Книга: Дом на хвосте паровоза. Путеводитель по Европе в сказках Андерсена

Через Орхус в Копенгаген

Через Орхус в Копенгаген

Если вы читали «Под ивой», то вторую треть истории Иба и Христиночки можно смело пропустить. Певицей или служащей, во Францию или в Копенгаген, за господина со звездой или за столичного бизнесмена – суть одно: цыганские орешки сработали.

Однако, потерпев крах в личной жизни, Иб, в отличие от Кнуда, проявил себя «настоящим датчанином» – остался дома и занялся делом. Правда, избежать путешествий ему все равно не удалось: не на того автора напали. Вокруг Силькеборга действительно полно древних могильных курганов, и когда много лет пашешь землю, рано или поздно на что-нибудь да наткнешься (тем паче с волшебным орехом в кармане). А где искать оценщика для откопанного артефакта, как не в столице? Вот и пришлось Ибу отправиться в Копенгаген. Добираться туда из Силькеборга действительно проще всего морем, через Орхус (Arhus);^Илл.6 до него около сорока километров, плюс от Орхуса до Копенгагена еще примерно двести – для хронического домоседа сопоставимо с кругосветкой.

Илл. 6

Орхус

Орхусу еще перепадет немного внимания в главе про «Предков птичницы Греты», а здесь важно отметить один интересный момент про Копенгаген. Будучи в столице впервые, Иб заблудился и по ошибке забрел в Христианову гавань[39], ^Илл.7 уже знакомую нам по «Калошам счастья». И тут возникает сомнение: мог ли такой важный чиновник, как советник Кнап, жить в столь бедном районе, каким описывает его Андерсен в «Ибе и Христиночке»? Ответить на этот вопрос помогает история с «копенгагенизацией» 1807 года, рассказанная в главе про «Маленького Тука».

Илл. 7

Копенгаген. Христианова гавань

Действительно, во многих районах Копенгагена бедняки запросто соседствовали с зажиточными горожанами, занимая в тех же домах подвалы, чердаки, пристройки и другие помещения поплоше. До начала XIX века так было и в Христиановой гавани, но вскоре после конфискации англичанами датского флота многие богатые купцы, потеряв свои корабли, разорились и вынуждены были съехать из некогда бойкого портового района. Освободившуюся жилплощадь быстро заняла сельская беднота, понаехавшая в столицу ловить рыбку в мутной воде зарождающейся индустриализации. В результате Христианова гавань стала настоящим антиподом располагавшегося прямо напротив, через канал, района королевских особняков Амалиенборга: нищета здесь была повальной и просто чудовищной, скученность – запредельной (в среднем на одного человека приходилось около шести квадратных метров), а редкие вкрапления приличных кварталов существовали как будто в параллельной реальности.

В эти-то трущобы и вынуждена была перебраться Христина с дочерью, – естественно, не от хорошей жизни: ее некогда богатый и успешный муж, как вы помните, промотал все свое состояние и спьяну утонул во рву Розенборгского дворца.^{Илл. 8} В переводе супругов Ганзен этот ров назван «дворцовым каналом», что сбивает с толку и наводит сперва на мысль о канале, опоясывающем остров Слотсхольмен (Slotsholmen, дословно – «Дворцовый островок»). Однако в оригинале у Андерсена говорится о «канале в дворцовом саду», а «дворцовым» называли именно Королевский сад (Kongens Have) вокруг Розенборгского дворца. Сад, кстати, великолепен, а учитывая, что он находится как раз по дороге к больнице Фредерика, Новой слободке (см. «Калоши счастья») и Русалочке, не вздумайте пройти мимо – будете потом жалеть.

Илл. 8

Копенгаген. Ров вокруг Розенборгского дворца

И обязательно зайдите в сам дворец: с тех пор как в начале XVIII века он перестал быть резиденцией королей, в нем выставляется впечатляющая Королевская коллекция произведений искусства и сокровищ датской короны. К слову, Кристиан IV, для которого строили Розенборг, настолько любил этот дворец, что перед смертью даже попросил перевезти его туда, в спальню, где и скончался. Муж Христиночки, очевидно, тоже хотел приобщиться напоследок к прекрасному, но, увы, пришлось довольствоваться рвом в саду: не считайте себя фигурой, равной Черчиллю.

Оглавление книги