Книга: ПИТЕР глазами провинциалов

КЛИМАТ

КЛИМАТ

Погода в Питере обманчива, как обещания записной красавицы, и переменчива, словно настроение шизофреника.

Пять минут назад ослепительное питерское солнце щедро проливало на крыши, проспекты и ваш размякший от тепла организм долгожданный ультрафиолет, а буквально через пару минут холодный ветер, налетевший с необъятных просторов Балтики, швыряет вам в лицо пригоршню мерзких мелких капель, сбивает с ног и тащит за шиворот вдоль какого-нибудь канала, заставляя втягивать в себя выступающие части тела, словно черепаха — голову и лапы в панцирь.

Только вы, словно Чижик-Пыжик, успеваете допрыгать до знакомых, чтобы одолжить перчатки, свитер, зонт или, на худой конец, шарф, город начинает медленно плавиться под лучами смилостивившегося над прохожими лукавого солнца. Не расслабляйтесь, это ненадолго. Поэтому просто примите к сведению немудреное жизненное правило — выходя из дому, возьмите с собой все необходимое: темные очки, перчатки, зонт, запасной свитер и шарф. Можно еще пачку «колдрекса» и надувную лодку. Не помешает.

Главное, что нужно запомнить — в Питере холодно. Понятие «холодно» не зависит от времени года или суток. Даже если вам кажется, что за окном тепло — там все равно холодно. Там пипец как холодно! Если летом вы легкомысленно выскочили из дому в одних только футболке и джинсах, уже через час вы начнете подыскивать местечко, где бы можно было согреть заледеневшие пальцы и выпить чего-нибудь горячего. Если осенью-зимой-весной вы не надели шапку или капюшон — хана вашим мозгам. Они вымерзают за минуту под промозглым питерским ветром и падают обледенелым куском на дно черепной коробки. Потрясешь головой — слышно, как мозги звенят при ударе о стенки.

Глинтвейн в чести всегда во всех заведениях города — даже тогда, когда толпы горожан маршируют в шлепанцах на пляж. Шарф невероятной длинны — самый модный атрибут гардероба, вне зависимости от сезона и общемировых тенденций. Хотите быть модным в Питере и немедленно сойти за своего, если даже два часа назад вы сошли с перрона Московского вокзала? Купите шарф, обмотайтесь им до самой переносицы, и можете считать себя совершенно «своим». Если шарф будет бело-голубой расцветки (цвета команды «Зенит», для непосвященных), для некоторых аборигенов вы станете ближе родной бабушки. Что на вас надето кроме данной детали одежды — плавки, валенки, вечернее платье или камуфляжные штаны, уже не важно. Вы приняты на «ура!» в любом, самом изысканном обществе.

Влажность — вот вторая, после вечного промозглого холода, питерская примета. Людям со слабыми легкими задерживаться в городе запрещено категорически! Хронические легочные заболевания здесь — такая же обыденность, как сезонная аллергия на лебеду у жителей средней полосы России. Раз! — и вот у тебя уже простуда. Два! — оказывается, это бронхит. Три! — и вот он уже перешел в хроническую форму. Четыре! — поверх бронхита на тебя насел гайморит. И вот ты уже ежеминутно кашляешь, как туберкулезник, чихаешь, как носитель птичьего гриппа, сморкаешься, как аллергик, изводишь платки и капли для носа. Трижды подумайте, прежде чем окончательно бросать якорь собственной судьбы в хмуром заливе Санкт-Петебурга!

Стены покрываются плесенью ввиду сырости климата даже в самых новых домах. Не успел сделать евроремонт — а она тут как тут, смотрит на тебя из угла темными разводами. И крась, не крась, замазывай, не замазывай — все равно где-нибудь в квартире да найдется влажный уголок.

Бросьте затею высушить белье, вывесив его на стандартную веревочку, протянутую в коридоре. Будете ждать сухих штанов до второго пришествия! Балкон также не поможет — простыни, провисевшие на свежем воздухе даже три дня кряду, все равно хранят где-то в глубине складок неизбывную питерскую влажность. И вот вы гладите их с остервенением, проклиная климат, а после, достав из шкафа, все равно с тоской замечаете, что ткань влажновата.

