Книга: Опыт путешествий

Исландия (декабрь 2008-го — банки уже рухнули, а извержение вулкана Эйяфьядлайёкудль еще не началось)

Исландия

(декабрь 2008-го — банки уже рухнули, а извержение вулкана Эйяфьядлайёкудль еще не началось)

Летом 1783 года на юго-востоке Исландии произошло извержение вулкана, лава попала в реку Скафта, которая закипела и стала похожа на огненное проклятие из нордической мифологии. Ядовитые вулканические газы отравили зверей в их убежищах. Облака пепла взвились в небо, закрыв солнце. Все растения, жившие за счет фотосинтеза, увяли и умерли. От голода погибла пятая часть жителей острова — от тех, что остались после недавней эпидемии оспы, убившей каждого четвертого исландца.

Так что коллапс исландской банковской системы, обвал ее валюты, резкое сокращение экономики — все то, что превратило Исландию из второй или третьей по уровню доходов на душу населения страны в большую проблему Европы и поставили в один ряд с Албанией и Молдовой, — далеко не худшее, что случалось с этим государством. Дважды, по крайней мере, чума уносила более половины населения страны. В Исландии не было крыс, но и без них там вспыхнула самая страшная в истории Европы эпидемия бубонной чумы. Это было неслыханно. И почти невозможно. Но вот так Исландии «везло». Говорят, твоя удача зависит лишь от тебя. Но никто не говорит о том, что и ты зависишь от своей удачи.

Судьба била Исландию и исландцев как тяжелый молот по наковальне. Самое несправедливое в кризисе с ценными бумагами — то, что он случился, когда дела шли очень хорошо. По крайней мере все были в этом уверены. Там были рестораны, где продавали еду людям, которые не голодали. Там были бары для иностранцев, отели-бутики, тихая музыка и ароматические свечи, не предназначенные для освещения. Исландия была шикарной — просто сооl (разумеется не в смысле холодная). «Этим летом, — сказала мне одна симпатичная девушка с красным носом и розовым шарфом, — все собрались на маленькой зеленой поляне перед парламентом». (Он меньше, чем гостевой дом Элтона Джона.) «Мы пришли веселиться и выпивать, потому что Исландская сборная по гандболу завоевала серебро на Олимпиаде, — сказала она. — Это было здорово! Мы никогда до этого не выигрывали олимпийские медали». «А кто занял первое место?» «Да какая разница! Главное — мы были вторыми. Это было так классно!»

Рейкьявик усеян развалинами и воронками, которые остались от тех мест, где раньше все было отлично, а теперь стало совсем плохо. Взять хотя бы внедорожники, купленные в рассрочку или в обмен на обещание заплатить позже. Огромная (заставляющая вспомнить о вавилонской башне) строительная площадка, беспорядочно уставленная кранами: здесь должно было появиться здание концертного зала — Сиднейской оперы на крайнем-крайнем севере. Местный информационный центр еще открыт, но девушка, отвечающая на звонки, уже ищет новую работу. Есть макет того, что уже вряд ли будет построено. Можно направить телескоп на стройку — здесь не увидишь ни одного строителя. Я наблюдал, как пожилой дорожный инспектор вешает штрафную квитанцию под дворник одинокого грузовика, брошенного на обочине грязного пустыря, который должен был стать современным культурным центром. Все это финансировалось Landsbanki, тратившим деньги как подвыпивший рыбак и занимавшим как страдающий агорафобией викинг, но в результате вместе с другими банками мира отправивший экономику в свободный полет, но без кейнсианского парашюта[187].

Отличие в том, что в любом другом городском центре все бегут к «папочке-правительству», который оплачивает «карточные долги». Правительство Исландии — десяток пастухов и пара зеленщиков, одетых в костюмы из Specsavers и M&S. Одна из причин того, что риск был недооценен, — малое количество местных предпринимателей. Банкиры и регуляторы, министры и судьи были людьми одного круга, хорошо знали друг друга, знали как кто живет, были знакомы с женами и детьми друг друга. И никто не хотел стать человеком, который скажет «нет». Да и зачем? Все шло так хорошо.

За грузовым портом, где лениво торчат в небо стрелы подъемных кранов, парковка машин размером с пять футбольных полей, окруженная ненужными металлическими коробками. Там стоят сотни, а может, и тысячи автомобилей. Позади них, по ту сторону фьорда, виднеются покрытые снегом вулканические утесы. Эти машины никуда не уедут. Они брошены здесь, на краю света: огромный открытый ветрам концептуальный памятник спеси, над которым смеются чернокрылые чайки. Это свидетельства неумеренности — самое безвкусное, что можно увидеть. Бесполезные лендроверы здесь называют гэймоверами[188].

