Книга: Стамбул. История. Легенды. Предания

Анатоли-хиссари и «Азиатские пресные воды»

Анатоли-хиссари и «Азиатские пресные воды»

Анатолийская крепость, располагавшаяся на азиатском берегу Босфора, была построена византийскими императорами для обороны пролива в самом узком его месте. Возвышается она в том самом месте, где некогда персидский царь Дарий во время своего похода против скифов строил мост. Со временем Анатоли-хиссари пришла в упадок, но султан Мехмед I с распространением владычества турок до азиатских берегов Босфора захватил и восстановил ее.

После взятия Константинополя турками крепость потеряла свое боевое значение, пока в конце XIV в. султан Баязид II не построил здесь маленькое укрепление. В те времена это было единственное турецкое сооружение близ Стамбула. В настоящее время Анатолийская крепость восстановлена и представляет собой сооружение с большой башней, окруженное внутренней и внешними стенами.

Неподалеку от Анатоли-хиссари, располагающейся на низком мысе небольшой зеленой долины, находились «Азиатские пресные воды» — любимое место гуляний турецкого общества. Греки называли их аясмой (святым источником) и ценили за исцеление всех болезней души и тела. В пещере, где бьет источник, была устроена часовня, и тут всегда можно было встретить богомольцев. Турки называют долину Гуюксою по имени протекающей здесь речки Гёксу («Небесный ручей»). Прежде султаны приезжали сюда позабавиться стрельбой из лука и насладиться другими удовольствиями и развлечениями. Для них здесь был выстроен небольшой павильон-дворец, и приезд султанов всегда привлекал множество зрителей. С европейского берега любопытные приезжали на лодках, с азиатского — в арбах, которые предоставлялись в основном женщинам. Арба (правильнее было бы называть «араба») представляла собой своего рода турецкую карету без рессор, поставленную на четыре больших колеса. Внутри ее имелись скамейки с подушками; круглые отверстия, устроенные со всех сторон, служили окнами. Арба богатых людей вся была покрыта резьбой, раскрашена и позолочена.

В такой экипаж впрягали двух здоровых длиннорогих волов, убранных лоскутками разноцветных тканей и лентами. Над шеями их торчали высокие загнутые жерди с кистями; между рогов — пук волос, жирно напомаженных и тщательно причесанных; на лбу — украшения из золота и драгоценных камней, служившие амулетами от дурного глаза. Рядом с волами шли «арабаджи» — возницы (обычно греки).

В подобных каретах знать перевозила своих наложниц, которых набивали туда столько, сколько могла вместить арба. В старину отверстия-окна закрывались плотными шелковыми занавесками, так что сидящих в арбе одалисок никогда нельзя было увидеть— разве ветер поднимет занавеску или неровность дороги покачнет экипаж, и тогда на одно мгновение откроется внутренность экипажа. Но и в этом случае нельзя было взглянуть на султанских наложниц, потому что позади «арабаджи» обычно шли или ехали черные евнухи с обнаженными саблями, угрожая смертью любопытным. Правда, знакомство турок с европейскими нравами и обычаями со временем устранило некоторые строгости, и впоследствии в Стамбуле можно было увидеть и открытые экипажи с гаремными красавицами.

Приехав в долину «Пресных вод», турки располагались около фонтанов или в тени деревьев — каждый со своими женами. Продавцы лакомств и прохладительных напитков подходили к любой компании. Среди напитков особенно распространен был «яурт», известный с древнейших времен. Турки уверяют, будто бы составлять его Авраам научился у ангелов; а Страбон в своих сочинениях утверждает, что в его время яурт употреблялся в Херсонесе Таврическом. Так что этот прохладительный напиток известен уже более 2000 лет. Приготовляется он из квашеного молока — приятного на вкус и очень полезного.