Впрочем, что там влажность! В Питере есть напасть посерьезнее, чем отсыревающий хлеб и влажные простыни. Наводнения — вот что ежегодно терзает бедных жителей северной столицы.

Человеку приезжему трудно сразу понять, в какое опасное место он попал. Сидишь ты, счастливый путешественник, в кофейне, в блаженном настроении, помешиваешь ложечкой свой латте, и уже готовишься сделать глоток, как в твоем телефоне возникают голоса озабоченных близких. «Как ты там?» — восклицает в трубку мама. «Ты в порядке?» — беспокоятся друзья. «По телевизору сказали, у вас там наводнение!» — истерически всплескивает руками тетя. Наводнение? — обалдеваешь ты, глядя, как по проспекту беспечно фланируют прохожие.

Наводнение! Что возникает перед мысленным взором человека при мысли о наводнении? Вот проливные дожди накрывают далекий мексиканский штат — и бедные люди в ожидании спасения влезают на крыши собственных домов и на попавшиеся под руку деревья. Вот тропический ураган стискивает мощным объятием трепещущее побережье Гаити — и в мутных бурлящих водах, словно щепки, кружатся крыши хлипких лачуг. Вот тающие снега поднимают уровень воды в Эльбе и Дунае, и половина Европы из шикарных авто пересаживаются на моторные лодки. На Невском, ровно как и на Лиговском, ровно, как и на Кронверкском, и прочих проспектах, улочках и в переулках города царит совершеннейшее спокойствие — подумаешь, наводнение! Разве что на Университетской набережной залиты ступени возле египетских сфинксов, да перекрыта набережная реки Карповки.

Наводнения — наводнения! — эта напасть воспринимается жителями города не просто стоически — безразлично! Пока телеканалы страны озабоченно сообщают об очередном сезонном наводнении, жители города на Неве спокойно занимаются своими делами. Наводнений вообще за год в Санкт-Петербурге набирается не меньше пяти-шести, а если вы заглянете в справочник, выяснится, что с момента постройки города их случилось уже более трехсот штук. В общем, эта беда тут не в диковинку.

Знаете, что такое питерское наводнение? Повышение уровня воды в Неве выше ординара (водомерный пост у Горного института). Если вода поднимается до двух с небольшим метров, это считается делом почти обычным, подъем до трех метров заставит кое-кого из муниципалитета задуматься, а вот если вода вздумает подняться еще выше — тогда дело примет ну очень серьезный оборот. Впрочем, это во времена Екатерины вода, затопив половину города, могла подобраться к ступеням Зимнего Дворца и не на шутку напугать державную особу. Это во времена Пушкина вода могла соединить воедино все реки и улицы города, разрушить более трехсот домов и утопить несколько десятков судов (про человеческие жертвы умолчим, наша книга имеет развлекательный характер), а самого классика вдохновить на бессмертные строки в «Медном всаднике» про то, как Нева, наподобие дикого зверя, кинулась на город. А в наши дни, когда культурные слои и заградительные дамбы сделали свое дело, громкое слово «наводнение» воспринимается так, словно дело происходит где-то на Гаити или в Мексике. Ну, зальет стрелку Васильевского острова, ну, затопит пару станций метро — подумаешь!

К наводнениям вы можете смело приплюсовать штормовые предупреждения. Эта напасть также не в новинку в городе на Неве, и шквальный ветер, который регулярно валит на автомобили, дома и головы прохожих деревья, рвет провода, роняет рекламные щиты и заборы, воспринимается жителями города и области философски. И объявленный с утра разгул стихии вряд ли внесет изменения в планы на день среднестатистического петербуржца. Впрочем, штормовые предупреждения, в отличие от наводнений, которые имеют определенную сезонность, случаются в Питере мне зависимости от времени года.

