Книга: ПИТЕР глазами провинциалов

ЗЕМЛЯКИ

ЗЕМЛЯКИ

Перечислять достопримечательности города на Неве можно долго — если подойти к делу со всей ответственностью (коей у автора, разумеется, нет ни на йоту), можно накропать томов пять-шесть увлекательного чтива, весом не менее килограмма каждый. Впрочем, впечатления от города, разумеется, каждый должен получать самостоятельно — что толку в изучении чужих воспоминаний? И все же, раз уж я взяла на себя смелость пробежаться по верхам, и пересказать вам первые свои ощущения от Санкт-Петербурга, не могу не признать: одной из самых больших достопримечательностей в этом краю являются наши с вами земляки. Те, кто приехал сюда навсегда — ну, или, как минимум, надолго. И в первую очередь потому, что мне до сих пор необъяснимы мотивы переселения в этот город. Они абсолютно иррациональны!

Да, можно сослаться на извечную российскую тягу к перемене мест. Всегда хорошо там, где нас нет, это понятно, и даже исколесив полмира и неплохо устроившись в каком-нибудь райском уголке, мы будем с тоской вечерами смотреть в окно. Но Питер! Питер? С точки зрения современного успешного человека делать там совершенно нечего!

В наше циничное время, усугубленное кризисом, житель провинциального (или не очень) городишки посматривает в сторону главного мегаполиса страны — Москвы. Там — деньги, там надежда на собственную реализацию, там — воздух цивилизованного мира, там стиль, шик, гламур и размах. И пусть твердят, что она не резиновая — она резиновая, факт. В нее ехали и будут ехать, и будут устраиваться, и подвигать прибывших раньше с насиженных мест, будут работать в три смены девять дней в неделю, лишь бы реализовать себя как успешную социальную единицу. Будут проклинать столицу, ужасаться ею, отдавать ей все свои нервы и время, вздыхать «понаехали!» вслед тем, кто приехал позже, мечтать сбежать куда глаза глядят, сетовать на плохую экологию и непомерные цены, и все же будут ехать в Москву, как ехали и оседали наиболее амбициозные наши соотечественники и сто, и двести лет назад. Потому что перспективы!..

В Питере же никаких столичных перспектив вы не найдете. Здесь никто не предложит вам бешеных зарплат, головные офисы крупных компаний все равно находятся в Москве, так что продвижение внутри какой-либо корпорации довольно ограничено, жилищные условия здесь дурны, климат суров, темп жизни близок к провинциальному, цены — почти московские, а красота города ограничивается, по сути, его исторической частью. Минусов много — так что люди амбициозные сразу едут в Москву, даже и не рассматривая столицу северную как полигон для реализации собственных грандиозных планов.

Тогда почему на перроны вокзалов города ежедневно высаживается многочисленный десант тех, кто решил связать свою судьбу с Санкт-Петербургом? Мальчики и девочки с романтическими глазами, на последние деньги купившие билет в город на Неве?

Объяснение есть только одно: Питер — последнее прибежище романтиков этой страны. Если в Москву едут зарабатывать, самоутверждаться, рвать эту жизнь зубами, то в Санкт-Петербург едут, чтобы — позвольте мне немного лирики — обрести себя. У Санкт-Петербурга особая репутация — репутация края просветленного и возвышенного. Этот город — совершенно отдельное, не принадлежащее, кажется, ни географически, ни социально к остальной России, место. Мистика его улиц, площадей и мостов делает его похожим на сказочное Эльдорадо: для всех романтически настроенных натур бескрайней Российской периферии, в возрасте от 15 до 75 лет, Питер — почти такая же вожделенная точка на поверхности Земли, как для иудеев — пресловутый Иерусалим. Мол, открывается в этом городе какое-то второе дыхание, судьба делает лихой счастливый зигзаг, а звезды валятся на голову так же часто, как голубиный помет — успевай только желания загадывать.

И вот, вооружившись предусмотрительно купленной картой города Санкт-Петербург, теплой курткой и отложенной с позапрошлогодней премии заначкой, отправляются пилигримы в дорогу — дотронуться рукой до шершавых стен придуманного города. Им все равно, у кого остановиться, их не волнует, будут ли они ночевать на полу крохотной комнаты в неизвестной коммунальной квартире или на лавочке на Сенной, они готовы питаться вокзальным кофе и позавчерашними заскорузлыми пирожками, улыбаться в лица хмурых городских полицейских, проверяющих у них документы, плутать в темных неизвестных дворах и спать трое суток в одних носках — они прут в Питер круглогодично.

Разумеется, начинается все с безобидной туристической прогулки. Какая-нибудь трепетная душа, иногда в сопровождении таких же бесшабашных друзей, едет в Санкт-Петербург просто поглазеть. На пару дней. Эрмитаж-Исакий-Петергоф. Мосты-бары-катера. Прогулки-тусовки-фотографии. Ага. Просто поглазеть ни у кого не получается!

В два часа ночи вздрагивает заспанный телефон: завтра в пять приезжает Ваня, двоюродный брат мужа чьей-то однокурсницы. Встретить можешь? Пустить в комнату можешь? Город показать время есть? Есть, разумеется, есть. Ваня вываливается из вагона, счастливо улыбаясь, и немедленно начинает оглядываться по сторонам — приехал! Я смотрю в это, дышащее энтузиазмом лицо, в эти лучистые глаза, и заранее знаю, чем обернется этот азарт первооткрывателя — два-три вдоха полной грудью, и страшная болезнь проникнет в эти неподготовленные легкие вместе с питерским воздухом, мгновенно распространится во всех внутренних органах и начнет медленно и незаметно разъедать сердечную мышцу. Хана вам всем, господа приезжающие! Питер — это диагноз.

