Книга: Опыт путешествий

Корпорация «Еда»

Корпорация «Еда»

В документальном фильме «Корпорация „Еда“» есть момент, Когда мать, потерявшую ребенка из-за отравления и выступающую за более безопасную еду, спрашивают, чем она кормит семью. Она отвечает: «Я не могу вам сказать — это чревато судебными исками».

Вы смотрите и думаете: «Что? На тебя подаст в суд мертвая рыба? Или сальмонелла оставит тебя без штанов?» Но именно это она и имела в виду. Тринадцать американских штатов приняли закон, согласно которому производители еды могут подать в суд за клевету. Как кулинарный критик я нахожу эту информацию весьма тревожной.

«Корпорация „Еда“» — прекрасный и нужный фильм, но не по тем причинам, которые пришли вам в голову. На благотворительную премьеру в Лондоне пришли толпы дамочек, избегающих обеда, гастроневротики, ожидавшие некого подобия Джейми[56], чего-то типа мечты Монти и Хью о росе и соломке или хиппи-тирады, обличающей мистера Макгрегора и жирдяев, заправляющих супермаркетами. В мешочках с сувенирами, заботливо разложенных на местах, лежала еда из экологически чистых продуктов и листовки компании «Этичная пицца». Возможно, они думали, что фильм именно об этом. Сам режиссер, Роберт Кеннер, говорит: «Я с удивлением обнаружил, что, начав снимать фильм о еде, я сделал фильм о подавляющей власти корпораций».

Во время работы над «Корпорацией „Еда“», он побывал на слушаниях, где обсуждалось, стоит ли как-то маркировать клонированное мясо. Представитель индустрии высказался против этой идеи, заявив: «Не думаю, что знание об этом отвечает интересам потребителей. Это собьет их с толку». Собьет с толку? Собьет с толку больше, чем закон, запрещающий матери говорить о том, что ел ее сын перед смертью? Нет, не больше. Но почти так же.

Конечно, существует огромная разница между сельским хозяйством в Европе и Америке. Начнем со скотобойни. Процедуры обработки мяса являются причиной постоянных разногласий между Евросоюзом и Министерством сельского хозяйства США. Американские коровы отправляются в бургер, покрытые своими и чужими фекалиями. Фекалии же — это инфекция, поэтому мясо подвергается посмертной химической очистке. У нас животные отправляются в поля блаженных с чистыми задницами. Несмотря на то что в Европе масса сельскохозяйственных предприятий: например, свекольные поля восточной Англии, находящиеся сразу в двух часовых поясах, или стада немецких коров, которые могли бы оккупировать Польшу. Выращиваемые культуры, производимая еда и размер ферм здесь более разнообразны, чем где-либо еще в мире. Европейское сельское хозяйство в основном заключается в смехотворной аграрной политике, защищающей малых производителей, создающих горы провизии, с целью удержания цен. В Европе существует большое количество локальных рынков, олицетворяющих местную культуру. Европейские страны до сих пор холят и лелеют систему контроля происхождения продуктов питания — от рокфора и пармской ветчины до шампанского и мелтонских пирогов. На нашем континенте мы гораздо больше заботимся об эстетике еды. Мы — эпикурейцы, а американцы — эгалитаристы. (Как известно, 80 % говядины в Соединенных Штатах производят всего четыре компании. Говядина не обязательно хорошая, зато ты можно быть уверенным в том, что ешь то же самое, что и сосед.)

Так вот, еда в Америке во многом отличается от нашей. Можно простить нас, европейцев, когда мы снисходительно улыбаемся, глядя, как «Корпорация „Еда“» изобличает отчаянное состояние здоровья американцев. Эпидемия ожирения, 20 % диабетиков, заболевших благодаря рациону из переработанных углеводов и жиров, все это — прямые последствия господства американской пищевой промышленности.

Кеннер говорит, что и нам не стоит сохранять спокойствие — Большая Ферма скоро захватит весь мир. Так уже произошло с Латинской Америкой. В Бразилии есть гигантские хозяйства, способные оставить американских фермеров без работы. Малайзия посадила леса для производства пальмового масла — третьего ингредиента дьявольской кухни после соевого белка и кукурузного сиропа. Китайское сельское хозяйство стремительно развивается, чтобы не просто прокормить гигантскую популяцию, но и предложить ей более «западный» рацион с большей долей мясной и молочной продукции.

Или, как говорит Кеннер: «Моя любимая фраза сейчас — „Скоро во всех супермаркетах страны“, потому что эти продукты заполонят все».

Та часть «Корпорации „Еда“», которую каждый должен посмотреть и понять, повествует о ситуации, когда производство продуктов питания в большинстве стран контролируется горсткой безымянных компаний, связанных между собой общим кошельком и советом директоров в правительстве. Американская история с прекращением регулирования рынка, поддержкой свободных предприятий и непоколебимой верой в его святейшество капитализм давно побила все остальные соображения. Теперь вас могут засудить за то, что вы пожаловались на мерзкий вкус гамбургера. Это посягательство на бизнес. Так, пара техасских производителей говядины судились с Опрой[57], которая сказала, что в стаде могут быть коровы, больные бешенством. Они проиграли, но только потому, что Опра могла позволить себе защищаться.