Однако здесь мне следует сделать главное замечание — относительно самих времен года. В Санкт-Петербурге ждет вас удивительный климатический парадокс. Главный вывод, который делает любой приехавший человек уже на второй день пребывания в городе — в Питере вообще нет времен года.

Напрасно человек, приехавший из какого-нибудь, щедрого на тепло, выжженного степным солнцем Камышина, ждет наступления долгого непрекращающегося лета — с традиционными тепловыми ударами, ночной маетой по причине чрезвычайной раскаленности окружающей среды, и литрами холодной минералки — наш наивный герой может ждать летней жары в Питере до второго пришествия, ей богу. Ну, или до глобального потепления.

Жалкие проблески палящего солнца, случающиеся порой в июле-августе, долгожданное открытие и почти сразу же закрытие купального сезона, во время которого лишь самые отчаянные горожане рискуют окунуться в Невские волны где-нибудь, возле Петропавловки, да вечно-бледные ноги санкт-петербургских барышень, неожиданно мелькающие там и тут в толпе, текущей по Невскому — вот и все, что может получить он в виде немногочисленных летних бонусов. Поэтому коренные питерцы, люди неприхотливые и понятливые, ловят тепло даже тогда, когда лично вам кажется, что пора запастись второй парой теплых штанов.

«Скажите, когда здесь будет лето?» — вот привычный вопрос каждого, кто селится ненадолго или навсегда в этих суровых краях. Будет, будет, не переживай! Стоит только столбику термометра заползти выше отметки +10, а календарной весне перевалить за символическую середину марта, на улице появляется закаленная питерская публика. Она не ждет милостей от природы — потому что это бесполезно — и берет эти милости самостоятельно, тут же открывая летний сезон.

Выходишь на улицу, поглубже зарывшись носом в спасительный шарф — и обалдеваешь: навстречу едет парочка школьниц лет пятнадцати, на роликах. Да пусть бы на роликах — так ведь, кроме этих самых роликов, перчаток и наколенников на юных девицах одеты только легкие топы и держащиеся черт знает на каких выступах нежного тела джинсики. Счастье написано на лицах этих двух прелестниц — оттого, что наконец-то можно скинуть с себя опостылевшие куртки и сапоги. Только содрогнешься в мыслях от самоотверженности и безбашенности местной молодежи — ан нет, выяснится, как жестоко ты ошибался, списывая отсутствие должной экипировки на отсутствие здравого смысла и родительского надзора — потому что вслед за сумасбродными школьницами уже прошмыгнула старушка интеллигентного вида, облаченная только в цветастое летнее платье и кокетливую соломенную шляпу с пластмассовым цветком, и вышел подышать из недр какого-нибудь ресторана размякший клиент в вечно модной белой маечке и джинсах с дырой, и проскочила через дорогу серьезная барышня с книжками и в хлипких сланцах, еле держащихся за большой палец бледной ноги.

И вот уже ты чувствуешь себя отщепенцем и задохликом, не имеющим здоровья и душевных сил встретить долгожданное тепло как подобает, с широко развернутыми плечами и рубахе нараспашку — только глядишь завистливо вслед самоотверженным жителям героического города Санкт-Петербург, поглощающих ультрафиолет при любом удобном случае. И вздохнешь, вспоминая такое родное палящее степное солнце — настоящее, жаркое и ослепляющее солнце — оставшееся где-то далеко и кажущееся в здешнем климате полнейшей фантасмагорией.

Однако, вру! Вру и искажаю реальность. В Питере есть солнце, его здесь так много, что в летнее время оно практически не заходит за горизонт. И только ради этого природного явления люди из разных других городов России, и не только, снимаются с насиженных мест, снимают с банковских карт последние деньги, берут отпуска за свой счет, сбегают из институтов и покупают туристические путевки. Затаив дыхание, словно паломники, они живут ожиданием чуда — белых ночей. О, эти белые ночи… Впрочем, ночи эти, конечно же, заслуживают отдельного рассказа!

Оглавление книги