Первые полдня — эйфория! Я здесь, я приехал! Смс-ки друзьям на родину: «Здесь ужасно холодно!» или «Уже скучаю». К вечеру усталость и холод превращают эйфорию в тихое восхищение, и наш турист засыпает с блаженной улыбкой: «Как же здорово!». Следующий день несет открытие за открытием — и вот уже некуда сохранять фотографии, карты памяти полны причалами-мостами-фасадами-ступеньками-колоннами. И вот уже истоптан бодрыми ногами Елагин остров, и съедены горячие блины на Владимирском проспекте, и вот уже покорена колоннада Исаакиевского собора, и вот уже начинается обратный отсчет — послезавтра на поезд, и нужно еще столько всего успеть!.. Третий день осеняет гениальной мыслью — а ведь можно поменять билеты, и остаться до понедельника! И мы мчимся на вокзал, и подсчитываем оставшиеся финансы, и рвемся на Финский, а после — в клуб на Лиговском, а после — еще куда-то… И вот, на пятый день пребывания, когда деньги закончились подчистую, и даже те, которые уже взяты взаймы, когда ступни стерты кедами до дыр, и последняя ночь неминуемо уползает на запад, в мозгу гостя города на Неве остается одна единственная мысль: «Я не хочу уезжать!».

Мы сидим на парапете Дворцовой набережной, пьем на холодном ветру холодное пиво, с трудом отлепляя от бутылки оледенелые пальцы, и смотрим, как мимо нас сквозь гостеприимно распахнутые мосты прут бесконечной вереницей баржи. Рядом со мной, залитое желтым светом промерзших фонарей, сидит навсегда потерянно существо. Питер, словно мифический вурдалак, высосал из бедного путешественника душу до последней капли.

Питер — это любовь с первого взгляда. Не благодаря, а вопреки всему. Любовь, которой ты не ждал и не искал, чувство, которое мгновенно берет тебя за горло и перелопачивает всю твою жизнь. Переделывает тебя самого. И просто так сесть на поезд и вернуться в свою обычную жизнь у тебя уже не получится — где-то там, далеко, теперь существует магнит, который тянет к себе, заставляет сердце ныть и маяться. Так же, как перед началом фильмов ужасов дается титр о том, что слабонервным стоит покинуть зал, и на въезде в Санкт-Петербург я бы установила подобную табличку. Приезжать в Питер — опасно для неустойчивого душевного здоровья.

Разумеется, не все из приезжающих проникаются неистовой любовью к городу. Я ведь уже говорила, Санкт-Петербург — странное место, равнодушным оно не оставляет никого. Приезжая сюда, ты либо навечно влипаешь всем сердцем в его серое небо, продрогшие улицы, вечное межсезонье и вязь садовых оград, либо в ужасе съезжаешь на третий день, куда глаза глядят. Просто так из города не уезжает никто — разве что иностранные туристы, но у них иная душевная организация.

Для тех счастливчиков, чьи впечатления от города измеряются лишь мегабайтами фотографий на жестком диске ноутбука, жизнь продолжится в обычном режиме. А те, чья душа прикипела к холодному балтийскому побережью, сделают все, чтобы вернуться сюда насовсем. Стереть прошлое одним махом и начать с нуля, шагнуть навстречу таинственному будущему, переложить скучную прозы своей старой жизни на поэтический лад.

И вот, наскоро расквитавшись со своими делами и привязанностями там, в прошлой жизни, эти новые эмигранты, едва ступив на обетованную северную землю, немедленно становятся истинными петербуржцами. Это даже не ассимиляция — это какая-то личностная мутация! Полная идентификация себя с городом.

Это именно они снимают втроем страшные углы с крысами, готовы мыться в ржавых корытах, терпеть бытовые неурядицы и годами скитаться по бесконечным коммуналкам. Это именно они до хрипоты спорят с москвичами, доказывая, что их родной Питер в тысячу раз лучше: люди добрее, воздух чище, культурных памятников больше. Это они говорят тебе, что питерское метро — самое глубокое в мире. Это они с восторженным придыханием сообщают знакомым и друзьям по телефону: «я сейчас на Ваське, здесь так офигенно, приезжай!». Это они мужественно борются с бесконечными простудами, уверяя оставленных в солнечном Камышине родных, что со здоровьем все в порядке. Это именно они не спят с середины мая до конца июня, чтобы не пропустить ни одну из белых ночей, а после мужественно открывают купальный сезон у Петропавловки. И это именно они продолжают поддерживать легенду о том, что Санкт-Петербург — лучший город планеты.

Какой там Париж! Что там Венеция? Куда до нас Риму? Чего интересного в Нью-Йорке?

Когда-то и я, вот также, с одной сумкой в руке, приехала в Санкт-Петербург… и пропала…

Я не преувеличу, если скажу: город держится именно на тех, кто в него понаехал. Потому что остаться здесь можно, лишь искренне любя странного северного зверя по прозвищу Питер. А если кого-то любишь по-настоящему, сами понимаете — ему уже не изменишь.

Оглавление книги