Книга: Кнайпы Львова

Хроника кофеен

Хроника кофеен

Спекуляция продуктами набрала таких оборотов, что ради защиты населения от спекулянтов в 1917 г. были введены постоянные цены на суррогаты кофе: кофе с солодом неупакованный — 1,40 крон, солодовый кофе упакованный — 1,60 кр., с ячменем — 1,10 кр. за кг.

24 декабря 1918 г. городское правительство требует, чтобы порция мясного блюда в ресторанах была, во-первых, съедобной, а во-вторых, не менее ста грамм. За нарушение — суровые кары. Но одновременно были принудительно введены вегетарианские дни, а еще запрещены буфеты в ресторанах, потому что какой буфет без закуски? А какая закуска без шпика, или сальца, или ветчинки с колбаской?

Эти ограничения глубоко ранили сердца рестораторов, какое-то время они терпели, и наконец 18 марта 1921 г. отправились к президенту города пану Юзефу Нойману с просьбой отменить ограничения. Президент обещал сделать все возможное.

Фальсификации напитков за период войны стало способом выживания для многих львовян. Кнайпы охотно брали для продажи этот самопал, и наконец Дирекция львовской полиции объявляет: «Значительная часть владельцев кабацких локалей подает гостям спиртные напитки, которые неоднократно приводили к недостойным случаям. В интересах общественного добра и безопасности всем без исключения владельцам львовских и уездных кнайп с 13 мая 1920 г. запрещается производить и продавать паленые напитки спиртовые, а также вино и мед. Против нарушителей этого распоряжения Дирекция полиции постановила применять суровые наказания».

А уже 30 июля Министерство внутренних дел запрещает все публичные забавы и закрывает кабаре, танцевальные залы и т. д. на территории целого Королевства Польского. «Gazeta Lwowska» сообщает, что владельцы краковских локалей приветствовали предложение запрета музыки в их заведениях. Но Львов не был бы Львовом, если бы не нашел выхода. Всевозможные забавы, фестивали, танцевальные вечера продолжались здесь под маской благотворительности.

25 января 1921 г. официанты забастовали. Они требовали от работодателей новых льгот. «Владельцы кофеен и ресторанов, — писала «Gazeta Lwowska», — согласились на повышение процента с дохода «нетто» (т. е. с выручки), но ни в коем случае не с дохода «брутто» (общий доход с кнайпы), потому что, мол, это первый шаг к национализации. Представитель кабацко-ресторанной корпорации (с середины 20-х годов находилась на пл. Рынок, 28), то есть представитель владельцев, встретился с представителем «Окружной комиссии профсоюзов», в которую входил Союз официантов. Последний оказался заядлым социалистом, вел себя вызывающе и категорически заявил, что если владельцы не найдут общий язык в течение 48 часов, «то поднимется весь пролетариат Восточной Малополыни». Делегат работодателей выразил сомнение, «пойдет ли действительно обездоленный, бедный рабочий защищать официанта, который, по крайней мере, обеспечен приличными продуктами и платой». И был прав, потому что когда 16 декабря 1921 г. магистрат начал стягивать с владельцев кофеен и ресторанов «сильвестровый» (новогодний) налог в три раза выше, чем в прошлом году, то общественность одобрила такое решение.

15 апреля Львовский союз официантов начал давно обещанную забастовку, так и не придя к согласию с кабацко-ресторанной корпорацией. Напомним, что они требовали организации Бюро посредников труда, состоящее из представителей Союза, а также очередного повышения процента за обслугу. До сих пор, выписывая счет, к цене заказанных блюд добавляли 10 %. Например, если сумма заказа — 100 марок, сюда добавлялось 10 марок надбавки, то есть клиент платил 110 марок. Сейчас официанты требуют десять процентов от общей суммы (10 % от 110 марок, что составляет 11 марок). Корпорация рестораторов воспротивилась этому нововведению, поскольку «с одной стороны, гость теряет осознание, что за услуги уже заплачено, с другой стороны, работодатель получает на 1 % меньше». Вчера немало локалей вынуждены были закрыться, а к бастующим официантам присоединились повара. Они требуют, чтобы их труд не контролировался, мол, «на кухне должен господствовать повар».

Владельцы пока не уступают. Сейчас большинство кнайп начали работу. Места бастующих заняли штрейкбрехеры, в основном молодые девушки из села.

В некоторых локалях гости перешли на самообслуживание, выявляя солидарность с владельцами.

Официанты ведут себя агрессивно. Пытались устроить авантюру в гостинице «Жорж», но были разогнаны полицией. Тогда собрались в количестве около 200 человек и до позднего вечера ходили по кнайпам в качестве «гостей» и чинили разные пакости: били посуду, опрокидывали блюда, прижигали папиросами скатерти, грубо атаковали девушек, временно выполняющих их обязанности. Поэтому Дирекция полиции ввела меры обороны кофеен и ресторанов, а также персонала. У локалей и пекарен выставлены полицейские посты. Вечером официанты устроили демонстрационный поход по центру города, который состоялся более-менее спокойно.

