Книга: Книга Москвы: биография улиц, памятников, домов и людей

Пашков дом Лицо Москвы

Пашков дом

Лицо Москвы

«Почтенный читатель! Не спешите ныне к сему дому, если не хотите, чтобы сердце ваше страдало: вы увидите тот же дом, тот же сад, ту же отделяющую оный от улицы железную прекрасную решетку, но все в самом жалком состоянии. Огромный четырехэтажный дом с двумя по бокам флигелями и бельведером, образец прекраснейшей архитектуры, ныне только что не развалины…»

Строчки из «Нового путеводителя по Москве, Первопрестольной столице государства Российского», изданного в неближнем 1833 году, описывали актуальное состояние дома Пашкова – великолепного дворца работы великого Баженова, что царил и парил над бровкой Ваганьковского холма. Заметьте, прошло меньше 50 лет со времени постройки и только 16 – после того, как дом, пострадавший в пламени пожара 1812 года, восстановил Осип Бове. Получается, что в 1833, отмеченном разрухой дома, году старожилы еще хорошо помнили, как выглядели дом и сад при нем в их лучшую пору, когда замком на холме владел первый хозяин – капитан-поручик лейб-гвардии Семеновского полка Петр Егорыч Пашков. Вся любопытная Москва сбегалась по воскресеньям и праздникам к решеткам сада поглазеть на фонтаны, гроты, статуи, пруды с лебедями и китайскими гусями, диковинных птиц, разгуливающих по дорожкам или сидящих в клетках.

К тридцатым годам позапрошлого века наследнички капитан-поручика довели дом до полного запустения – примерно такого же, в котором он находился к излету советской власти. И все же между двумя разрухами был у Пашкова дома период расцвета – он случился, когда здание, выкупленное в 1839 году в казну для университетского дворянского пансиона, решили в 1861-м передать под Румянцевский музей.

На этом месте нужно сделать паузу и объяснить непосвященным, кто такой Румянцев и почему под его музей приспособили, предварительно отремонтировав, красивейшее из зданий российской столицы. Сын знаменитого русского полководца, победителя турок Петра Александровича Румянцева-Задунайского не пошел по отцовским военным стопам. Граф Николай Петрович был дипломатом, одно время министром иностранных дел и председателем Государственного совета. А еще Румянцев-сын был знаменитым коллекционером, собирателем древних рукописей, книг, минералов, камней, монет и тому подобных интересностей. После его кончины в Петербурге на Английской набережной в собственном доме графа создали музей, который, однако, влачил довольно жалкое существование по той же самой причине, по которой такое существование влачат многие современные российские музеи, – денег не было. В 1862 году музей пережил второе рождение – на этот раз в Москве в доме Пашкова. Со стороны Знаменки на здании появилась надпись: «От государственного канцлера графа Румянцева на благое просвещение». Александр II пожертвовал музею 200 картин из Эрмитажа, а великая княгиня Елена Павловна – коллекцию скульптуры. Были и другие дарители.

Румянцевский музей и библиотеку активно посещали жители и гости Москвы. Память об одном посетителе по фамилии Ульянов была увековечена на здании со стороны все той же Знаменки. Только Знаменка тогда уже назвалась улицей Фрунзе, а господин Ульянов – товарищем Лениным. И товарищу Ленину, и другим его товарищам Румянцевский музей показался лишним: его собрание раздали по разным музеям, а библиотеку оставили, только переименовали в Ленинскую – в январе 1924-го, после кончины Ленина, но до похорон. Баженовский шедевр потихоньку безобразили – снесли ограду, «рифмующуюся» с колоннами портика, на главный фасад пришлепнули герб с серпом и молотом, снаружи воздвигли лестницу, которой в баженовском замысле и духу не было. И наоборот, лестницы и стенки работы великого мастера внутри извели практически на нет. Последний удар нанесла станция «Боровицкая», вырытая под Ваганьковским холмом: холм поехал, и Пашков дворец вместе с ним. Двадцать лет после этого тут царила мерзость запустения и реставрационные работы, настолько вялые, что дом чудом дожил до их окончания. Теперь Пашков дом вновь царит и парит над холмом, утверждая красоту и талант, неподвластные времени и глупости.

Оглавление книги