Книга: Большая Никитская. Прогулки по старой Москве

Родина «Стансов»

Родина «Стансов»

Усадьба Бобринских (Малая Никитская улица, 12) построена в XVIII веке.

В этом месте нашей прогулки можно сделать небольшое ответвление – на Малую Никитскую. Эта улица, так же, как и Никитская Большая, получила свое имя по Никитскому монастырю. Правда, некоторое время она называлась улицей Георгиевской – в честь церкви Георгия на Всполье, находившейся здесь до 1932 года. В советское же время улица носила имя знаменитого актера В. Качалова – он проживал здесь в доме №20 с 1915 по 1922 годы.

Кстати, только лишь после войны с Наполеоном улицу пробили до Садового кольца. Ранее она оканчивалась полем, или, как в то время говорили, вспольем (в честь которого и был назван, как нетрудно догадаться, храм Георгия).

* * *

Первая достопримечательность Малой Никитской – усадьба Бобринских, известный памятник архитектуры и скульптуры (редкостное украшение этого усадебного комплекса – статуи «Парис» и «Елена»).

Самым знаменитым обитателем этого барского дворца был, правда, никакой не Бобринский, а друг поэта Пушкина, Василий Петрович Зубков (он проживал в правом флигеле). Из-за этой дружбы его, кстати говоря, арестовали в 1825 году по делу декабристов. Зубков двенадцать дней провел в одиночной камере Петропавловской крепости, после чего его отпустили «с аттестатом» – выяснилось, что он ни в чем не виноват.

Тем не менее, именно у Зубкова в гостях Пушкин написал стихотворение «Стансы», призывающее смягчить участь декабристов. В этом стихотворении Пушкин посмел обратиться немного-немало к царю, к Николаю. При этом поэт не просил униженно за декабристов, а брал самодержца, так сказать, «на слабо», сравнивая его с Петром Великим:

Однако Николай был не из слабаков. И пушкинское стихотворение не повлияло на приговор.

* * *

Здесь же, в усадьбе Бобринских проходил один из пушкинских романов. Поэт был влюблен в свояченицу Зубкова и свою дальнюю родственницу Софью Пушкину – «маленькая и субтильная блондинка, точно саксонская куколка, была прехорошенькая, преживая и превеселая».

Как-то раз Пушкин уехал по делам в Михайловское, затем – решил неожиданно вернуться к возлюбленной, но дорогой опрокинулась коляска. Пассажиру «помяло бок», он с трудом дышал…

Поэт оказался в псковской гостинице, от скуки стал предаваться самобичеванию и самокопанию и написал Зубкову такое письмо: «Мне 27 лет, дорогой друг. Пора жить, то есть познать счастье. Ты говоришь мне, что оно не может быть вечным: хороша новость! Не личное мое счастье заботит меня, могу ли я возле нее не быть счастливейшим из людей, – но я содрогаюсь при мысли о судьбе, которая, быть может, ее ожидает – содрогаюсь при мысли, что не смогу сделать ее столь счастливой, как мне хотелось бы. Жизнь моя, доселе такая кочующая, такая бурная, характер мой – неровный, ревнивый, подозрительный, резкий и слабый одновременно – вот что иногда наводит на меня тягостные раздумья. Следует ли мне связать с судьбой столь печальной, с таким несчастным характером – судьбу существа, такого нежного, такого прекрасного?.. Бог мой, как она хороша! и как смешно было мое поведение с ней! Дорогой друг, постарайся изгладить дурное впечатление, которое оно могло на нее произвести, – скажи ей, что я благоразумнее, чем выгляжу, а доказательство тому – „Мерзкий этот Панин, два года влюблен, а свататься собирается на Фоминой неделе – а я вижу раз ее в ложе, в другой на бале, а в третий сватаюсь!“. Если она находит, что Панин прав, она должна считать, что я сумасшедший, не правда ли? – объясни же ей, что прав я, что, увидав ее хоть раз, уже нельзя колебаться, что у меня не может быть притязаний увлечь ее, что я, следовательно, прекрасно сделал, пойдя прямо к развязке, что, раз полюбив ее, невозможно любить ее еще больше, как невозможно с течением времени найти ее еще более прекрасной, потому что прекраснее быть невозможно. Ангел мой, уговори ее, упроси ее, настращай ее Паниным скверным и жени меня».

Бедный Александр Сергеевич и не подозревал, что в то время, когда он сидел над этим страстным и отчаянным посланием, городские сплетники вовсю уже обсасывали новость – предстоящую, совсем уже решенную свадьбу «малютки Панина на крошке Пушкиной».

К тому моменту, когда Александр Сергеевич прибыл в Моск-ву, парочка была помолвлена. А спустя месяц состоялось венчание.

К лучшему это было или к худшему? Бог весть. Так или иначе, происшествие вошло в историю русской литературы как первое сватовство поэта Пушкина.

К счастью, на отношения между поэтом и Зубковым это обстоятельство не повлияло. Спустя год после незадачливого сватовства Пушкин сидел в компании приятелей на Тверском бульваре, на скамейке. Мимо проходил Зубков.

Александр Сергеевич вскочил и закричал:

– Что ты на меня не глядишь? Жить без тебя не могу!

И на глазах у всех друзья расцеловались.

Оглавление книги