Американские производители еды — скрытные, как торговцы оружием. Они заявляют, что таким образом оберегают свои профессиональные тайны. На деле они прекрасно понимают, что никто не будет есть сосиску, зная секрет ее производства. Промышленно изготовленные продукты ни на йоту не напоминают домашнюю готовку или картинку с упаковки, на которой изображена уютная ферма. В Америке тщательно лоббируется мнение, что огромные пищевые конгломераты успешно регулируют себя сами, ведь независимый рынок — лучший контролер. Но это работает, если рынок действительно независим и вы можете сделать осознанный выбор. Представления об идиллической ферме тщательно поддерживаются производителями и оптовиками, а это означает, что мы не знаем и не понимаем, откуда берется наш обед.

Корни такого положения дел уходят в историю — переработанные и брендированные продукты стали популярны в XIX веке, когда население перебралось в города. Несмотря на удобство, не в этом было их главное достоинство. Брендированная еда была не всегда дешевле, но считалась более безопасной. Та самая промышленность, на которую мы жалуемся сейчас, привлекала домохозяек Викторианской эпохи. Эта еда была стерильной, проверенной и предсказуемой. Брендированные ингредиенты радовали постоянством и отсутствием примесей. Можно заметить, что старая реклама специально указывает на безопасность ингредиентов: их можно предложить детям и инвалидам. Пищевая промышленность достигла колоссального успеха, ограждая нас от подделок и серьезных пищевых отравлений. Мы жалеем героиню фильма «Корпорация „Еда“», потерявшую ребенка, потому что ее история — большая редкость. Но 150 лет назад, до появления продуктовых брендов, это было бы заурядным событием.

Каждый, кто хоть раз был в Индии, знает, что постоянными спутниками туриста становятся рвота, диарея, лихорадка и многое другое. Это было вполне нормально в то время, когда обработанной еды не существовало. То, что мы полностью доверяем содержимому пакетов с едой — это прекрасно; то, что мы можем накормить 60 миллионов людей, не отравив их — еще прекраснее. Но это — достижение прошлого столетия.

Затем что-то пошло не так. Пищевая промышленность становилась все более эффективной, и эффективность встала во главе угла. Процесс стал важнее самого продукта. К примеру, продавцу было невыгодно, что продукты портятся. Поэтому способность еды протухать была уничтожена с помощью науки. Формулы обезжиренной еды с низким содержанием углеводов радовали толстяков, но избавили нас от вкуса пищи. Поэтому вкус пришлось усилить искусственно с помощью очередной сложной формулы. Начинки и глазурь были неплохи на вкус и вызывали привыкание. Так и было задумано. Как именно задумано? Не спрашивайте. Секрет. Коммерческая тайна.

Чтобы каждый день осознанно выбирать хлеб, мы должны знать о нем все, не оставляя рынку возможности регулироваться самостоятельно. Маркировка пищевых продуктов сейчас бестолковая и неполная. Британские производители продуктов совсем недавно отказались от удобной и понятной системы указания содержания сахара, соли и жиров в готовых продуктах. И заявили, что система все только путает, подразумевая, что незнание проще и предпочтительнее.

Мы должны знать гораздо больше о нашей еде и способах ее производства. Каждого школьника следует сводить на экскурсию на скотобойню. Они должны провести день, собирая экологически чистую капусту в октябре. В идеале каждый, кто хочет есть мясо, должен убить и ощипать курицу. Распотрошить рыбу. Вегетарианцы должны собирать ягоду и сами готовить свою поленту. Еда — это кровавое месиво и каторжный труд. Каждый день мы продираемся сквозь ошеломляющее количество информации, но нам нужно больше, ведь информация — это сила, способная управлять рынками. Но это применимо и ко всем этим рынкам натуральной, экологически чистой пищи — продвижение веселого скота и хардиских[58] фермеров, бессовестный пиар здоровья, гомеопатии и долгожительства, не менее лживый, чем счастливые семейства, нарисованные на промышленных упаковках.

Лично я считаю, что ваш диабет второго типа[59] — исключительно ваше решение. Наслаждайтесь. То же относится к вашему весу и тому, что, где и когда вы едите. Я лишь настаиваю на том, чтобы никто не заставлял меня смотреть, как вы поглощаете еду, и не лишал права есть то, что мне нравится. Мы хотим сохранить континент, где выращивают все, начиная от брусники во фьордах и заканчивая инжиром на Кикладах, где мы можем есть куропаток в Инвернессе и свежие сардины на Сицилии. Где безумцы, производящие тысячу видов сыра, оберегают свое ремесло и безумие. Где можно купить панфорте[60] в Сиене или HobNobs в супермаркетах Tesco.

Нам пора повзрослеть и понять, откуда берется еда, отказаться от брезгливости и сказочек про белого бычка. И следует создать правительство, лучше многонациональное, защищающее права производителей и потребителей, поддерживающее стандарты качества и гарантирующее зарплату тем, кто перережет горло вашему завтраку. Мы должны получить всю информацию, тем более что она слишком важна, чтобы оставлять эти сведения на усмотрение предприятий, рынка или тех, кто рассказывает нам сказки о диетах, позволяющих сбросить вес за пару недель.

Оглавление книги