Чуть дальше вдоль залива — здания с современными квартирами, неоправданно дорогими городскими пентхаусами, которые, возможно, навсегда останутся пустыми. Мимо проходит молодой человек, одетый в зимнюю униформу исландской молодежи — узкие джинсы, майка с ироничным постмодернистским слоганом, кеды марки Converse, бесполезный шарф, втянутые плечи и безразличие к холоду и похмелью. Он останавливается и смеется: «Мы постоянно думали: „Интересно, а кто собирается жить здесь?“ Сейчас это кажется сумасшествием — это может сказать каждый. Да и я могу».

Рядом с Рейкьявиком велось строительство загородных поселков. Были проложены дороги, установлены светофоры, но строить либо еще не начинали, либо не закончили. На улице маленькая девочка играет с собакой. Какая-то сюрреалистическая картина — тихий тупик, похожий на американский пригород, в котором можно видеть всего одного ребенка, будто списанного с картин Эдварда Хоппера[189].

Двигаясь вдоль дороги под названием «Край света», мы встречаем электрика, у которого есть свое дело. Его компания называется «Почему не я?». Когда он закончит работу здесь, то отправится на заработки за границу. «Наверное, в Польшу», — говорит он, улыбаясь хитрой исландской улыбкой. Это шутка. В лучшие для экономики времена здесь на черных работах трудилось много поляков. Сейчас все они разъехались, потому что исландская крона стала своего рода шрапнелью во время взрыва на свободных рынках.

Названия Kaupthing, Landsbanki и Glitnir звучат как имена персонажей из «Властелина колец». И в том, что эти три прогнивших банка получили по заслугам, есть что-то сказочное. Только увидев их штаб-квартиры, можно понять, каким странным и нереальным был их успех. Они напоминают маленькие городские магазины типа Bradford & Bingley. Одним из них управляли из офиса, расположенного над рестораном быстрого питания. Как и в случае с любой другой катастрофой, в тот момент, когда все случилось, у всех упала пелена с глаз и стало понятно, что крах неизбежен. Где должны были работать клерки, которые, как предполагалось, должны были жить в зеленых загородных поселках? Кто заполнял бы зал оперы? Могла ли Исландия обладать лучшими в мире финансистами? Могла ли эта страна выжить за счет всего лишь двух отраслей — рыболовства и финансов? Но, что самое важное (или самое плохое), как исландцы вообще могли думать, что смогут противиться исландской удаче? Сейчас все оглядываются на только что пройденный путь и не могут понять, почему никто из них не упомянул, что этот путь был выстлан марципанами и часами Rolex.

Шагом, столкнувшим с обрыва последний исландский банк, стало решение Гордона Брауна[190], заморозившего исландские активы в Британии при помощи нашего блестящего антитеррористического законодательства. Исландцы обиделись — они пострадали. Вы знаете, они всегда считали нас своими, а не чужими. Но Гордону нужно было сделать что-то простое и наглядное, чтобы выглядеть профессионалом, и он нанес удар по тому, кто поменьше. Не шлепнул, а сильно приложил. Покрасовался перед девочками. Он так бы не поступил, будь это немецкий, французский или даже лихтенштейнский банк.

Исландцы обиделись на историю с терроризмом. У них ведь даже армии нет. Можно сказать, что нет и тюрьмы, — она больше похожа на сборный пункт. Если вы слишком сильно выпили, полицейские отвозят вас домой. Исландцы — самые либеральные, благоразумные, трудолюбивые, честные, нравственные, улыбчивые и образованные люди на европейском континенте. Нация, которая по своему темпераменту дальше других от идеи терроризма. Помните об этом, когда Браун надевает личину борца за спасение мира и говорит о международной гармонии. Он отправил союзника в реанимацию ради заголовка в газете и трех пунктов в еженедельном рейтинге. Может быть, он просто не заметил, что натворил. Или пытался разглядеть Исландию своим искусственным глазом.

Давайте четко определим, что такое Исландия. Многие думают, что это страна размером с остров Уайт и с числом жителей примерно таким же, как в Голландии. По размеру она больше Венгрии и больше Южной Кореи, число жителей которой зашкаливает за 50 миллионов. В Исландии живет чуть более 300 тысяч человек. Это страна размером с Португалию и населением, равным населению Брэдфорда. Вот таковы «террористы» мистера Брауна.