Но из всего прохладительного простая вода являлась для турок чуть ли не самым любимым напитком. Нам, может быть, бывает трудно понять, какое наслаждение доставляет чистая и прохладная вода жителям знойного Востока. Привязанность их к воде обращала на себя внимание всех писателей — древних и новых, духовных и светских. Турок никогда не пускался в дорогу, даже на небольшое расстояние, не привязав к седлу сосуд с водой. Поэтому сакчи (водоносы) чаще других разносчиков слышали, что их зовут то к одной, то к другой группе. Они и сейчас ходят по улицам Стамбула со своими кожаными мешками и светлыми стеклянными кружками…

Попутно расскажем, что европейские «пресные воды» лежат в долине Кеат-хане — у верховья бухты Золотой Рог. Султан Ахмет III устроил на протекавшей здесь речке Варварис плотину, пруды и фонтаны, украсив последние мрамором с золотыми надписями и арабесками. При последних султанах в долине был построен прекрасный киоск в стиле версальского дворца. Киоск стоит на берегу запруженной речки, причем одна сторона его украшена столбами, стоящими прямо в воде. Таким образом, место это, состоявшее большей частью из намывного грунта, окруженное голыми возвышенностями и само по себе не очень привлекательное, со временем превратилось в одно из прекраснейших. Мусульмане приходили сюда по пятницам и в праздники, христиане — в воскресенье и по своим праздникам.

В прежние времена долина Кеат-хане была любимым местом отдыха и султана Махмуда II. К северу от нее лежит Окмейдан, где повелитель правоверных со своими придворными забавлялся «джеридом» — метанием стрел и копий. В Коране сказано, что стрельба из лука является игрой, приличной мужу, потому что во время ее присутствуют ангелы. Она всегда была любимым развлечением не только двора, но и всей турецкой молодежи.

У султанов имелся даже особый корпус наездников, которые назывались «джинды» и отличались необыкновенным искусством в скачке, метании копий и стрельбе из лука.

В начале своего царствования султан Махмуд II проводил на «джериде» почти целые дни, наблюдая, как удалые наездники скакали перед ним то густым строем, то врассыпную. В левой руке они держали тупые копья и метали их в сторону противников. А те, проворно уклоняясь от удара, старались поймать копья налету или подхватить их с земли — и все это кружилось и шумело, как пчелиный рой. Картина была величественной, но не обходилось и без жертв. Или, по крайней мере, увечных и раненых… Султан и сам часто натягивал лук, и мраморные колонны, стоящие на Окмейдане, хранят память о его искусстве и силе, с какой он пускал свои стрелы.

Но прошло около восьми лет, и султан вдруг перестал ездить в долину Кеат-хане. Рассказывают, что одной из причин, раньше привлекавшей его сюда, была прелестная дочь учителя, который давал ему уроки стрельбы из лука. Однажды красавица каталась со своими прислужницами в лодке, сама правила веслами и вовсю шалила. Лодка опрокинулась, девушка упала в воду и утонула. С тех пор влюбленного султана настолько отвратила долина, что несколько лет он не был здесь. Только начав преобразования и сформировав первые регулярные полки, он решился посетить места, памятные былыми удовольствиями. И Окмейдан опять оживился, но уже не вихрем буйного «джерида», а стройными маневрами обученных и дисциплинированный войск.

Весной, в праздник Святого Георгия, в Кеат-хане старались попасть все, и тогда Золотой Рог покрывался лодками со всех концов Константинополя и из его окрестностей. В этот день прекрасных лошадей султана в первый раз после зимы выводили из серальской конюшни и пускали на траву. Событие это сопровождалось пышным церемониалом. Чиновники, надзиравшие за султанскими лошадьми, множество военачальников, дворцовая стража — все присутствовали в парадной форме. Лошадей приводили в вышитых золотом попонах, в уздечках с драгоценными камнями и с султанами на головах — все это представляло собой великолепное и чрезвычайно живописное зрелище. Коней, на которых ездил султан, выводили ночью, чтобы их не сглазили…

За султанскими лошадьми смотрели болгары. С наступлением весны они спускались со своих гор и приходили в Стамбул стеречь султанские табуны и работать на виноградниках около города. Как люди горные и пастушеские, они любили музыку, и летом часто можно было видеть группы болгар с добрыми и честными лицами, самозабвенно плясавших и певших на улицах Стамбула…

Оглавление книги