло восстание славян против варягов. Варягов прогнали восвояси. Но вскоре пригласили их назад, правда, уже на других условиях. С 862 года, стало быть, закончилась варяжская вольница, начался варяжский порядок. В Новгороде сел княжить Рюрик, а поскольку главную роль в его окружении играли славяне, то с этого момента можно начать отсчёт быстрой ассимиляции варягов славянами и сложения единого этноса.

Именно Новгород стал первым государством, который установил контроль над Невой, на берегах которой обитали и финно-угорские племена.

Новгородская республика была на тот момент самым большим государством в Европе, а то и в мире.

Найденные современными археологами клады старинных монет в устье Невы говорят о том, что на нынешних Васильевском и Петроградском островах и на острове Котлин стояли постройки новгородских наместников.

Но вскоре на эти невские территории стала претендовать Швеция. Первое столкновение шведов, или, как их тогда называли, свейских немцев, с новгородцами летописи относят к 1164 году. Самой известной попыткой шведов выйти к Неве стало наступление в 1240 году. В устье Ижоры их и разбил новгородский князь Александр. Русские потеряли только 20 человек, а «немцев наклали две ямы, а живых повезли два корабля». За эту победу Александр и был прозван Невским.

Но шведов ничего не могло остановить. В июньские белые ночи 1300 года шведские корабли вошли в Неву и встали напротив острого мыса, образованного впадающей в неё речкой Охтой. Здесь они начали возводить город, который назвали Ландскрона, то есть Венец Земли.

Конечно, новгородцы не смогли смириться с появлением чужого города в своих землях.

На следующий год русские войска осадили крепость. Крепость разрушили до основания, после того был уничтожен шведский флот. Русские применили неведомый до того времени военный приём борьбы с кораблями: шведы были вынуждены скоропалительно уйти, когда увидели, что на них двигаются огромные объятые пламенем просмолённые плоты. Тогда ещё никто не сталкивался с таким методом ведения войны.

А в 1323 году новгородцы построили в начале Невы, там, где она берет исток из Ладожского озера, крепость Орешек. Орешек с того времени стал передовой заставой республики, а земли между ним и Балтикой молчаливо объявлялись демилитаризованной зоной. 12 августа того же 1323 года это закрепил первый в истории договор Новгорода и Швеции, который был подписан в крепости Орешек. По договору, шведы признали территорию Невы за Новгородом.

Уже вскоре после заключения мира в невской дельте фиксируется свыше четырехсот поселений.

В результате неудачи Ливонской войны в 1583 году со Швецией было заключено перемирие, тяжелое для России. По нему Россия теряла южное побережье Финского залива, включая те области, где ныне находятся знаменитые пригороды Северной столицы.

В 1610 году, воспользовавшись Смутным временем и практически не встречая сопротивления, шведы занимают устье Невы. На завоеванных землях возникает шведская провинция Ингерманландия.

После изучения территории шведские инженеры пришли к выводу, что лучшего места для крепости, позволившей бы запереть Неву, чем мыс при впадении в неё реки Охты, не существует. В течение 1611 года на месте бывших Ландскроны и Невского Устья была построена крепость.

Правильное шведское название крепости Нюенсканс, Невская крепость, в русской искаженной огласовке – Канцы, в немецком варианте произношения, который исторически и закрепился в российской науке, – Ниеншанц. На противоположном берегу Охты, непосредственно рядом с крепостью, очень быстро вырос город Ниена (Нева) – Ниенштадт. Город и крепость соединял мост. Весь город был взят под защиту бастионов. Известно, что в 1615 году король Густав II Адольф справлял Рождество в новой шведской крепости и тогда же сказал, что хотел бы заложил ещё один город ниже по течению.

На гербе Ниены (Ниенштадта), полученном им в 1642 году, – геральдический лев с мечом идет на врага. Правда, как-то обречённо. Он стоит между двух рек, а может, миров или континентов…

Предполагается, что в Ниене жило до 10 тысяч человек. Это был едва ли не самый крупный в шведском королевстве город после столицы. Население быстро выросшего города, кроме шведов, финнов и немцев, составляли русские.

История Ниены (Ниенштадта) завершилась на третий год Северной войны, в 1702 году. А вот крепость Ниеншанц продержалась до весны: 25 апреля 1703 года 25-тысячный корпус под командованием Петра I и фельдмаршала Б.П. Шереметева начал штурм Ниеншанца. 1 мая крепость пала. А вскоре, 16 мая 1703 года, на Заячьем острове была заложена крепость. На территории исторического центра города к этому времени существовало около 40 поселений. Так что же породило легенду о пустыне на месте Санкт-Петербурга? Безусловно, стремительность возникновения новой столицы и гигантский размах строительства, которое, как считается, началось в мае 1703 года.

Строительство велось, а имени у крепости не было. Лишь месяц спустя, а именно 29 июня 1703 года, крепость получила свое наименование – Санкт-Петербург, то есть крепость святого Петра. Царь Пётр I назвал крепость не для прославления своей персоны, а в честь своего христианского покровителя – апостола Петра, день которого по святцам (в церковной книге, содержащей месяцеслов-календарь) церковь отмечает 29 июня.

Апостол Пётр, по христианской мифологии, – хранитель ключей от врат рая. И крепость, нареченная именем этого святого, по замыслу Петра I, была призвана стать ключом к Балтийскому морю. Замысел Петру I удался.