Осенью 1922 г. громким было Дело святоюрских коммунистов, которые собирались в молочарне «Зофия» на ул. Леона Сапиги. «На суде, — писала «Gazeta Lwowska», — владелица Зофия Мишковская и официантка молочарни узнали нескольких обвиняемых — Чеслава Гроссера, Циховского, Крилыка, Круликовского и других. Все они общались на польском и русском языках, приносили разные книги, которые пытались прятать от окружающих. Пишкевич и Хомин проживали в «Народной гостинице», часто появлялись роскошно одетые в кофейне «Рома» и «Республика», имели кучу денег, играли в карты, бросали чаевые по 10–15 тысяч марок. Пишкевич соблазнил официантку «Республики» и даже обручился с ней. Рассказывал, что деньги направляет ему богатый папа».

26 апреля 1923 г. на собрании кабацко-ресторанной корпорации все львовские кнайпы были разделены на четыре класса. Членские взносы официантов составляют соответственно 80, 60,40, и 20 тыс. марок, в зависимости от класса локаля.

Но конфликт между рестораторами и официантами неожиданно получил свое продолжение в июне 1923 г. Официанты требовали очередной доплаты — процента с алкогольных напитков в счетах.

А 4 октября 1922 г. газеты забеспокоились: «Вскоре в крупных городах Польши, в том числе и у нас, должны появиться первые кабаре-ресторации, где артистическое действо будет происходить между столиками под чавканье и хлюпанье посетителей». Собрание главного Союза артистов польских сцен осудило эту идею и признало ее аморальной. Ведь «встреча искусства с ресторацией, винодельней или пивной — это обнищание вкуса и культуры. Речь не идет о театральных кабаре, где отдых соединен со здоровой шуткой и меткой сатирой. Члены Союза не будут выступать в театрах при столиках».

Но никуда они не делись, ибо актеры в послевоенное время находились, как и остальная интеллигенция, в плачевном состоянии. И польское правительство, собственно, и ввело кабаре-ресторации с целью хоть как-то поддержать актеров.

Понемногу криминальная ситуация во Львове стабилизировалась, и с 14 октября 1922 г. Дирекция полиции позволила некоторым кофейням и ресторанам работать до трех ночи: гостиницам «Краковская», «Жорж», «Империал», кофейням «Рома», «Ренессанс» и «Варшава».

А уже 21 октября магистрат Львова установил покоям для завтрака время работы с 8 до 18 часов, а для аптек, гостиниц и кнайп — без ограничений.

В начале 1923 г. забегаловки пережили весь шок экономической депрессии. Цены прыгали вверх ежечасно. «Выпить стакан кофе в кондитерской или кофейне — настоящая финансовая катастрофа, — писала «Gazeta Lwowska». — Сейчас за черный кофе в кондитерской Залевского просили 260 марок. Это тем более обидно, что локаль является сборным пунктом интеллигенции и артистической богемы, которой такие цены не по карману. В кофейне «Центральная» за стаканчик водки просили 1000 марок, а за пару колбасок — 1500».

В вагонах-ресторанах первый завтрак стоил 1500 марок, второй — 5000, обед — 6000.

«Вчера, — писала та же газета 24 января 1923 г., — стакан черного кофе, кофе с молоком и чаю стоил в кофейнях 600 марок, кусочек сахара — 30, а в кофейне «Варшава» даже 50 марок, хотя сахар в последнее время подорожал минимально».

А уже 18 августа 1923 г. стакан кофе в львовских кофейнях стоил 55000 марок, булка — 1500, тогда как в магазине самая дорогая булка стоила 1100 марок.

В октябре 1923 г. пиво подорожало на 100 процентов. «Львовские пивовары хотят отныне за литр пива 48 000 марок. Возмущенные кабатчики утверждают, что в других регионах пиво значительно дешевле. Это подрывает конкурентоспособность знаменитого напитка. Заседание корпорации кабатчиков вынесло энергичный протест против самовольного подорожания».

Магистрат решил вмешаться и за незаконное повышение цен оштрафовал владельца кофейни на пл. Галицкой на 15 000 марок. За неразрешенную продажу алкоголя в праздничные дни владельца кофейни на ул. Рутовского — на 10 000 марок, за то же — ресторанчик на станции Пидзамче на 10 000 марок, кнайпщика Неманда на Городоцкой — на 20 000 марок. За несоблюдение санитарных предписаний закрыты 4 гостиницы.