Исландия надеялась, что Европа и Америка ей помогут. В конце концов, исландцы всегда всем помогали. Во время холодной войны город Кеблавик был стратегической базой НАТО на пространстве между США и западным побережьем Европы. Мы были заодно. Но, как выяснилось, лишь пока хватало средств на решение вопросов. Выкупили исландский долг русские — Рейкьявик мог стать удобным местом, чтобы отмывать деньги и показывать после этого всем средний палец. Фарерские острова, да хранит их Господь, одолжили 34 миллиона фунтов. Каждый исландец подписал открытку с благодарностью за это. И, наконец, определенную помощь оказал МВФ.

Да, но Гордон Браун — известный за границей, как сторонник принципа «я вместе с вами» — так глубоко влез в это дело, что теперь жирные глупые англичане имеют возможность совать свои жадные носы даже в решение вопроса о поставках бананов исландским детям. И это не гипербола — из-за нехватки иностранной валюты импортные товары разделены на три категории, жизненно необходимые, важные и предметы роскоши. Экзотический фрукт — предмет роскоши, но для Исландии даже самое простое дерево — явление нетипичное. И если вам нужны фрукты, довольствуйтесь печенью трески или филе буревестника.

Сидя в веселых кафе здорового питания в центре Рейкьявика, где подают экологически чистую еду, хипповатого вида подростки пишут посты в своих блогах (здесь больше блогеров, чем где бы то ни было), а мамаши со светловолосыми малышами беспрерывно смеются. Трудно догадаться, что ты находишься в стране, чья экономика переживает клиническую смерть. Когда ты находишься в отеле 101, по нью-йоркски хрупком, построенном и управляемом банкирами и спекулянтами, невозможно представить, что здесь ни у кого нет ни пенсий, ни сбережений. Стройные и уверенные в себе девушки поправляют прически, потягивают коктейли и открыто кокетничают с пьющими пиво или опрокидывающими стопки водки мужчинами с трехдневной щетиной на лице. На неприятные события исландцы отреагировали как обычно. Правда, так же они реагируют и на хорошие новости: напиваются. Настоящая Вальгалла[191]. Бары и клубы полны людей, выпивка дорогая, а они с ироничными улыбками поднимают тосты друг за друга. Тратится по-прежнему много — пока что на это хватает наличных. Все закончится в Новый год, когда кончатся монеты.

Люди обижены на Брауна и британцев, оскорблены обжорством и непрофессионализмом собственных бизнесменов, злы на правительство. Они хотят выборов и лидера с настоящим исландским характером, способного встать у штурвала и брать на себя ответственность. Тем не менее исландцы необыкновенно оптимистичны и нордически спокойны по поводу себя и своего будущего. Женщина в баре прямо сказала: «Все эти деньги и вещи — все это неисландское. Постоянное желание, стремление к потреблению, душераздирающая зависть — все это не наше. Теперь, когда деньги и желания исчезли, мы сбросили с плеч огромную ношу. И можем снова стать собой».

Происхождение исландцев — одна из главных загадок Северной Европы. Они говорят на древнем, чистом скандинавском языке. Жуткие пьяницы, они сентиментальны, склонны к нигилизму и долгим депрессиям. Эти молчаливые рыбаки и фермеры — твердые, практичные, нравственные. Они напечатали больше книг и произвели на свет больше шахматных гроссмейстеров на душу населения, чем где бы то ни было в мире. Они читают и пишут больше других, поют и играют на музыкальных инструментах. Здесь каждый может сменить покрышку, разобрать и починить мотор, умеет ездить верхом, управлять лодкой, постричь барана и разделать лосося. Через глубокий кальвинизм они пришли к нравственному атеизму, сохранив при этом веру в эльфов.

Дороги они прокладывают так, чтобы не задеть дома эльфов. У эльфов спрашивают разрешения при строительстве. Крестьяне их часто встречают, причем для этого не обязательно быть пьяным. Эти сказочные существа, живущие на острове вместе с людьми, — такие же дети Адама, что и мы, только нежеланные, и Бог их сделал невидимыми.

