Книга: Книга Москвы: биография улиц, памятников, домов и людей

Лыщиков переулок Нет такой фамилии!

Лыщиков переулок

Нет такой фамилии!

Названия, образованные по такому типу – без обычного для топонимии конца «ский», – в Москве попадаются буквально на каждом шагу: только на описываемую букву их еще четыре – Лялин, Луков, Лихов, Лавров. Любителей книжек о Москве – и нас в том числе – такие имена в тупик не поставят: обычно в них читаются владельцы домов. Ротмистр Лялин, «артиллерии подлекарь» Луковников, обрезанный в торопливой речи москвичей, некие Лихов и Лавров, что лет 200-250 назад владели участками и домами в Москве, так и остались с тех пор на столичных картах. Вот, может, и Лыщиков…

Нет, похоже, что не может. Лыщиков переулок, ежели кому неизвестно, отходит от Николоямской улицы в сторону Берниковской набережной – вот Берников, попутно заметим, был как раз местным домовладельцем. А гора – ну не гора, конечно, так, холм или, в лучшем случае, горка – на вершине которой переулок начинается, еще в XIV страшной древности веке называлась Лыщиковой. Очень смешно говорит о ней Кондратьев: Швивая горка, пишет он, находится направо от Лыщиковой. На этой левой, если глядеть с другого берега Яузы, возвышенности в те глубокие века – тут источники не противоречат друг другу – находился великокняжеский Лыщиков (или по-церковному – Покровский) монастырь. Любитель легких решений Кондратьев склонен думать, что Лыщиков – это человек, основатель этого бывшего монастыря, от которого к его, кондратьевскому (конец XIX века), времени и следа не осталось: церковь Покрова Богородицы, что на Лыщиковой горе (она стоит там и нынче), возникла гораздо позже монастырской кончины. Возразим знатоку седой старины Москвы – в том тысяча триста дремучем году Русь не знала фамилий. Прозвища – да, были. В поисках слова, которое могло бы дать имя человеку или горе, лезем в Словарь живого (в его пору) великорусского языка Владимира Даля – не зря же доктор и писатель тридцать лет его составлял. Не напрасно лезем: обнаруживаем «лыщицу» – она же котылек, она же мыло и мышьи глазки, а по-научному Gypsophila muralis. Долгие ботанические изыскания, подробности которых мы опускаем, чтобы не утомить читателя, дали в результате растение качим, или гипсолюбку, из семейства гвоздичных, которое хорошо растет в наших широтах, особенно если в почве есть мел или известь. Не ленимся (исследовать – так исследовать!) и проверяем – по книжкам, разумеется, – какая на этой Лыщиковой горе почва. Не всё, правда, поняли, не геологи, но известняки как будто подтверждаются. Выходит, в те глубокодавние времена горка вполне могла зарасти этой самой лыщицей – потому и прозвали ее Лыщиковой. Это для нас, растительность под асфальтом похоронивших, вся трава имеет одно название – бурьян. А предки, они к природе поближе были.

На этой бы ностальгической ноте нам и закончить, но вынуждены, увы, плеснуть ложку современных реалий в бочку стародавней московской идиллии. Лыщиков, чтоб вы знали, теперь не переулок, а тупик, безнадежно перегороженный свежепоставленной оградой помянутой церкви. По-христиански милосердно местных жителей домой через церковную территорию пропускают. Почти как в метро: с 5.30 утра и до 23.30 ночи.

Оглавление книги