Поскольку в вагонах-ресторанах цены были стабильные, появилась масса желающих пообедать именно там. Выгодно даже было купить билет третьего класса от главной станции до Пидзамче, или наоборот, и, пообедав, выйти. «По поводу частых скандалов и недоразумений между кондукторами и путешественниками по поводу занимания мест в вагонах-ресторанах с билетами III класса, — писала «Gazeta Lwowska», — Министерство железнодорожных путей издало распоряжение, что доступ с билетами III класса разрешен только при серии обедов и ужинов (т. е. в конкретные часы). Пассажир должен иметь значок, выданный обслугой вагона. Без значков едоки будут незаконными, и будут караться штрафом».

25 мая 1923 газеты стали издеваться: «Смешные наказания. За грязь в ресторане наказаны шестеро кнайпщиков по 140 марок. Трудно понять снисходительность власти, потому что с такими штрафами скоро будем сидеть по уши в навозе. Утешает в некоторой степени то, что за повторное нарушение у кнайпщиков отберут концессию».

30 декабря 1923 г. были установлены максимальные цены на муку, печенье, мясо, копчености, сало, смалец. В кофейнях цена продуктов не должна была превышать магазинную цену более чем на 20 процентов.

Причиной скачков цен было то, что власть искусственно пыталась удержать доллар и цены на продукты. Свободная торговля запрещалась, налоги были непомерные, доллар рос, а марка, которая, собственно, находилась тогда в ходу, катастрофически падала. Производитель не желал отдавать товар по низкой цене, предпочитая выбросить его на черную биржу.

Все это привело к тому, что расцвела спекуляция валютой. Валютчики, кроме привычной ул. Легионов, стали толпиться и на улицах Рейтана, Резницкой и Св. Станислава.

С 1 по 8 февраля 1931 г. во Львове была устроена Неделя трезвости. Программа Недели выглядела так:

Воскресенье, 1 февраля. По радио доктор Духович в 5:00 пополудни расскажет о тяжелых последствиях алкоголизма. Д-р. Литвак произнесет отчет об алкоголизме среди железнодорожников.

Понедельник, 2 февраля. По всем костелам будет проповедь против алкоголизма. При костеле приходском Св. Николая в 5 пополудни состоится отчет д-ра Опенского.

Пятница, 6 февраля: в 6:00 в Центре здоровья на Замарстынове лекция д-ра Чвиклинского об алкоголизме.

Суббота, 7 февраля: в 7 пополудни для железнодорожных работников лекция инж. Кукли: «Алкоголизм лечится». После отчета — вечерницы абстинентов.

Воскресенье, 8 февраля. Противоалкогольная академия в зале заседаний городского совета. Предисловие проф. Косковского и д-ра Долинского, Леопольда Келяновского. Приглашение выдает секретариат противоалкогольной Лиги с 9 утра в VIII гимназии (ул. Дверницкого, 17).

Безалкогольная неделя принесла немало неприятностей львовским рестораторам. «Не можем дождаться конца, жаждущие львовяне бродят по городу в поисках алкоголя, — сетовали газеты. — Этой ночью несколько локалей ограблены. Больше всего пострадал известный на Замарстынове ресторатор Ефроим Юнгман. Из погреба его локаля неизвестные посетители вынесли 80 бутылок палестинского вина и 20 бутлок сливовицы — общей стоимостью 1220 злотых».

Особого эффекта Неделя трезвости не принесла. Прошло несколько лет, и 14 августа 1936 г. городские старосты запретили продажу алкогольных напитков с 18 часов 14 августа до 15 часов 15 августа. Запрещено также во всем городе подавать и продавать в локалях и публичных местах напитки крепче, чем 4,5 % алкоголя. Запрет касался как продажи в открытом, так и в закрытом виде. Виновные и сообщники наказывались штрафом, а в случае повторного нарушения теряли концессию на продажу алкоголя.

19 апреля 1936 г. было проведено чрезвычайное собрание кабацко-ресторанной корпорации и решено созвать в сентябре во Львове Общепольский съезд рестораторов и организовать кулинарную выставку в честь 180-летия существования корпорации. Главу корпорации лавочника Козела назначили председателем съезда. На заседании он решительно сложил с себя председательство корпорацией. После долгой дискуссии главой львовской корпорации назначен Станислав Боровский, владелец ресторана гостиницы «Жорж».

А 10 сентября 1936 г. во Львове состоялся Съезд рестораторов всей Польши по поводу 240-й годовщины основания во Львове конфрантерии пропинаторов, которая появилась во времена короля Михаила Корибута в 1671 г. В богато убранном зале заседаний городского совета собрались в праздничных костюмах делегаты. За спиной председательствующего разместились штандарты ресторанных цехов из всех крупных польских городов. Съезд начал председатель Комитета лавочников Козел, который поздравил представителей власти и гостей. После непродолжительных торжеств все направились осматривать устройство Львовского акционерного общества пивоваров.

Оглавление книги