Еще одно общее у всех исландцев — ностальгия. Семьи действуют так, как делали это в старину. Они покупают выбракованных осенью баранов (обычно нечетное число). А потом вся семья собирается, чтобы делать slatur — что-то вроде жирной вареной ливерной колбасы, на вкус похожей на теплый мясной жир. В тепловых шкафах супермаркетов можно найти готовые к употреблению в буквальном смысле слова разрезанные надвое бараньи головы в вакуумных упаковках, которые, как мне сказали, продаются как «половинки голов быстрого приготовления». Женщины вяжут свитера из грубой шерсти, как во времена святого Франциска. Модным местом для шопинга стал магазин секонд-хенда, хотя далеко не все в нем модное и удобное. Его содержимое до неприличия недорого и практично. Коробки со звукозаписями, помогающими перенести долгую исландскую зиму. Много романтической хоровой и народной музыки, которую поют мужчины в третьесортных трикотажных костюмах. Хеви-металл и прог-рок. На журнальной стойке — стопки пособий по проведению досуга на природе и номер журнала Hello! посвященный памяти принцессы Дианы.

Торговые центры с современным дизайном, расплодившиеся за последние пять лет, теперь стоят пустые и мрачные, как полуодетые девушки с глазами панд на автобусной остановке наутро после бурной вечеринки. На окраине Рейкьявика есть большой заброшенный молл, залитый неоновым светом. Спутница, что привела меня сюда, говорит: «Торговый центр. Ничего менее исландского на свете нет. Все это исчезнет, — она машет рукой в сторону магазинных складов, новых домов, стоянок машин, где на флагштоках хлопают от ветра флаги. — И мы сможем прекратить делать вид, что похожи на американцев, датчан или англичан».

В Исландии сейчас есть что-то вдохновляющее — она похожа на человека, просыпающегося ото сна. Это радостно и поучительно. «Люди владеют большим, чем просто богатством», — звучит слишком снисходительно, но это правда. Жизнь не лучше, когда человек беден. Но это крепко спаянное сообщество сдержанных людей, живущих на краю света, избавилось от ненужных вещей. И думаю, нам стоит у них поучиться. «У нас все будет в порядке, мы голодать не будем, — говорит мне продавец в магазине. — У нас есть рыба, рожь, шерсть и ячмень. Мы можем разводить помидоры в теплицах, пусть они и выглядят странно. У нас есть навыки, полезные и практичные. К тому же тротуар рядом с моим магазином подогревается, так что зимой я не замерзну. Энергия, которую мы получаем, — термальная и бесплатная. Может, у меня и не будет нового мобильного телефона, но когда я напьюсь и брякнусь на тротуар, он не даст мне замерзнуть».

В XII веке здесь происходили удивительные вещи — одно из тех «извержений созидания», которые определили сегодняшнюю культуру и законы, сделав цивилизации на короткое время «пиротехничными». Была написана целая серия книг, осветивших тьму: саги, светские истории о жизни, волшебстве, мифологии, правителях, фермерах, политиках, мести, любовных приключениях, путешествиях. Эти истории писались, как рассказы, содержащие параболу сюжета и схематические персонажи. Никто раньше не делал ничего подобного. Это было рождением литературы. Все это необъяснимо и до комка в горле волнует, как зарождение Ренессанса сто лет спустя. Именно исландские саги вдохновили Толкиена на написание «Властелина колец», потому что он хотел, чтобы у Британии появился ретроспективный миф о ее появлении. Никто не знает, что вдохновило Исландию, что породило ее многочисленных гениев. Наверное, это сделала природа Исландии — пустынная и лишенная леса.

Завывающие бури, кипящая вода, громыхающие вулканы, землетрясения, делающие почву жидкой, черные дымящиеся побережья — пейзаж наполняет душу либо смертельным страхом, либо историями. Они сроднились с эльфами, героическим одиночеством, задумчивостью бытия, когда оцениваешь сам себя.

Исландия преодолела свою слабость, жадность, бизнес-идеи и большие деньги и нашла в себе силы взглянуть на себя серьезно. Все будет хорошо. Именно в этой стране появился первый демократический парламент — альтинг, исландцы победили Королевский флот в борьбе за создание первой рыболовецкой промышленности в Северном полушарии[192], отсюда родом три мисс мира и один лауреат Нобелевской премии по литературе[193]. Теперь вот еще и серебро по гандболу. Людей оценивают по тому, как они противостоят неудачам, а не по тому, как они упускают удачи.

Оглавление книги


Генерация: 0.165. Запросов К БД/Cache: 1 / 0
поделиться
Вверх Вниз