Вскоре после строительства церкви Петра и Павла на Заячьем острове произошёл интересный феномен: Петропавловская церковь вытеснила название Санкт-Петербург за пределы Заячьего острова, на Березовый, или Городовой, остров. Там тогда размещался городской посад. Так крепость стала именоваться Петропавловской, а посад – Санкт-Петербургом.

С этого времени и начал складываться облик Северной Пальмиры, как порой называли город святого Петра. Северная Пальмира – не единственное тогдашнее название города. На первом из дошедших до нас планов он обозначен как Петрополис. На проекте договора Петра I с польским королем Августом II имеется помета Ф.А. Головина: «Статьи, которые посланы по указу великого государя 1703, июля в день 16, от Петрополя». Петр I в письмах к Меншикову и другим сподвижникам нередко называл новый город Парадизом (по-французски – рай), а Меншиков называл город уменьшительным именем Петри.

Наименование Петроград встречалось в первых подписанных Екатериной II манифестах. Многие ранние указы Николая I сопровождены указанием на то, что они «даны в граде святого Петра». В XIX веке в просторечии встречались и другие названия города, например Петрослав. Официальное переименование Санкт-Петербурга в Петроград состоялось вскоре после начала Первой мировой войны – 18 августа 1914 года. Считается, что потеря городом имени святого покровителя сказалась и на судьбе столицы, и империи в целом.

В январские дни 1924 года состоялось траурное заседание II Всесоюзного съезда Советов, посвященное памяти В.И. Ленина (Ульянова). Борьба за присвоение имени Ленина шла между Москвой и Петроградом. Равно как и за право похоронить покойника в одном из этих городов. Этот съезд 26 числа того же месяца присвоил городу на Неве имя Ленина. Петроград стал Ленинградом, а в Москве устроили мавзолей.

6 сентября 1991 года указом президиума Верховного Совета Российской Федерации городу было возвращено его историческое название – Санкт-Петербург.

С первых дней существования города почти на всех островах Невской дельты велось активное строительство. В отличие от многих городов Петербург изначально строился по плану. Это, конечно же, сказалось на организации городского пространства. С января 1712 года город на Неве стал официальной столицей российского царства, а с 1722 года – столицей Российской империи.

И уже через столетие, в начале XIX века, замечательный русский поэт Константин Батюшков писал: «Надобно видеть древние столицы: ветхий Париж, закопченный Лондон, чтобы почувствовать цену Петербурга. Смотрите, – какое единство! как все части отвечают целому, какая красота зданий, какой вкус и в целом, какое разнообразие, происходящее от смешения воды со зданиями!»

Два века спустя город остаётся уникальным творением человеческого гения.

При всей своей открытости город всё-таки по-северному сдержан. Но эта сдержанность особая. Скорее, эта сдержанность сродни легкой пелене белых ночей, той удивительной поры, когда город прямо-таки преображается.

Конечно, в разное время года город воспринимается по-разному, но прекрасен он всегда.

И когда звучит тихая мелодия осени и по каналам плывут разноцветные листья, а глыбы домов освещают мягкие лучи словно застывшего на горизонте солнца, в многочисленных реках и протоках, как в зеркале, отражаются набережные, фасады зданий, арки мостов, узоры чугунных решёток, деревья. Можно решить, что именно там, в чёрном зеркале вод, и находится сказочный мир зазеркалья.

Зимой Петербург строг, величественен, элегантен. И по-настоящему графичен.

А вымытый весенними дождями город кажется наполненым звенящей прозрачностью акварели и призрачностью полутонов.

Но особенно неповторим Санкт-Петербург летом, в белые ночи, когда в городе не включают фонари и непривычно просторны коридоры проспектов и ладони площадей.

В облике Петербурга и днём присутствует некая изысканная декоративность, а в белую ночь она доходит до уровня театральности.

Белые ночи Петербурга – это реальность и мираж. В своей туманной и сверкающей красоте город никогда не идентичен самому себе. Тени и свет сливаются и путаются, оставляя нетронутой душу Петербурга. Зыбкий сумрак белой ночи ненавязчиво уводит от сырого черновика жизни в мир желанных реальностей. В это время можно почувствовать, как из мозаики коротких зарисовок-впечатлений, штрихов-заметок складывается фантасмагорическая картина жизни, особой петербургской жизни, когда исчезает грань между реальным и чудесным.

В белую ночь хорошо побродить по многочисленным городским набережным, благо, рек и каналов хватает: Нева, Мойка, Фонтанка, Крюков канал, Екатерининский, Зимняя канавка, Лебяжья… Не повторяются решетки набережных, на каждом мосту – свои фонари: чудные фонари, свет которых в июне не нужен. Названия мостов – Итальянский, Певческий, Синий, Поцелуев, Львиный, – как будто вызывают к жизни призраков города, воспетого Пушкиным и Гоголем, Достоевским и Блоком, города, который порой представляет собой фантастическое видение.

И на всём в Петербурге лежат отблески истории. Кстати, эти отблески по-разному высвечивают грани более 4000 названий на карте города.

Известно, что Санкт-Петербург открывается перед каждым человеком по-своему. Откройте и вы свой неповторимый город святого Петра. И начните со ста самых замечательных достопримечательностей великого города.

Оглавление книги